Сергей Клычков - Стихотворения

Я не тебя любил… Ты только странный случай…
А случай мог бы быть совсем иной…
Но правда то, что случай этот неминучий
Среди минучести случайности земной!

Подчас я строго сам допытываю душу:
За что тебя я дорогой зову?!.
Но ты же знаешь хорошо, что за благушу
Ношу я в сердце, словно в кузову!

Когда-то, лет шести-пяти, играя в салки
Со сверстниками на крутом бугру,
Я мельком увидал в речных глазах русалки
Улыбки полнолунную игру!

Она в меня глядела нежно, полулежа
На ветках обомлелого куста…
И может, на нее немного ты похожа…
Но губы у тебя, а не… уста…

Коса у ней была пышней и тоньше пряжи,
Распущенная, будто напоказ!
Я мало разглядел… Я испугался даже
Сиянья влажного ресниц и глаз!

С тех пор я, может, и тебя люблю слегка ведь,
Твою тростинкой согнутую бровь…
Но самому в любви мне не пришлось слукавить,
А без лукавства в сердце что же за любовь?!

Счастлив я иль одинок —
Все равно теперь уж…
Я тебе сказать бы мог,
Ты же не поверишь!

И не верь ты мне, не верь,
Коль нельзя поверить:
Запираю я теперь
На ночь крепко двери!

Время бережно кладу
В сердце по минуте
В те часы, когда в саду
Видно каждый прутик…

Видно капельки росы
С голубым отливом,—
В эти тихие часы
Я хожу счастливым!

Я не жду тебя, не жду
В глушь да по распутью…
А под месяцем в саду
Словно строки — прутья!

Словно строки из письма
В искосок с припиской,
Не поедешь ты сама,
Да и я не близко…

Я, должно быть, за чертой,
Где вся жизнь, как внове,
Со спокойной полнотой
Буйно бьющей крови!

Я не жду, не жду тебя,
А гляжу на двери…
Как же жить мне, не любя…
Не любя… не веря?!.

Я тебя и не зову…
Ты и не поедешь…
Я — во сне, ты — наяву
И ничем не бредишь!

Наяву или в бреду —
Я и сам не знаю,
Я не знаю, кто в саду
У меня гуляет.

И рука в моей руке…
И как тонкий локон,
Луч играет на щеке
Из узорных окон!

Словно прядь льняной косы
Льнет ко мне по ветру:
Есть со мной кто в те часы,
Никого ли нету —

Я и сам едва бы мог
Угадать теперь уж…
Я скажу, что одинок,
Ты же не поверишь!

Как прежде всё в знакомом перелеске,
           Прозрачны синь и тишина…
Висят меж сучьев звезды, как подвески,
           И как на ниточке луна.

И то ль во сне скрипят вдали обозы,
          То ль в памяти родимых мест…
Но непохожи старые березы
          На пышный хоровод невест!

В лесу не раз слиняли шкурки куньи,
         Не раз сменилася листва,—
И эта ночь с колечком новолунья
         Уж не напомнит сватовства!..

Да и причудных стариц в перелеске
         С висков пробила седина,
И ждут они, рассыпавши подвески,
         Не жениха, а колдуна…

Месяц да метелица,
          Да пушистый снег…
Светит в темноте лицо,
         Льется звонкий смех!

Кто же не побесится,
        Любя… не любя!
Далеко до месяца,
        Близко от тебя…

Катится, как яблочко,
       Месяц в облака…
Ты — в середку, я — с бочка,
       И с рукой рука!

Голова ли кружится,
       Твоя иль моя…
Снежится да вьюжится…
      Месяц, ты да я!

Месяц да метелица…
       Со снежинкой бровь…
В мире всё безделица,
      Только не любовь!

Любовь — неразумный ребенок —
         За нею ухаживать надо
И лет до восьми от пеленок
        Оставить нельзя без пригляда…

От ссоры пасти и от брани
        И няню брать с толком, без спешки…
А чтоб не украли цыгане,
        Возить за собою в тележке!

Выкармливать грудью с рожденья,
        А спать класть у самого сердца,
На стол без предупрежденья
       Не ставить горчицы и перца!

А то может так получиться,
       Что вымажет ручки и платье,
И жизнь вся пропахнет горчицей,
      А с горечью что ж за объятья!

И вот за хорошим уходом
      Поднимется дочь иль сынишка —
И брови крутые с разводом,
      И щеки, как свежие пышки!

Но так, знать, положено нам уж,
      Что счастью не вечно же длиться:
И дочь может выскочить замуж,
      И может сынок отделиться!

Ребенок же слабый и хилый,
      Во всем обойденный судьбою,
С тобой доживет до могилы
      И ляжет в могилу с тобою!

С ним только вот, кроме пеленок,
       Другой не увидишь отрады:
Любовь — неразумный ребенок,
       Смотреть да смотреть за ней надо

Ты проходишь такая лучистая,
          А земля в обиходе простом.
Пред тобою и сила нечистая,
          Как собака, виляет хвостом!

По князьку, под застрехой истлевшею
         От лучей золотая резьба:
Недопившая, недоевшая
          Смотрит сытой мужичья изба…

И мужик запотеет по вечеру,
         Коль обронишь ты в чашку лучок.
И пойдут в чашке с тюрей на печеве,
         Как от масла, кружки в пятачок!

И хозяйка с улыбкою строгою
         Губы вытерет подолом…
На всю ночь напролет над дорогою
        Ты повиснешь над каждым селом!

Над селом звезды бисером катятся,
       А земля в обиходе простом,
И соломенный голубь под матицей
        Вместо лапок — с лучинным крестом!

И недаром же новь у заказника
       Полегла, тяжела и черна,
Затаив к сокровенному празднику
        Дух и плоть золотого зерна!

От поля с мягкою травою
Я нежность получил в удел,
И долго в этот мир глядел
Упавшей с неба синевою.
В лучах и звездном изумруде
Мир так велик, а я так мал!
И долго я не понимал,
С чего же усмехались люди?!.

Запевши робко и несмело,
Я каждый лишний год и день
Следил со страхом, как тучнела
К ногам положенная тень…
Как полнилась по капле ядом
Душа, раскрытая до дна,
Когда, как тихая лампада,
Пред миром теплилась она…

Я видел, как в глухой измене
Редеет и косится бровь,
И сам бросался на колени
Не раз за ложь, как за любовь!
И сам я лживо понемногу
Стал чувствовать и понимать…
И вот с годами и тревогой
Мне даже почужела мать!

Теперь оброс я крепкой шкурой,
Я, слава богу, огрубел,
И часто в сутолоке дел
Судьба мне в спину смотрит дурой…
А мир все тот же, и на взгорбьи
Все так же льется синева…
И в душу просятся слова
В венце и нежности, и скорби.