Александр Кондратов - Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е
Майор доверял жене. И если иногда ему в голову приходила опасная мысль и закрадывалось подозрение, он прогонял их, предварительно проверив (дворники были начеку).
Майор погасил папиросу, лег в постель и, засыпая, подумал: «Как они могут? Психопаты, преступники? Гнусно глумясь над женской честью… Подлецы!.. Но ничего, по камерам сидят…» — И майор незаметно уснул.
Ему снилось разное: хорошее и непристойное, пионеры и преступники, девочки с бантиками и мужеложцы, старшина Могучий с пешкой во рту и шахматные слоны, слон и веровочка, слон и Моська…
Майор часто видел во сне слонов.
Он спал долго, шестнадцать часов кряду. И просунулся лишь в десять часов наступившего завтра.
Продолжение следует
Обязательно в три
Вдохновение явилось в семь тридцать пять вечера (время московское). Сергей Слугин, сотрудник журнала «Совесть», сел за письменный стол: работать, творить.
Он давно уже задумал приключенческую повесть о милиции, особо опасных преступниках, побегах, лагерях, назвав ее условно «Колыма». Щекотливая тема требовала вдохновения… И вот оно, вдохновение, пришло!
«Стасик Арап, а по паспорту Станислав Заблоцкий (Слугин не определил еще точно, как писать — через „ц“ или „тс“) отбывал положенный срок наказания в одном из благоустроенных исправительно-трудовых лагерей, столь многочисленных в суровом Колымском крае…»
Слугин задумался, не поставив точки.
— Гм! «Благоустроенном»… Все же не пионеры там сидят, — рецидивисты, отщепенцы общества. Отбросы, которые надо перековать.
Сергей Слугин решительно перечеркнул слово «благоустроенный» и написал, подумав, вместо него слово «оборудованный». Уж этот-то эпитет не вызывал никаких сомнений, отводил начисто подозрения в неискренности и лакировке действительности. А с другой стороны, давал необходимый тонкий подтекст. Наши лагеря и в самом деле были прекрасно оборудованы.
Полюбовавшись фразою, Слугин продолжил:
«Ежедневный осмысленный труд, физзарядка, холодные обтирания, политбеседы — все способствовало перековке матерых рецидивистов в честных и скромных тружеников. Многих, очень многих перевоспитал и вывел в жизнь, на большую дорогу, простой колымский лагерь п/я № 67–002, но…»
Слугин заменил прилагательное «простой» на более уместное — «образцовый», потом перечеркнул и его, поставив «обычный». Но и «обычный» ему не приглянулся, так же как и «рядовой». В конце концов Слугин остановился на «показательный колымский лагерь». А затем продолжил фразу:
«Но… не таков был Стаська Арап, осколок старого мира! Он упорно не хотел работать, на все увещевания друзей и конвоиров отвечая наглой и циничной бранью. Даже самые строгие меры воздействия не могли заставить преступника встать на правильный путь. Люто ненавидя лагерное начальство, рецидивист задумал побег».
Только ли начальство? Слугин перебрал в уме другие варианты. «Органы милиции»; «мусоров» — естественно, в кавычках; «честных простых людей», слабо!.. «Справедливость», «мирный труд»… Что еще мог так люто ненавидеть преступник-рецидивист под кличкою Арап?
Поразмыслив, Слугин решил оставить все как есть. Сойдет и так. Не то получится слишком долгий перечень: тут тебе и «мусора», и «начальство», и советская власть, и мирный труд.
«Бежать в одиночку Арап не хотел: в его преступной голове созрел коварный и опасный план побега. Арапу были нужны соучастники. И — пища…»
Сергей Слугин содрогнулся, представив замысел преступника воочию. Затем продолжил:
«Один соучастник был найден скоро: одноглазый насильник Веня Потапченко, такой же наглый нарушитель лагерного режима, окончательно и бесстыдно разложившийся элемент».
Подумав и посомневавшись, Слугин не стал менять прилагательное «наглый» на «бессовестный». Зато заменил «окончательно» на «бесповоротно», «бесстыдно» — на «безнадежно». «Одноглазый» также решил не менять, как и «наглый». С одним глазом выходило колоритней, образней. Для журнала «Совесть» следовало держать марку, это тебе не газета «Совесть».
«Но где найти еще одного? Ведь таких, как Потапченко, в лагере больше нет. Все довольны своей судьбой, отбывают срок, искупая вину, выдают стопроцентную норму — и выше ста…»
Слугин усмехнулся сытою писательской ухмылкою, счел лишним «искупая вину» и продолжил:
«Арап решился на контрпропаганду. Они нам — одно, а мы им — другое. Они нам — про труд, а мы им — дудки!.. Свой выбор Арап остановил на Леньке Мартынове».
