Йозеф Бодански - Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке
К середине марта 1998 года иракский кризис закончился. Тогда же бин Ладен и его соратники послали письмо с угрозами в посольство США в Исламабаде. Хотя письмо это и не имело особого религиозного значения, оно должно было знаменовать собой конец Февральского кризиса и возвращение исламистов к конфронтации с Соединенными Штатами и Западом в основном пункте конфликта — присутствия Запада в мусульманском мире.
Тегеран также представил новую сущность Среднего Востока и мусульманского мира в целом. В апреле 1998 года аятолла Хомейни поручил Наджафабади, министру разведки, и Мухсину Рафику Дусту, председателю Фонда угнетенных — главного инструмента секретного финансирования Ирана, — подготовку кампании международного терроризма, которая, в соответствии с новыми требованиями исламистского возрождения, могла бы с большим успехом противостоять США и Израилю, нежели другой исламский режим. Когда работа близилась к концу, Наджафабади созвал секретную встречу в здании разведки и безопасности в Дарадж. Среди присутствующих официальных лиц было несколько иранских офицеров разведки высшего ранга. Они обсудили дальнейшее развитие и новые методы в установлении новой, более обширной, террористическо-разведывательной инфрастуктуры. Для лучшего изучения вопроса всем организациям Ирана — исламистским центрам, посольствам Ирана, учебно-информационным центрам, торговым и туристическим корпорациям, а также культурным центрам при офисах иранских атташе — Наджафабади поручил вести наблюдения за ситуацией, выжидая наиболее подходящей для возобновления террористических действий. От них также требовалось быть готовыми к возможному использованию их в качестве прикрытия для какой-либо секретной операции.
Нота бин Ладена и совещание иранских разведчиков совпали со временем глубоких перемен в расстановке сил на Среднем Востоке, а именно возобновлением саудовско-иранских отношений. Эр-Рияд в конце концов, присоединился к политике конфронтации. Совокупность всеохватных действий в регионе, в частности, растущая военная мощь Ирана, исламистский радикализм и воинственность во всех арабских странах, политика администрации Клинтона в отношении Ирана и исламистского движения, — все это убедило династию аль-Саудов пересмотреть свои региональные позиции. После кризиса 1998 года Эр-Рияд не мог более пренебрегать движением в исламских кругах, и Дом аль-Сауда, учитывая еще и кризис престолонаследия, решил снизить угрозу, встретившись с истинным хозяином — Тегераном.
Поворотным моментом в этом процессе стал десятидневный визит в Эр-Рияд, в марте 1998 года, бывшего президента Ирана аятоллы Али Хашеми Рафсанджани, в настоящее время — председателя Экспедиционного Совета Ирана. Было официально объявлено об открытии новой эры в саудовско-иранских отношениях, основанной на общих позициях в региональной экономической политике, то есть цен на нефть. Движущей силой саудовской стороны являлся наследный принц Абдулла бин Абдул Азиз, целью которого было совместить необходимое Эр-Рияду присутствие войск США для защиты от стратегических устремлений Ирана и угрозы резкого распространения местной исламистской оппозиции. Сила последней и поддержка ее населением основывались на распространенной среди обывателей неприязни к американскому присутствию. Чтобы разрешить эти противоречивые тенденции Эр-Рияд должен был снизить зависимость от присутствия войск США и пойти на улучшение отношений с Ираном, что способствовало бы стабилизации внутренней обстановки.
Появление кронпринца Абдуллы на встрече глав ОИС в Тегеране в декабре 1997 года означало, что Саудовская Аравия стремится к восстановлению отношений с Ираном. Результатом визита кронпринца стало заключение ряда двусторонних отношений, таких как возобновление регулярного авиасообщения между двумя странами; подписание контракта о промышленном сотрудничестве на сумму в 15 миллионов долларов; формирование объединенного экономического комитета для выработки стратегии в повышении цен на нефть. В начале марта 1998 года, во время короткого визита в Саудовскую Аравию министра иностранных дел Ирана Камаля Харази, возобновленные отношения получили формальное подтверждение. Харази получил аудиенцию у короля Фахда бин Абдул Азиза — подобной чести Эр-Рияд удостаивал только немногих своих союзников и представителей сверхдержав. Король передал свое официальное приглашение президенту Мухаммаду Хатами.
Но истинно поворотным моментом стал десятидневный визит в Саудовскую Аравию Хашеми Рафсанджани. Официально его визит совершался как хадж — паломничество к святыням Ислама, включая посещение главной мечети в Медине; там местный имам отчитал Хашеми Рафсанджани за его нападки на шиизм, но тот не придал этому значения, чтобы не оскорбить хозяев. Позднее этот имам был лишен сана саудовскими властями.
