Гуру Мадхаван - Думай как инженер. Как превращать проблемы в возможности
Мишра также тяготел к науке, хотя и был недостаточно подготовлен к учебе в восьмом классе. В местной школе его не хотели принимать, но юный Мишра переубедил директора школы. Парень учился прекрасно. Позже, поступив в университет, он специализировался на гражданском строительстве и строительстве и эксплуатации коммунальных сооружений, причем страстно увлекся гидромеханикой (изучением движения жидкостей и газов). В итоге он получил степень доктора философии в этой области, стал профессором и заведующим кафедрой в Бенаресском индуистском университете, одном из ведущих учебных заведений Индии (сейчас это подразделение Индийского технологического института).
Инженерное образование в совокупности со статусом жреца принесло Мишре глубокое понимание причин и возможных решений проблемы ужасающего загрязнения Ганга. Вооружившись сочетанием фактов, веры и общественной активности, Мишра приступил к работе по очистке реки. «Ганг – не самая могучая и не самая длинная река, – сказал Мишра, подкрепляя слова жестами, – но она дает средства к существованию и поддерживает традиции одной двенадцатой части человечества. Есть ли в мире другая река, с которой у людей были бы такие отношения?»
4В июле 1876 года Сэндфорд Флеминг путешествовал по Ирландии. Он приехал на станцию Бандоран около пяти часов вечера, чтобы сесть на поезд до Лондондерри. На билете было написано: «5:35», и Флеминг решил, что поезд вскоре прибудет, но потом все же понял, что ждать нужно до 5:35 утра. Флеминг заночевал на станции и опоздал на паром, на котором должен был плыть в Англию.
Современник Флеминга с раздражением писал: «Часы путешественника только вводили его в заблуждение; часы на станциях, висевшие рядом, открыто противоречили друг другу или местному времени, и все они были в вопиющем несоответствии с часами путешественника, что не поддавалось сколько-нибудь разумному объяснению». Такой сумбур считался нормой, пока не появилась универсальная 24-часовая концепция суток, предложенная Флемингом.
Флеминг разработал свою идею в духе модульного системного мышления. Часовые пояса были им методично разделены на одночасовые сегменты для облегчения поиска координат в разных странах. Каждые 15° долготы приравнивались к одному часу; таким образом, обогнув земной шар за 24 часа, можно было покрыть 360°. Впоследствии начальный меридиан с долготой, равной нулю, был проведен через обсерваторию в Гринвиче (Англия). На железных дорогах стали внедрять идею Флеминга и воплощать ее на практике в 1883 году. Благодаря установлению часовых поясов открылись новые возможности для тех, кто работал в области астрономии, метеорологии, производства электроэнергии, а также служил в сухопутных войсках и на флоте – ведь все эти сферы нуждались в систематизации времени.
Представители истеблишмента восприняли идею Флеминга на ура. Но нашлись и критики, которые называли его коммунистом (как вы помните, позже аналогичную реакцию вызвали ZIP-коды). Неожиданно концепция Флеминга приобрела влиятельного покровителя в лице президента США Честера Артура. По его указанию в 1884 году в Вашингтоне была проведена Международная меридианная конференция. А в 1885-м поясное время было введено во всем мире.
Может быть, время – действительно «кровожадный дикарь», как выразился биограф Флеминга Кларк Блез; но поясное время было представлено общественности в виде идеи и внедрено мирным путем. Для того чтобы установить глобальную систему исчисления времени, не понадобилась война или власть доллара. Безусловно, идея Флеминга была такой же глубокой, как и другие способы отсчета времени нашей жизни: 24 часа в сутках, 7 дней в неделе, 12 месяцев в году, 365 дней в году. Поясное время – это «время нашей культуры».
5Она ждала смерти – сидевшая с похоронным видом, всеми покинутая вдова лет восьмидесяти. Похоже, она страдала болезнью Паркинсона. Правую половину ее очков с очень толстыми стеклами пересекала трещина. Это было в импровизированном хосписе в невзрачном, ветхом здании в Варанаси.
На темно-сером бетонном полу там и сям зияли трещины, а в стены буквально въелась копоть. Я встал на колени и спросил у женщины, как ее зовут. Она откашлялась, но ничего не сказала. Я дал ей 300 рупий (примерно 6 долларов), чтобы, когда придет время, она смогла купить дрова для своей собственной кремации. Женщина отложила в сторону четки и положила дрожащие ладони мне на голову. «Да благословит тебя мать Ганга», – сказала она на хинди.
