Голый неандерталец. Происхождение, обычаи, ритуалы, интеллект древних родственников человека - Слимак Людовик

Очевидно, что древние мастера очень хорошо освоили материалы, так необходимые им для работы. Очевидно также, что из моих речных камней можно было сделать большое количество очень разных орудий и что у наших загадочных людей с Бызовой была возможность при желании обзавестись предметами самых разных форм. В конце экспедиции я несколько дней поработал с коллекциями печорского музея. Как всегда, приняли меня тепло, директриса принесла мне горячего чая и.… пластиковый пакет с красивейшим наконечником из обработанного кремня, отполированного водой. Наконечник типа леваллуа, характерный для неандертальских наборов инструментов. Он не с Бызовой стоянки, мальчишка нашел его прямо в городе…

Перед тем как проводить меня на вокзал, чтобы посадить на поезд, что вернет меня в более южные края, директриса музея показала мне место этой находки. Я провел там день, но, кроме развалившегося старого советского порта, ничего не увидел. Этот каменный наконечник останется одинокой точкой на карте. Еще одной северной загадкой.

Несколько недель спустя, вернувшись в Санкт-Петербург, я исследовал большое количество каменных индустрий, современных Бызовой стоянке и происходящих из раскопов, расположенных южнее, от субарктических зон до берегов Черного и Каспийского морей. Советской археологии нужно отдать должное, она централизировала археологические коллекции, и я, сидя, путешествовал через всю Центральную и Восточную Европу до границ Ирана, один за другим открывая большие деревянные ящики, стоящие под великолепными расписными потолками одного из бывших царских дворцов. Российские коллеги допустили меня, с искренней щедростью, которой можно только позавидовать, ко всем своим археологическим сокровищам. В этой уютной атмосфере, окруженный мило устаревшей постсоветской мебелью, я открывал ящики… Я изучил ремесла, с помощью которых было изготовлено огромное количество предметов из обработанного камня, и узнал в этих археологических коллекциях более южных регионов Восточной Европы вполне классические культуры европейского палеолита. Хотя речь шла о ремеслах обществ, современных Бызовой стоянке. Чтобы лучше понять традиции этих доисторических обществ, я включил в свое исследование местонахождения гораздо старше и гораздо младше этой стоянки, таким образом я получил огромную временну́ю панораму традиций палеолитических народов Восточной Европы.

Вывод удивительный, но неоспоримый. Бызовские орудия совсем не похожи на орудия из коллекции более южных соседних регионов, вплоть до Черного и Каспийского морей и Кавказа, которые я также ранее изучил. Эта коллекция, добытая на Северном полярном круге, технически очень однородна, в хорошем археологическом контексте [7] и прекрасно датирована возрастом 28 500 лет. Я прекрасно знаю эти технологии, и, без сомнения, они абсолютно мустьерские. В Европе мустьерскую культуру всегда ассоциировали с неандертальским человеком, и только с ним. Мало того, человеческие останки настолько редки, что как раз эти мустьерские предметы и позволяют нам опознавать неандертальские объекты. А тут мы находимся на полярном круге, более чем в тысяче километров севернее самого северного неандертальского объекта. Но еще поразительней выглядит хронологический скачок. Эти находки на 14 000 лет моложе предполагаемого исчезновения неандертальца с нашей планеты.

Кто же этот человек с Бызовой стоянки?

В 2011 году под моим руководством в престижном журнале Science вышла статья об этом основополагающем вопросе. Ее название было «Late Mousterian persistence near the Arctic circle» («Поздняя преемственность мустьерской культуры около полярного круга»). Наша очень важная работа открыла спор об этой замечательной неразгаданной тайне. Но уже тогда можно было сделать три важнейших вывода: Бызовские ремесленные изделия абсолютно мустьерские, их возраст несомненно 28 500 лет, и в Европе только неандертальца связывают с этими ремесленными традициями [8].

Конечно, было бы лучше, если бы мы нашли человеческие кости, чтобы продолжить исследования. Ведь с этими единственными тремя стоянками, бросающими свет на заселение высоких полярных широт, мы можем только приоткрывать двери, строить гипотезы, а делать выводы не решаемся. Никто не знает, кем были эти загадочные народы. Но представим себе на секунду, что в Европе последними носителями мустьерской культуры были люди разумные… Это открытие было бы столь же замечательным, настолько же потрясающим для нашего понимания далеких северных культур палеолита.

