Даниил Краминов - Сумерки в полдень
Андрей Петрович озабоченно оглядел своих помощников, встретил такие же озабоченные взгляды, ободряюще улыбнулся, сверкнув золотыми подковками зубов, и посоветовал не сидеть без крайней нужды в полпредстве: надо встречаться, говорить, убеждать и, конечно, узнавать. Узнавать как можно больше. Сам он собирался навестить «уэлльского льва» — Ллойд-Джорджа, который в последних речах требовал тесного союза с Россией. Сомову предлагалось встретиться с Эрнестом Бэвином: «босс» крупнейшего профсоюза подталкивал, хотя и очень вяло, друзей-лейбористов осудить Чемберлена за его вояжи к Гитлеру. А Звонченкову — отправиться в Форин оффис и попробовать выяснить в отделе печати тайну появления странного «опровержения».
— А вы, Илья Семенович, — повернулся советник к Ракитинскому, — свяжитесь с группой Черчилля. Нам важно знать, что теперь черчиллисты собираются делать: действительно выступят против правительства или ограничатся, как обычно, напыщенной декламацией?
Ковтун, встретив взгляд Андрея Петровича, вскочил, вытягиваясь с армейской строгостью.
— Продолжайте поддерживать контакт с военными властями, Александр Никодимович, — сказал ему советник. — Англичане стараются выпытать о наших оборонных приготовлениях побольше, а о своих сказать поменьше, но вы попытайтесь узнать: они на самом деле готовятся к военным действиям или только создают впечатление, что готовятся?
Цепкий взгляд советника задержался было на лице Антона, но тут же скользнул на соседа, и Антон подумал, что, вероятно, ему не доверяют, коль даже в такие напряженные дни его обошли поручением. Он двинулся к выходу первым, едва закрылось совещание, но в зале его остановил Горемыкин.
— Вернись, Антон! Андрей Петрович зовет.
В кабинете Антон выжидательно остановился у двери: советник продолжал разговаривать вполголоса с Грачом. Лишь отпустив того, Андрей Петрович жестом пригласил Антона подойти к столу и сесть. Коротко спросил, как он чувствует себя в Лондоне, и, не дослушав его, напомнил:
— Вы говорили, что познакомились в Германии с Фоксом. Удалось вам встретиться с ним?
— Нет еще, — виновато ответил Антон. — Не удалось ни встретиться, ни поговорить по телефону. В редакции Фокс бывает редко, а идти в «Кафе ройял», где он проводит время, я не осмелился.
— Почему? — удивился Андрей Петрович, откидываясь на спинку кресла. — «Кафе ройял» посещается местными и иностранными журналистами, дипломатами и дельцами, артистами и художниками. Место шумное и дорогое, но для нас доступное. Туда можно и нужно заходить и, если представится возможность, заводить полезные знакомства. Учтите, что вас сюда не в светелке сидеть прислали, а работать. Работа же у дипломата — в основном в общении с людьми.
— Хорошо, Андрей Петрович, я пойду туда и попробую поймать Фокса.
— Попробуйте, попробуйте, — повторил советник и, склонившись над столом, добавил: — Постарайтесь встретиться с ним и поговорить об одном интересном деле. — Он помолчал и нетерпеливо продолжил: — Мы получили из Москвы сообщение, что недавно в Брюсселе агент Круппа фон Зюндер встретился с агентом Виккерса-Армстронга лордом Овербэрри. Они договорились о том, что будут поставлять друг другу те виды оружия, которые производит один концерн и не производит другой. Англичане будут снабжать немцев аккумуляторами для подводных лодок и самонаводящимися торпедами, а немцы англичан — приспособлением для прицельного бомбометания с самолетов.
Фокс должен заинтересоваться этой сделкой, — продолжал Андрей Петрович. — Он любит все сенсационное, а сенсационней этого трудно что-либо придумать: военные концерны обязуются снабжать друг друга оружием, которое наиболее опасно для их собственных стран. Если Фокс вытащит сделку на свет божий, поднимется шум. Тут многим известна близость семьи Чемберленов к Виккерсу-Армстронгу, и общественность спросит, какова же роль премьер-министра в этом деле.
— Хорошо, Андрей Петрович, я встречусь с Фоксом и скажу ему о сделке, — с торопливой готовностью проговорил Антон.
— Но сказать надо так, чтобы на тех, кто узнал об этой сделке в Брюсселе, не пала тень подозрения. Их надо беречь. Понимаете?
— Да, конечно, — с еще большей поспешностью согласился Антон, подумав о Жане-Иване: вероятно, он и был тем самым человеком, которого следовало беречь.