Варанаси для многих людей – всего лишь город, который стоит посетить. А для некоторых, как, например, для этой старой женщины, – конечный пункт на жизненном пути. Маникарника-Гхат – «великое место кремации» – вот их последняя остановка. Многие индуисты верят, что кремация в этом месте прерывает цикл рождений и смертей, обеспечивая кратчайший путь к спасению души. «В Каши [Варанаси] не боятся смерти, – пишет Диана Экк, специалист из Гарварда по теологии и сравнительному религиоведению. – Смерть в Каши – это смерть, которую знают; ей смотрят в лицо, ее преобразуют и над ней поднимаются».
* * *Шива – гробовщик в Маникарника-Гхат – видел трупы всевозможных типов. Я случайно познакомился с ним недалеко от места, где проводятся кремации. Этот мужчина лет сорок пяти или, может, немного за пятьдесят, с закопченным лицом, табачными пятнами на зубах и босыми ногами согласился рассказать мне о деятельности Маникарника-Гхат с точки зрения профессионала. Шива говорил на хинди скрипучим голосом и иногда вставлял пару слов на английском, которые узнал от посетителей.
«Вон то тело, завернутое в белую ткань, – старик», – сказал Шива, указывая на погребальный костер, горевший метрах в трех от меня. «Женщин постарше заворачивают в одежды золотистого цвета, а молодых – в красные, – продолжил он. – Если умирают маленькие дети, саньяси[13], беременные женщины и люди, которых укусила кобра, их опускают в Ганг, не кремируя. Водная кремация. Прямое спасение души».
Я шел за Шивой, глядя по сторонам, а он объяснял, сколько требуется времени, чтобы тела превратились в пепел. Еще он рассказал, как он и его коллеги по цеху справляются с очередью тел, уготованных для спасения души. Пепел и обугленные останки опускают в воды Ганга. «Все попадает в Ганг. Мы все в конце концов окажемся в Ганге», – произнес Шива со спокойствием и уверенностью, которые приобрел за долгие годы совершения этих ритуалов. По его словам, каждый день кремируется до 400 человек – на рассвете и закате, в дождь и солнечную погоду, во время наводнения и засухи.
Потом Шива провел меня мимо штабелей дров. Если бы женщина, встреченная мною в хосписе, смогла собрать достаточно денег, ее могли бы кремировать на погребальном костре из древесины манго – это путь к спасению души в «экономклассе». Древесина нима (маргозы) – это «бизнес-класс», а с сандаловым деревом проводятся кремации по высшему разряду. Альтернативой для той женщины мог бы стать электрический крематорий, расположенный примерно в километре вверх по течению, но там ежедневные перебои с подачей электричества, так что это ненадежный вариант. Она жила, чтобы умереть ради этой реки. Я вспомнил строки поэта Дина Янга:
Это не река,
Это – объяснение реки,
которое заменило саму реку.
Шива подвел меня к небольшой часовне с горящим в ней вечным огнем. «Этот огонь горит уже тысячи лет», – сообщил он, добавив слово nonstop на английском. Из часовни вышел мужчина средних лет с открытой грудью и бритой головой; он держал горящий пучок сухой травы, чтобы разжечь погребальный костер для своей матери. Шива взял возле огня немного пепла и помазал им мой лоб.
«Желаю вам достичь мокши[14] в Маникарника-Гхат», – сказал он.
6В тот же день, когда я вернулся в Тулси-Гхат, Вир Бхадра Мишра представил меня своему другу, 80-летнему Г. Д. Агарвалу, пояснив: «Он посвятил свою жизнь защите Ганга».
Агарвал в свое время получил степень доктора философии в области экологической инженерии в Калифорнийском университете в Беркли, а затем вернулся в Индию. Впоследствии он стал профессором и заведующим кафедрой гражданского строительства и экологической инженерии в одном из подразделений Индийского технологического института. За несколько лет до нашей встречи холостяк Агарвал отрекся от материальных благ и стал отшельником. На нем было одеяние цвета охры, а на шее висели четки. Протестуя против решения правительства построить гидроэлектростанцию в Гималаях, Агарвал объявил голодовку и довел ее до победного конца; об этом писали все СМИ в стране.
Мишра и Агарвал молчали, явно чего-то ожидая от меня. С некоторым колебанием я начал рассказывать об увиденном в кремационном комплексе Маникарника. Агарвал согласился, что очистка Ганга – весьма трудная задача. «Это очень сложная система, – произнес он хрипловатым голосом. – Нужно мыслить в глобальных масштабах, а действовать на местном уровне».
