Владислав Швед - Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию
Комиссия предложила временную восточную границу Польши установить по этническому принципу (в основном по линии реки Бут). Это предложение было подтверждено в июле 1920 г. державами-победительницами в Спа.
В дальнейшем эти предложения по советско-польской границе стали известны как «линия Керзона», по имени британского министра иностранных дел, направившего 11 июля 1920 года советскому правительству ноту с предложением подписать перемирие с Польшей и установить границу по этой линии. Польскому правительству также было предложено подписать перемирие на этих условиях.
Однако в 1920 г. Польше удалось военным путем аннексировать значительные территории Западной Белоруссии, Западной Украины и Литвы. Державы, победительницы в Первой мировой войне, для которых появление «санитарного кордона», отделявшего Европу от большевиков было крайне важно, согласились. Тем не менее первоначальные обоснования польско-советской границы являются важнейшими, так как они базируются на исторически возникшем «водоразделе» между Западом и Востоком, между «Западной» и «Русской» цивилизациями.
Учитывая, что одобренная Парижской мирной конференцией линия границы между Россией и Польшей почти полностью совпадала с линией, на которую вышли в сентябре 1939 г. части Красной Армии, рассуждения о том, что СССР несправедливо присоединил к себе часть польской территории, беспредметны.
Необходимо также подчеркнуть, что в 1939 г. Украина и Белоруссия входили в состав Советского Союза, поэтому СССР имел полное право на возврат бывших российских территорий, отторгнутых от него в 1920 г. незаконным силовым путём. С учётом этого разговоры о «четвёртом» разделе Польши некорректны.
Утверждения П. Вечоркевича о том, что «на Версальской (Парижской) конференции никто не занимался установлением восточных границ Польши и линия Керзона — это временное советско-польское разграничение, связанное с советско-польской войной 1920 г.» (Новая газета. № 32, 5 мая 2005 г.), ложно. Как отмечалось, Парижская конференция ещё в 1919 г. дала поручение специальной комиссии выработать предложения по советско-польской границе. При чем тут советско-польская война 1920 г.? Тогда о ней, кроме Пилсудского, никто не предполагал.
Что же касается линии Керзона, как «временного советско-польское разграничения», то из истории известно, что такие линии, основанные на этническом принципе, в будущем, с небольшими изменениями, во многих случаях становились госграницами. Следует напомнить, что в 1945 г. фактически по «линии Керзона» была определена граница между Польской народной республикой и СССР.
Обоснованность позиций Советского Союза по защите своих границ и интересов постоянно подчеркивал Черчилль. В этом нет ничего удивительного. Черчилль был политик мирового масштаба и оценивал действия СССР не с позиций двусторонних советско-польских отношений, а с общеевропейских позиций. Он прекрасно понимал, что нацистская Германия представляет для Европы большую опасность, нежели Советский Союз. Вступление частей Красной Армии на территорию Западной Белоруссии и Украины он расценил, как создание «Восточного фронта».
В своём выступлении по радио 1 октября 1939 г. Черчилль заявил:
«…Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случаи эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть».
(Черчилль. Кн. 1, с. 205)Черчилль объяснил, почему русские армии вынуждены были силой занять Вильнюс и Львов, хотя более целесообразным было бы осуществить эту акцию союзническим путём. Но:
«…его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий».
(Черчилль. Кн. 1. С. 205)Если бы в данной ситуации присутствовал хотя бы намек на «имперские амбиции» СССР, Черчилль не преминул бы подчеркнуть это.
В 2006 г. по запросу Государственной Думы РФ были рассекречены архивные документы советской разведки, относящиеся к событиям вокруг Прибалтики в первые годы Второй мировой войны. Из них следует, что США и Великобритания «с пониманием» отнеслись к вторжению советских войск в страны Балтии.
Эти документы, изданные книгой «Прибалтика и геополитика», не оставляют сомнений в том, что Запад прекрасно осознавал, что профашистские режимы, правившие в странах Балтии, были готовы стать плацдармом для нападения Гитлера на СССР. Документы свидетельствуют, что в западных странах, прежде всего в Англии, то обстоятельство, что Красная Армия вступила в схватку с вермахтом в 500 километрах к западу от Ленинграда, воспринималось положительно.
Составитель книги генерал-майор в отставке Лев Филиппович Соцков считает, что, если бы военный удар по СССР нацистская Германия нанесла в районе Нарвы, предварительно оккупировав Прибалтику, она с ходу могла бы взять Ленинград. Далее вся гитлеровская группировка «Север» заворачивала бы на Москву. Вряд ли в этом случае сибирские дивизии смогли бы остановить немецкое наступление на Москву в декабре 41-го.
Это прекрасно понимал Черчилль, который, изучая карту в присутствии посла СССР в Великобритании Майского, сказал: «Да, правильно, я согласен, так и надо было поступить». Эту позицию он подтвердил в своих воспоминаниях, подчеркивая жизненную необходимость для СССР улучшить свои стратегические позиции в преддверии войны с Германией.
«В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В русских умах каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы значительнее восточнее, чем во время первой войны…
Им (Советам) нужно силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
(Черчилль. Кн. 1. С. 180)Тем самым Черчилль недвусмысленно дал понять, что будь он на месте Сталина, он поступил бы точно так же. Это высказывание Черчилля необходимо хорошо уяснить многим современным политикам и историкам, пытающимся со своих «высот» оценивать ситуацию 1939 г. Сегодня абсолютно ясно, если бы нацисты начали вторжение в СССР от старой границы из-под Минска, возможно, миром правил бы Гитлер. В этом случае некому было бы полемизировать по поводу «безнравственности» «сентябрьской» кампании СССР в 1939 г.
Удивительно, как пыжатся сегодня некоторые историки, в том числе и профессор Павел Вечоркевич, пытаясь опровергнуть оценки Черчилля. Как правило, это люди, которым судьба не дала почувствовать тяжкое бремя власти и ответственности за решения, способные изменить не только ход истории страны, но и мира. Поистине «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Полноте, господа, оценку Черчиллю выставила история. И дай Бог дождаться такой оценки всем, кто пытается сделать этот мир лучше, а не переписать историю.
«Польская война» 1939 г.
Профессор Вечоркевич утверждает:
«В 1939 г., так же как в 1920 г., судьба Европы и мира зависела от поляков. То, что наше сопротивление было таким ожёсточенным и таким решительным, и победа над Польшей не стала для Германии „лёгкой прогулкой“, сказалось на дальнейшей судьбе войны. Своей самоотверженностью мы дали союзникам ценное время. Время, которое в значительной степени было потрачено впустую. Прежде всего в связи с инертностью французского командования, которое не смогло должным образом использовать отличную, может, даже лучшую, чем немецкая, военную машину.
Потери немцев составили 16 тысяч убитыми, 520 самолётов и 670 танков, т. е. 25 процентов техники, задействованной при нападении. Так что мы спасли англичан и французов, так как Гитлер уже не мог — как он это планировал — напасть на Запад в 1939 г. Если бы такое произошло, уже в 1940 г. он направил бы свои войска на Советский Союз, что, в свою очередь, означало бы уничтожение этого государства. Таким образом, поляки во второй раз спасли шкуру Сталина. Первый раз — не вступая в союз с Германией, второй раз — предоставив ему бесценный год на формирование вооруженных сил. Однако истории и политике незнакомо чувство благодарности. Впрочем, Сталин считал его собачьим чувством, поэтому никогда не был полякам за это благодарен».