— Да, конечно, — с усмешкой повторил его слова Андрей Петрович. — А как вы думаете это сделать?
— Скажу, что узнал в Берлине, я ведь только что оттуда.
Советник подумал немного, потом утвердительно наклонил седеющую голову.
— Ну что ж, это, пожалуй, подойдет. Можно сказать, что некий посланец Круппа в разговоре с иностранными деловыми партнерами обещал поставлять аккумуляторы английского производства. До остального Фокс сам докопается.
Глава вторая
Антону не повезло: Фокса, как ответили на его телефонный звонок в редакцию еженедельника, ожидали в Лондоне лишь вечером. Пришлось вернуться к старым докладам, за чтением которых часа два спустя его застал Грач. В черном пальто, черной шляпе и в перчатках Грач зашел в их комнату перед отъездом из полпредства. Не глядя на Антона, он сказал, что Андрей Петрович, находящийся где-то в городе, позвонил и распорядился, чтобы кто-нибудь встретил гостей, приглашенных на ланч, а поскольку никого из дипломатов в полпредстве нет, этим придется заняться Карзанову. Антон поднялся и спросил, что входит в его обязанности.
— Будьте в вестибюле без четверти час, — сухо пояснил Грач. — Встречайте гостей, помогите им раздеться и проведите в зал. Водка, виски, коньяк будут стоять на столике у двери. Угощайте гостей, но не уговаривайте — это не в обычае англичан.
Грач взялся было за поля жесткой шляпы, намереваясь по привычке приподнять ее, как делал обычно, прощаясь, но не приподнял, а только поправил, и вышел, оставив Антона горестно размышлять о своей неполноценности: пока Сомов, Звонченков, Ракитинский, Ковтун и Горемыкин выполняют поручения советника, он, Антон, будет прислуживать гостям. Двинский, несомненно, нашел бы для него более достойное занятие.
Обиженный и немного угнетенный, Антон вышел в вестибюль и сел на стул рядом с Краюхиным. Занятый телефонным разговором, тот повелительно указал ему глазами на входную дверь: звонок дребезжал тихо, но настойчиво. Антон пошел открывать дверь, раздраженно подумав, что из дипломата его превращают в помощника дуркипера — привратника. Перед дверью стоял Барнетт.
— Смею войти? — спросил он, приподнимая шляпу. Переступив порог, Барнетт остановился в изумлении. — Мистер Карзанов! — воскликнул он. — Вы уже здесь и встречаете меня… Это очень любезно с вашей стороны.
Хотя Антон не знал, кто приглашен на ланч, он, дружелюбно улыбаясь, сказал, что ждал мистера Барнетта и рад встретить его на этом кусочке советской земли в Лондоне. Он помог ему раздеться и повел через сумрачный холл в просторный и, светлый зал с окнами и верандой, выходящими в сад. По дороге он признался, что с удовольствием вспоминает вечер, проведенный с мистером Барнеттом в «Гранд-отеле» в Берхтесгадене, а также интересные разговоры в поезде по пути из Берлина в Мюнхен и обратно.
— А я ведь еще раз побывал в Германии, — похвастался Барнетт.
— Знаю, — отозвался Антон, подводя гостя к столику у двери, где на большом подносе стояли бутылки, матово поблескивало запотевшее серебряное ведерко со льдом, рядом стоял сифон с содовой водой. Налив водки — англичане предпочитают ее — и подав рюмку Барнетту, Антон сказал: — Я читал ваши статьи из Годесберга. Вы не изменили своих взглядов даже после разрыва переговоров.
— Нет, не изменил, — охотно и с вызовом подтвердил Барнетт. — Почему я должен менять свои взгляды?
— Обстановка меняется, меняется и политика.
— Нынешнее правительство не способно изменить свою политику.
Антон взглянул на англичанина, пившего водку маленькими глотками, с недоверием.
— Извините, — сказал он, поднося гостю тарелку с бутербродами, — но у меня создалось впечатление, что в последние день-два произошел серьезный поворот.
— Серьезный поворот? — Барнетт удивленно поднял брови. — В какую же сторону?
— От умиротворения к сопротивлению.
Барнетт отхлебнул глоток водки и провел языком по губам.
— От умиротворения к сопротивлению? — переспросил он, усмехаясь. — И кто же, по-вашему, намерен сопротивляться?
— Как кто? — удивился Антон. — Все! И чехи, и мы, и французы, и вы.
— Не знаю, как там чехи или вы и французы, а наше правительство искало и будет искать возможности договориться с Гитлером.
— Но теперь это исключено!
— Вы недооцениваете упрямства и хитрости мистера Чемберлена, — проворчал Барнетт и, опорожнив рюмку, поставил ее на поднос.
