Мартин Гилберт - Первая мировая война
Затем немцы предприняли мощный артиллерийский обстрел, используя химические и бризантные снаряды. «Казалось, перед нами по земле ползет огонь», – писал Куигли. По мере продвижения вперед «солдаты возникали, как кошмарные видения, словно из огненной стены». Поблизости от атакующих разрывались британские снаряды. «Но когда дым и грязь рассеивались, оказывалось, что все на месте, грязные, но невредимые. Размокшая под дождем глина глотала падающие снаряды, шрапнель в ней вязла, не причиняя вреда». В этот момент рядом с ними разорвался немецкий снаряд. «Солдат позади меня с ужасным воплем обхватил голову руками. У него лопнули барабанные перепонки, он оглох». Затем и сам Куигли попал под огонь немецких пулеметчиков и был ранен. «Меня вчетвером тащили на носилках по Пасхендальской дороге, по дикой, изрытой воронками местности, усеянной фрагментами трупов, расчлененных взрывами снарядов. Одну картину я запомнил отчетливо: немецкий пленный с бледным лицом, ухаживающий за еще более бледным «камеронцем» [202], раненным в живот. Несмотря на яростный огонь, он не покидал его». Два человека, которые несли раненого шотландца, погибли от разрыва шрапнели. Шотландец остался в живых. «Одна беда – его уронили в вонючую воронку от снаряда. Со мной пару раз едва не приключилось то же самое, дорога была просто ужасная, но санитары из Королевского корпуса медицинской службы оказались молодцами, бесстрашными и заботливыми, и даже извинялись за каждый толчок на ходу».
Чтобы дотащить носилки по грязи и кое-где брошенным мосткам на расстояние до полутора километров до ближайших перевязочных пунктов, порой требовалось до шестнадцати человек.
12 октября союзные войска уже подошли к хребту Пасхендале, но ливни превратили поля в жидкую грязь. Немцы несли такие тяжелые потери, что Людендорф был вынужден перебросить во Фландрию двенадцать дивизий, направлявшихся на Итальянский фронт. Шли проливные дожди, солдаты утопали в грязи, и 13 октября Хейг прекратил наступление, которое должно было закончиться взятием Пасхендале. Один британский генерал лаконично заметил: «Грязь останавливает операцию во Фландрии. Снег останавливает операцию в Италии». За последние пять дней битвы за Пасхендале австралийские войска, подошедшие к окраине деревни, потеряли 130 офицеров и более 2000 солдат убитыми, более 8000 ранеными. Среди погибших было много раненых, упавших и утонувших в грязи.
Союзники были довольны результатами Третьей битвы при Ипре больше, чем при Сомме. С меньшими потерями удалось отвоевать больше территории. Потери составили в целом 244 897 человек, из них около 66 000 убитыми [203], Третья битва при Ипре нанесла тяжелый удар по моральному духу и боеспособности немцев. В этом регионе они потеряли до 400 000 убитыми и ранеными – почти вдвое больше, чем британцы. Генерал фон Куль, начальник штаба Фландрского фронта, позже охарактеризовал сражение, кульминацией которого стала битва за Пасхендале, как «величайшую пытку мировой войны» и добавил: «Ни одна дивизия не могла продержаться в этом аду более двух недель».
Американские войска все еще проходили подготовку; число их увеличивалось медленнее, чем хотелось Першингу, программа поставок пробуксовывала, поскольку американцам самим приходилось возводить портовые сооружения. 3 октября Першинг появился с инспекцией в 1-й дивизии. Ее командир, майор Теодор Рузвельт-младший, сын бывшего президента Соединенных Штатов, решил продемонстрировать ему атаку на неприятельские траншеи. Когда Першинг громко возмутился некомпетентностью, как ему показалось, старших офицеров, комментировавших эту демонстрацию, вмешался капитан Джордж Маршалл, пояснив некоторые трудности в организации боевой подготовки. Все было не совсем благополучно с армией, которой вскоре предстояло нести тяжкую ношу боевых действий. «Боюсь, у нас есть несколько генералов, – написал Першинг на следующий день военному министру Ньютону Бейкеру, – которые не обладают ни опытом, ни энергией, ни агрессивным духом, чтобы подготовить наши войска или управлять ими в тех боевых условиях, которые складываются на сегодняшний день».