По всей Африке вплоть до Ближнего Востока, но в гораздо более ранние периоды человек разумный действительно был носителем технических традиций, очень похожих на неандертальские. Но мы также знаем, что в момент заселения высоких широт Европы и Евразии в целом популяции людей разумных уже обладали традициями, сильно отличающимися от неандертальских. Их новые технологии, весьма современные, основывались на производстве однотипных каменных орудий. Лук и копьеметалка использовались для поражения добычи на большом расстоянии от охотника. Кроме того, искусство сапиенса и богатейшие украшения из кости и бивней определяли общую базу их развития в этот период. В южных регионах Ближнего Востока (как теперь принято говорить, Средиземный Левант), где присутствие человека разумного прослеживается на 100 тысяч лет в прошлое, новые технологии возникли очень рано, вероятно, раньше, чем 50 000 лет назад, и они быстро заменили на этих широтах старые мустьерские традиции. Только после освоения новых ремесел и приобретения новых умений человек разумный смог быстро завоевать все пространства Евразийского суперконтинента. Эта стремительная человеческая волна с удивительной скоростью заполнила традиционные территории неандертальских аборигенов. И новые технологии равномерно распространились во всех евразийских обществах за двадцать тысячелетий до появления Бызовой стоянки. То есть с пятидесятого тысячелетия до наших дней человек разумный забросил старые мустьерские традиции. Они сохранились только у неандертальцев континента, которые несколько тысячелетий спустя вымерли.

Мы также знаем, что в сибирских полярных широтах археологи обнаружили на Янской стоянке, современной Бызовой, два детских зуба с человеческой ДНК, показывающей генетический обмен с неандертальскими популяциями. Но Янская стоянка находится в 3000 километрах от Бызовой; ее обширная коллекция, обнаруживающая практически промышленное использование мамонтовых бивней и содержащая тысячи украшений и костяных швейных игл, относится к современным традициям.

Есть еще одно открытие, к сожалению, более южное, но подтверждающее присутствие на сибирских пространствах более ранних народов, признанных на сегодняшний день первыми сибирскими людьми. Это открытие изолированное. Одна кость, точнее, фрагмент бедренной кости, найденной в 2008 году Николаем Перистовым, русским скульптором, использующим мамонтовые бивни для украшений, бус и фигурок. Николай разглядел эту кость на берегу западносибирской реки Иртыш, притока Оби, и принес ее в местный участок милиции, где определили, что она человеческая [9]. Черный налет, вес, минерализация не оставляли сомнений в ее древности. Так как в этом городе давно не было убийств, участковый сразу решил, что кость очень древняя, тем более что по текстуре она очень напоминала кости животных палеолита, к которым привык Николай. Провели датирование и генетический анализ… и обнаружили, что этой кости человеческой ноги 45 000 лет! ДНК прекрасно сохранилась, так как кость провела бо́льшую часть своей в мерзлой сибирской земле. Усть-Ишимская кость выдала самую древнюю человеческую ДНК, когда‑либо найденную на Земле. Дело происходило в Западной Сибири, восточнее Урала, на необъятных просторах между Индией и Таймыром. На родине того скелета мамонта (про которого рассказывается на стр. 44), убитого и разделанного с помощью каменных орудий. Но Усть-Ишимский человек более чем на 3000 лет младше наших старинных таймырских охотников [10], но тут же еще и генетический анализ, а главное, он на 1500 километров южнее. Несовпадение во времени, несовпадение в пространстве, что‑то не сходится. Но эти генетические данные все‑таки заставляют нас задуматься. Усть-Ишимский народ полностью отличается от «древних северных сибиряков», обнаруженных на восточной Янской стоянке, но те и другие свидетельствуют о вымершей человеческой ветви, не оставившей прямых наследников в современных народах. Еще интереснее то, что, как и янские люди, усть‑ишимец не показывает никакой генетической связи с проживавшими неподалеку денисовцами. И, как и янская популяция, эти люди разумные без наследников являются потомками неандертальцев. Генетический анализ позволяет определить возраст этой встречи неандертальца с человеком разумным: примерно 88 поколений до рождения усть‑ишимца (это 1500–2000 лет) [11]. Получается, что встреча имела место 46–47 тысячелетий назад [12]. Значит, его неандертальское наследие не такое давнее и может совпадать с самыми первыми фазами полярного заселения, известными нам только из обнаружения останков мамонта и волка. В обеих древних популяциях человека разумного – древних северных сибиряках и тем более усть‑ишимце – прослеживается отпечаток неандертальца, в то время как денисовец, азиатский двоюродный брат неандертальца, не присутствует на семейном собрании… Из этого следует, что, вероятно, место встречи с неандертальцами было расположено северо‑западнее, ведь более южные регионы, занятые денисовцами, из уравнения исключены [13],  [14].