Тут Слугин поставил точку, попил кофейку и немедленно перешел к следующей главе, повествующей о преступлении Леньки Мартынова.
Руки вверх!В гастрономе стихло вечернее оживление. Электрический свет, желтый, как дыня, заливал пустые прилавки, немногочисленных посетителей и скучающих продавцов.
— Руки вверх! — негромко крикнул губастый парень в кепке, несколько минут безучастно созерцавший прилавок с банками морской капусты. В руке у крикнувшего блестел свеженький черный наган.
Все послушно прилегли на пол. Грабитель подошел к кассе, забрал у кассирши дневную выручку и тотчас же ушел, бросив через плечо:
— Надеюсь, не свидимся!
Граждане перевели дух и шумно заговорили. Кто-то, самый смелый, предложил бежать за милицией. Продавец Полушкина, перепугавшись, с трудом поднялась с пола. Ведь это около нее стоял, глазея, парень в серой кепке.
А грабитель, выйдя из магазина, сел в такси и небрежно кинул водителю:
— На Финляндский вокзал.
Машина мягко двинулась вперед. Парень в кепке нервно закурил, потом буркнул:
— Побыстрее, шеф!
Проехав две минуты, машина остановилась.
— Что, уже вокзал? — спросил грабитель, выглянув в окно.
— Приехали, — сказал водитель и, усмехнувшись, протянул ему маленькую красную книжечку.
— Сотрудник уголовного розыска, — прочитал, бледнея, грабитель. Второй рукой сотрудник держал пистолет, приставив его к виску парня, чуть ниже кепки.
— Майор милиции Наганов, — дочитал налетчик. И с тоской подумал: «Вот она, тюрьма!»
Агитация и пропаганда— Вот так я схлопотал пятнадцать лет, — закончил свой рассказ Ленька Мартынов и оптимистически добавил:
— Ничего! Четырнадцать осталось.
Арап цинично сплюнул на пол барака. Потом процедил:
— Я этого майора знаю, гада… Он меня сюда и упек… Дела-а-а…
Потом добавил, как бы невзначай:
— Так думаешь, ждет она тебя, твоя Нюша?
Ленька Мартынов вздохнул. Сказал, пытаясь скрыть неуверенность:
— Она мне в любви навек поклялась.
— «Четырнадцать лет осталось»… «Ждет…» Ты фраер, что ли? Подумай сам, обмозгуй хорошенько: что она эти пятнадцать лет делать будет? Бабе-то твоей семнадцать лет, только-только в силу входит. Что ж ей, без тебя-то…
Слугин подзадумался. «Пальцем ковырять?» Но, разумеется, писать такую непристойность не положено. В журнале для молодежи «Совесть» непристойностей быть не должно. Даже в речах матерых уголовников самыми страшными словами были «гад» и «сука» (слово «мусора» запрещалось из дипломатических соображений). Слугин решил после слов «без тебя-то» ограничиться многозначительным отточием:
……………………………………
А затем продолжил:
— Бежать надо с зоны, понял? Иначе — сгниешь. Понял? — жарко зашептал Заблоцкий, наклонясь к Мартынову. — Понял? Понял?
Ленька Мартынов неуверенно кивнул.
В ночь на 8 февраляЧасовой Андрей Бойцов бдительно нес службу на вверенном ему сторожевом посту. Ночь была морозная, лютая… Свет мощных прожекторов освещал колючую проволоку, заботливо окружавшую лагерь со всех четырех сторон.
«Спите, люди, — думал Андрей лирически. — Врагу не пробраться к вам в лагерь, за зону. Как поется в песне: „Кругом тайга, глубокие снега“… Спите крепко, спите спокойно. Ведь завтра — снова за труд. Пусть снятся вам жены и близкие. Ничего, потерпите. Отбудете срок — и вновь вернетесь в родные дома. Поседевшие, но молодые духом. Порвав с преступным прошлым, перекованные, честные…»
Но тут раздумья комсомольца Бойцова кончились. Все-таки он был на боевом посту! Его внимание привлек небольшой бугорок. За два года беспорочной конвойной службы Бойцов отлично изучил местность. И этого крохотного бугорка он не мог припомнить. Не было его здесь в прошлое дежурство, не было…
Тем более — или это только показалось? — холмик медленно продвигался вперед, к колючей проволоке зоны.
— Будет что будет, а бдительность прежде всего, — решил Бойцов и дал по холмику очередь из автомата.
Дикий вопль последовал в ответ. Андрей Бойцов увидел, как взметнулся замаскированный преступник… и тотчас же рухнул на землю, прошитый пулями.
