Вадим Роговин - Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)
Пропасть, вырытая в предшествующий период зиновьевской группой между собой и «троцкистами», оказалась так велика, что понадобилось почти полгода после XIV съезда, чтобы произошло объединение этих групп, осознавших, кто представляет главную угрозу для партии и всего дела социалистического строительства.
Многие бывшие оппозиционеры, близкие к Троцкому, выступали против блока с зиновьевцами. Были среди них даже такие — правда их было немного — которые выступали за блок со Сталиным против Каменева и Зиновьева. Последних они считали, исходя из опыта предшествующей внутрипартийной борьбы, наиболее рьяными «антитроцкистами». Один из близких друзей Троцкого Мрачковский высказался против блока и с той и с другой фракцией, заявив: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит».
«Но в конце концов такого рода вопросы,— писал Троцкий,— решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что „троцкисты“ были правы в борьбе против них с 1923 г. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более, что за их спиною стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров» [569].
Троцкий не встречался с Каменевым вне официальных заседаний с памятной мартовской ночи 1923 года, когда между ними состоялся разговор о последних письмах Ленина. При первом же личном свидании с Троцким в начале 1926 года Каменев ещё раз проявил свою политическую недальновидность, заявив: «Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий центральный комитет». «Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом,— вспоминал Троцкий.— Каменев явно недооценивал ту работу по разложению партии, которую „тройка“ производила в течение трёх лет» [570].
Каменева и Зиновьева подталкивала на сближение с Троцким быстрота, с которой сталинская фракция лишала их руководящих постов. В 1926 году Зиновьев был снят с поста председателя ИККИ, сам этот пост был ликвидирован, а фактически руководителем Коминтерна стал Бухарин. Каменев был снят с постов председателя Моссовета, заместителя председателя Совнаркома и председателя СТО, на короткое время был назначен наркомом внутренней и внешней торговли, а затем направлен послом в Италию.
Сближение Троцкого и «новой оппозиции» впервые обнаружилось на апрельском (1926 года) пленуме ЦК при обсуждении доклада Рыкова о хозяйственной политике. К тому времени правящая фракция не обладала сколько-нибудь ясным планом социалистических преобразований в экономике, чёткими взглядами на соотношение между развитием промышленности и сельского хозяйства.
На XIV съезде Сталин говорил, что сельское хозяйство «может двигаться семимильными шагами вперёд», тогда как темпы развития промышленности после завершения её восстановления резко снизятся. При редактировании своего доклада для публикации Сталин заменил тезис о «семимильных шагах» более эластичной формулировкой о том, что «сельское хозяйство, в отличие от промышленности, может двигаться на известное время быстрым темпом и при нынешней технической базе» [571]. Бухарин, в свою очередь, заявил, «что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе…» [572].
Крайне нечёткое представление правящей фракции о конкретных путях, методах, перспективах социалистического строительства отразилось и в докладе Рыкова на апрельском пленуме. Указав на сложности предстоящей индустриализации в «наиболее аграрной и отсталой стране в Европе», Рыков, исходя из расчётов Госплана, прогнозировал снижение прироста валовой продукции в промышленности с 23 процентов в 1926/27 хозяйственном году до 14,7 — в 1929/30 году.
Троцкий сделал на апрельском пленуме по существу содоклад, в котором он критиковал недооценку большинством Политбюро задачи более быстрого развития промышленности. Он предложил разработать планы более интенсивной индустриализации страны, предусматривающие увеличение в ближайшее пятилетие объёма капитального строительства до таких размеров, которые позволили бы уменьшить отставание промышленности от сельского хозяйства и тем самым ликвидировать «ножницы» между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. В этом случае примерно к 1931 году «могло установиться относительное равновесие между спросом и предложением на промышленные изделия при условии неуклонного продолжения политики снижения цен» [573]. Троцкий ставил вопрос о переходе от годовых планов к планированию «крупнейших сооружений и работ, рассчитанных на ряд лет… Годовой план должен рассматриваться в качестве определённой части пятилетнего перспективного плана» [574].