На море дела союзников шли с переменным успехом. 2 октября на Балтике русский флот отказался подчиняться приказам Временного правительства, тем самым дав возможность немцам начать строить планы по захвату двух крупных островов в Рижском заливе – Хийумаа и Сааремаа. Немцы направили воинские транспорты с десантом. Экипаж русского минного заградителя «Припять» отказался выставлять мины. Тем временем в Атлантике и на Средиземном море введение системы конвоев давало хорошие результаты, и в сентябре потери торговых судов оказались самыми низкими за год. Всего 159 судов британцев, союзников и нейтральных стран затонуло, но в экипажах британских судов погибло 293 человека – это большие потери. На суше союзные державы переживали неудачные дни. К началу октября на фронтах на Изонцо и в Трентино уже насчитывалось 70 000 дезертиров из итальянских частей. В Палестине турецкая секретная полиция выследила еврейскую шпионскую сеть, работавшую на британцев, и захватила одного из ее лидеров – Сару Ааронсон. Четверо суток ее пытали, но она ничего не сказала, а 5 октября покончила с собой.
Под влиянием энтузиазма и практических схем, разработанных братом Сары Ааронсон Ароном, британское правительство начало склоняться в пользу замены турецкого правления в Палестине сионистской организацией под контролем Британии. Этим летом лорд Ротшильд предложил британскому правительству вариант формулы создания еврейского Национального дома в Палестине, способной побудить евреев, служащих во всех армиях союзников, рассматривать поражение Турции как важную цель. Поначалу британское правительство реагировало вяло, но 2 октября британской разведке стало известно о встрече в Берлине, на которой прорабатывался совместный германо-турецкий план – предложить европейским евреям создать еврейский Национальный дом в Палестине под патронажем Германии. Это заставило британцев активизировать свои действия, чтобы предложить евреям более привлекательные условия.
На протяжении всего 1917 г. политики в Вене и националисты в Праге обсуждали будущее чехов. 4 августа французское правительство, решив наконец усилить антигабсбургские настроения, объявило о создании на территории Франции чешской армии. Антанта поддержала это решение, но в Вене оппозиция оставалась категорически против любых уступок национальным меньшинствам. Чехи воспрянули духом с восшествием на престол императора Карла. Одним из своих первых указов он заменил смертные приговоры двум чешским националистам, Карелу Крамаржу и Алоису Рашину, на пятнадцать и десять лет тюремного заключения соответственно. Новый император, которому в августе 1917 г. исполнилось тридцать лет, в спешном порядке решил продемонстрировать отход от старых порядков его двоюродного деда. Он назначил умеренного премьер-министра, впервые за три года собрал парламент, предложил создать в Австрии федеральную систему, при которой чешские земли получили бы статус автономии. Затем он вообще выпустил из тюрьмы доктора Крамаржа.
В Праге с воодушевлением восприняли возвращение Крамаржа. Однако венгры были категорически против любого изменения своих границ и выступили против не только притязаний Чехии на Словакию, но и против требований румын и югославов. Таким образом, даже венгры оказались втянутыми в хаос и неразбериху, окутывавшие будущее войны. 19 сентября граф Каройи, лидер венгерской Партии независимости, выдвинул план мероприятий по скорейшему завершению войны.
27 сентября чехи пережили унижение. Австрийский депутат Карл Герман Вольф, выступая в парламенте, в ответ на призыв чехов к объединению богемских земель заявил, что притязания Богемии являются основной причиной передряг в Австрии. На этом Вольф не закончил и добавил, что поведение нового премьер-министра отличается «добротой, тактом, деликатностью и добродушием, что вполне допустимо среди цивилизованных людей, но среди тигров вести себя подобным образом нельзя. В зверином цирке нужны не обещания и любезности, а кнут».
Поднялся такой шум, что Вольф в течение двадцати минут не мог произнести ни слова. Но, когда все стихло, он продолжил говорить в той же манере. Специалист по истории национальных интересов Чехии Элизабет Уискманн заметила: «Чехов и так было очень легко обидеть, упомянув их «плебейский язык» и неотесанность, которые так забавляли венцев, не говоря уж о сравнении с дикими животными».
Там, где не удавалось добиться результатов с помощью парламентских процедур, начинались массовые беспорядки. Во время забастовки в моравском городе Просниц (Простеёв) австрийские солдаты открыли огонь по толпе. 23 рабочих было убито и 40 получило ранения.
