Кикудзиро Исии - Дипломатические комментарии
2. Споры, подлежащие арбитражу
а. Правовые вопросы и политические вопросыИмеются два рода международных споров: правовые, или споры, в которых государства расходятся относительно их прав, и политические споры, или споры относительно политических вопросов, которые затрагивают национальное общественное мнение и политику. Державы обычно берут на себя обязательства передавать на арбитраж или на юридическое разрешение правовые споры, что является доказательством того, что мир несколько подвинулся вперед по пути прогресса. Что касается, однако, политических споров, все государства все еще осторожны и нерешительны относительно передачи их судебному разрешению. Такое нежелание, конечно, не относится ко всем политическим спорам. В общем имеется уверенность, что большинство из них может быть разрешено без обращения к оружию, т. е. путем передач их на арбитраж. Тем не менее имеются некоторые вопросы, которые каждая страна считает жизненно важными для себя. Трудности встречаются именно в отношении так называемых жизненных вопросов. В договорах об арбитраже, заключенных до мировой войны, вопросы, которые затрагивали национальную честь и жизненные интересы, были исключены из числа вопросов, подлежащих арбитражу. Таким образом, выделялись вопросы, которые считались для соответствующих народов жизненно важными. Так как в те дни идея государственного суверенитета держалась очень крепко и не было серьезного намерения отказаться от применения силы, то исключения из арбитража были весьма многочисленны, и вопросы национальной чести были включены в список вопросов, затрагивающих жизненные интересы нации и не подлежащие арбитражу. Слова «затрагивающий честь государства» допускали самое широкое толкование и не могли быть точно определены, поэтому на практике было возможно не подвергать арбитражу почти всякий политический вопрос, и таким образом договоры об арбитраже были таковыми больше по названию, чем по существу, и заключались для того, чтобы сохранить приличие перед общественным мнением. Вообще говоря, мир не подвинулся еще достаточно далеко, чтобы искренне принять систему арбитража.
В прошлом генерал, который завоевал чужую провинцию или область, считался человеком, который оказал самую выдающуюся услугу государству, во теперь честолюбивый и склонный к риску солдат презирается, и нобелевская премия дается людям, подобным Буржуа, вдохновителю Лиги наций, и Остину Чемберлену, г. Бриану и г. Штреземану, которые оказали содействие заключению Локарнского пакта. Кто стоит выше: Наполеон, который потрясал Европу, или Дженнер, который открыл прививки против бактерий? Нельсон, герой Трафальгара[100] или Джемс Уатт, изобретатель паровой машины? Чье дело важнее: Вашингтона, который создал государство, или Эдисона с его достижениями в области электричества? Ответы на подобные вопросы меняются в зависимости от лица, которое дает ответы, и эпохи, в которую они даются. Понятие патриотизма и представление о заслугах, положении и благородстве медленно изменяются с ходом цивилизации и без соответствующего изменения оказываются в противоречии с духом времени. Го же самое относится к идеям о национальной чести и жизненных интересах, упомянутых выше. До недавнего времени во Франции и Германии было достаточным поводом для дуэли, если человеку было сказано, что он не джентльмен, и честь сохранялась только в том случае, если оскорбленный делал вызов обидчику и обидчик принимал этот вызов. Но с течением времени обычай дуэли стал рассматриваться как остаток варварства. История балканских государств показывает, что их так называемые вопросы жизненной важности, подлежащие решению мечом, часто представляли собой вопрос о владении какими-либо бесплодными холмами или о местоположении какого-либо храма. В настоящее время национальное возбуждение по поводу такого пустякового дела кажется верхом абсурда. Таким образом, с прогрессом человечества можно наблюдать перемену к лучшему в отношении основных понятий в таких делах, как национальная честь, престиж и жизненный интерес. И именно этот непрерывный прогресс человеческих идей заставляет оптимистически смотреть на возможность мирного разрешения международных споров. Расовые предрассудки, страх и недоверие к судьям в арбитражном процессе, о которых упоминалось раньше, с течением времени, с прогрессом мысли и растущим влиянием мирового общественного мнения, исчезнут из памяти человека, как ушедший в прошлое сон. Можно верить, что общее признание обязательности разрешения политических споров с другими государствами путем арбитража является вопросом времени, и это время не так далеко. В настоящее время, однако, мы сталкиваемся с вопросом о том, что делать до тех пор, пока настанет день, когда все международные споры, политические и правовые, будут разрешаться арбитражем. Локарнский договор представляет собой наибольшее достижение народов по пути к миру, намеченному Женевой. В третьем пункте этого договора, о взаимных гарантиях между Великобританией, Францией, Италией, Германией и Бельгией относительно всех вопросов, возникающих между Францией, Германией и Бельгией, которые не могут быть разрешены обычными дипломатическими переговорами, устанавливается, что:
«Всякий вопрос, по которому договаривающиеся стороны несогласны между собой в отношении соответствующих прав, должен быть передан на судебное решение, и стороны обязуются подчиниться такому решению.