Поправки Троцкого к резолюции Политбюро по вопросам хозяйственного строительства были поддержаны на апрельском пленуме Пятаковым, Каменевым и Зиновьевым. Большинство ЦК отвергло эти поправки. Сталин заявил, что «тов. Троцкий думает подхлестывать наши центральные учреждения расширенными планами, преувеличенными планами промышленного строительства». В противовес «преувеличенным планам» Сталин в своей речи несколько раз возвращался к мысли о «предельно минимальном темпе развития индустрии, который необходим для победы социалистического строительства» [575]. Из такой установки выросли последующие обвинения Сталиным, Бухариным и их союзниками Троцкого в «сверхиндустриализаторстве», «нетерпении», «сверхчеловеческих прыжках» и т. д.
Окончательное оформление «объединённой», или левой оппозиции произошло на следующем, июльском пленуме ЦК и ЦКК 1926 года. Оппозиционный блок объединил значительную часть старой партийной гвардии. В его составе находилось 7 из 12 членов ЦК, избранных на VII съезде партии, 10 из 18 членов ЦК — на VIII съезде, 9 из 16 членов ЦК — на IX съезде (не считая умерших к 1926 году).
Но «сложение сил» обернулось их реальным ослаблением. Сталин и его союзники, искусно обыгрывая прежние междоусобные распри двух объединившихся течений партии, представляли дело таким образом, что образование их блока произошло в результате перехода ленинградской группы на позиции «троцкизма», с одной стороны, и «амнистии» Троцким «капитулянтской» позиции Зиновьева и Каменева, с другой. Постоянно напоминая о прошлых филиппиках зиновьевской группы в адрес Троцкого и «троцкизма», Сталин и сталинисты успешно подрывали авторитет обоих течений в глазах членов партии.
Особенно активно этот процесс разворачивался в Ленинграде. Позже, на XV съезде в декабре 1927 года Киров так объяснял отход от оппозиции значительной части ленинградской партийной организации, которая в 1925 году безраздельно поддерживала своих лидеров: «…Один из моментов, который в своё время помог этой работе, заключался в том, что нигде троцкизм не был так разбит… как в Ленинграде… потом вдруг неожиданно состоялось знаменитое братание между Зиновьевым и Троцким. Этот шаг показался ленинградской организации чем-то совершенно волшебным…» [576]
В статье «Ответ на запросы товарищей об оппозиции» (сентябрь 1926 года) Троцкий отмечал, что сталинская фракция строит свою политику раскола партии на противопоставлении «троцкизма» ленинизму и на утверждении, будто ленинградская оппозиция перешла с позиции ленинизма на позицию «троцкизма». Между тем всякому мыслящему члену партии совершенно ясно, что целью такой агитации является отвлечение внимания от действительных разногласий, вызванных явным сползанием сталинской фракции с классовой линии. Объясняя причину объединения двух оппозиционных групп, Троцкий писал: «С 1923 г. партия накопила гигантский опыт, и на этом опыте не учились только те элементы, которые автоматически сползают в мелкобуржуазное болото… Мы объединились на защиту ленинизма против его исказителей, на безусловном признании всех указаний, сделанных в завещании Ленина насчёт каждого из нас, ибо глубокий смысл этих указаний подтвердился на опыте целиком, на безусловном проведении в жизнь завещания, смысл которого заключается не только в смещении Сталина с поста Генсека, но в сохранении всего руководящего ядра, сложившегося при Ленине, и предотвращении перерождения партийного руководства из ленинского в сталинское» [577].
На июльском пленуме лидеры оппозиции поставили вопрос о публикации ленинского «Завещания» и выполнении содержащегося в нём совета относительно Сталина. Этот вопрос имел некоторую предысторию. Продолжая использовать во фракционной борьбе имя и авторитет Ленина, Сталин в начале 1926 года повёл кампанию за публикацию ленинских писем 1917 года с критикой Каменева и Зиновьева. Им было инспирировано заявление, внесённое на апрельский (1926 года) пленум ЦК его десятью членами (Кагановичем, Кировым, Антиповым, Зеленским и другими) с требованием о рассылке членам ЦК и ЦКК письма Ленина от 18 октября 1917 года, где он характеризовал статью Каменева в газете «Новая жизнь» как поступок «изменнический» и «штрейкбрехерский». По предложению Рыкова это заявление было направлено пленумом ЦК для рассмотрения в Политбюро.