Критическое значение имели встречи Хашеми Рафсанджани с королем Фахдом, кронпринцем Абдуллой, министром оборбны принцем Султаном, министром внутренних дел принцем Найифом и принцем Турки — главой спецслужб, ответственных за антитерроризм и безопасность. Хашеми Рафсанджани провел беседы на самые разнообразные темы, включая обсуждение всех ключевых аспектов саудовско-иранских отношений, практического сотрудничества в прекращении длительного падения цен на нефть, некоторых региональных и глобальных разногласий.
Хашеми Рафсанджани удивил хозяев совершенно революционным предложением, сделанным от имени высших властей Тегерана. Исламская республика Иран давала официальное обещание прекратить террористическую и подрывную деятельность в отношении арабских стран, — в особенности, Саудовской Аравии, государств Персидского залива, Египта и Иордании — в обмен на то, что Эр-Рияд присоединится к кампании определения исламского будущего региона. Хашеми Рафсанджани поклялся, что Тегеран прекратит поддержку местных исламистских террористических организаций, как только правительства двух стран выработают надлежащую исламскую политику.
Хашеми Рафсанджани подчеркнул, что финансирование Тегераном подрывной деятельности исламистов не подразумевало деятельность, направленную против Дома аль-Сауда либо какого-нибудь другого правительства — исключая пренебрежение ими священной обязанностью джихада. Как только данные государства вновь начнут строить свою жизнь в соответствии с обязательствами, налагаемыми исламом, в частности, примут участие в освобождении аль-Кудс (Иерусалима), — что означает уничтожение Израиля, — у Ирана не останется причин поощрять исламистский терроризм и подрывную деятельность в отношении этих государств. Примечательно, что подобное заявление сделал и лидер «ХАМАС» шейх Яссин, во время своего торжественного турне по странам арабского мира.
Для вящей убедительности Хашеми Рафсанджани не только дал Саудовской Аравии полное официальное заверение относительно «решения и обещания» Ирана остановить финансирование терроризма, направленного против Саудовской Аравии, но также представил письмо президента Хатами, подтверждающее решение Тегерана «прекратить распространение революции, поддержку терроризма, подрывную деятельность на Среднем Востоке и дестабилизацию соседних государств». Единственное исключение делалось для организаций, сражающихся против Израиля, — таких как «ХАМАС», «Исламский джихад», «Хизбалла». Все они финансировались, технически обеспечивались и поддерживались Ираном. Саудовская Аравия, оказывающая текущую материальную и финансовую помощь «ХАМАС» и другим террористическим организациям палестинских исламистов, под это исключение подпадала.
В ходе дискуссий Хашеми Рафсанджани и лидеры Саудовской Аравии коснулись вопроса о взрывах в Хобаре. Избегая однозначного признания ответственности и причастности к этому Тегерана, Хашеми Рафсанджани сообщил принцу Наджифу и принцу Тюрки, что террористами руководило чувство отчаяния, вызванное сотрудничеством Саудовской Аравии с США и ее формальным миром с Израилем. Вопрос же о нахождении у власти Дома аль-Сауда отнюдь не ставился. Рафсанджани предложил, чтобы Эр-Рияд и Тегеран совместно изучили имеющиеся доказательства, дабы иметь гарантию, что в их оценке не допущено никаких двусмысленностей, которые могут ухудшить и без того деликатную ситуацию. В подтверждение того, что недомолвок не имеется, а также как доказательство своей «доброй воли», Эр-Рияд передал Ирану копию сведений о взрывах в Хобаре, имевшихся в распоряжении Саудовской Аравии. (Саудовская Аравия решительно отказалась поделиться этой информацией с США, несмотря на несколько персональных запросов, сделанных высшими официальными лицами во время посещения Эр-Рияда.).
«Прояснение» хобарского вопроса дало толчок к немедленному улучшению в сотрудничестве разведывательных и контрразведывательных служб Аравии и Ирана. В целях дальнейшего кооперирования министр внутренних дел Ирана Абдулла Нури посетил Саудовскую Аравию в начале апреля по приглашению принца Наджифа. Разрешив вопрос о Хобаре, заявил в Эр-Рияде принц Нури, правительства обеих стран «верят, что, восстановив дружеские связи между двумя главными державами региона, мы сможем обеспечить безопасность и спокойствие проживающих в этом регионе людей». Министр возвестил начало новой эры сотрудничества Эр-Рияда и Тегерана, когда «два министра внутренних дел смогут обсудить способы борьбы с наркотиками, с терроризмом; вопросы внутренней безопасности, передвижения граждан обеих стран, а также способы обмена информацией для более четкого выяснения ситуации».