Все другие вопросы передаются примирительной комиссии. Если предложения этой комиссии не принимаются обеими сторонами, вопрос переносится в Совет Лиги наций, который должен действовать в соответствии со статьей XV устава Лиги.
Подробные соглашения относительно мирного разрешения споров являются предметом специальных договоров, подписанных сегодня».
Согласно статье XV устава Лиги наций Совет Лиги должен заниматься разрешением переданных ему на рассмотрение споров, возникающих между членами Лиги и могущих привести к разрыву между ними. Решение Совета не является приговором или постановлением, но простым предложением. Локарнский договор предусматривает разрешение спорных вопросов, касающихся прав, т. е. правовых опоров между Германией и Францией, Германией и Бельгией, а в отношении политических споров положение остается тем же, каким оно было до Локарнского договора. Это происходит потому, что обязательство передавать такие споры на рассмотрение Совета Лиги уже существует в силу устава Лиги и существовало бы и в том случае, если бы Локарнский договор не был заключен. Договоры об арбитраже между Германией и Польшей, между Германией и Чехословакией содержат те же положения, какие имеются в договорах Германии и Фракции, Германии и Бельгии. Суммируя все это, надо отметить, что в Локарнском договоре, который Великобритания, Франция, Италия, Германия, Бельгия, Польша и Чехословакия с небывалой серьезностью и решимостью заключили в дополнение к уставу Лиги, обязательство применять арбитраж ограничено правовыми спорами. Таким образом, ясно, что наиболее осторожные народы решились идти на принудительный арбитраж только в правовых спорах.
б. Доклад специальной комиссии по арбитражу и безопасности
Как и следовало ожидать, первый доклад подкомиссии по выработке резолюции для подготовительной комиссии по сокращению вооружений (называвшейся комиссией по арбитражу и безопасности), созданной Советом Лиги, считал, что, как бы ни было желательно передавать на арбитраж международные споры всех видов, но при существующих условиях имеется много трудностей, мешающих большинству государств так поступать, поэтому рекомендуется пока отказаться от этой мысли и подыскать наилучшую для нее замену. Этот вывод был очень благоразумен и достоин людей, сознающих свою ответственность.
Превосходно выглядящий план, который обгоняет современные взгляды на вопрос, обречен на провал. Если идеальная и полная система не может быть претворена в жизнь, ничего не остается другого, как только временно ее отложить и удовлетвориться наилучшей ее заменой. Комиссия по арбитражу и безопасности, очевидно, исходила из положения, что так как Женевский протокол был задержан вследствие оппозиции только что созданного в Великобритании консервативного кабинета и так как возражения против протокола уже были высказаны Великобританией и другими руководящими членами Лиги, то было бы бесполезно пока защищать этот протокол. Поддержка Женевского протокола была бы равнозначна поддержке принудительного арбитража во всех спорах. С другой стороны, если бы был предложен план, исключающий из споров, подлежащих арбитражу, разногласия, затрагивающие национальную честь и жизненные интересы, это означало бы отступить на 20 лет назад, ко времени второй Гаагской конференции (1907), чего Лига наций не допустила бы. Соответственно этому комиссия предложила компромиссный план. Этот план поддерживал тот принцип, что арбитраж должен быть принудительным для всех споров, кроме некоторого, возможно небольшого, количества оговорок и исключений, которые должны быть признаны. Как было уже упомянуто раньше, политические вопросы исключительно большого значения, которые заинтересованное государство не решится доверить арбитражу, крайне невелики по числу. Однако, если бы было дозволено государствам без ограничения использовать для достижения их целей такие расплывчатые определения, как национальная честь и жизненные интересы, то может появиться стремление расширить круг вопросов, не подлежащих арбитражу, поэтому необходимо было воспрепятствовать развитию этого стремления. Чтобы этого достигнуть, с одной стороны, поддерживался принцип принудительного арбитража, а с другой стороны, допускаются специальные оговорки и исключения, когда это представляется неизбежным. При такой постановке вопроса предполагалось, что правительства будут считать неудобным перед лицом других правительств требовать слишком большого количества исключений из арбитража и что с течением времени, с усилением влияния мирового общественного мнения, чувство такой неловкости возрастет до такой степени, что ни одно государство не посмеет делать оговорки и требовать какого-либо исключения. В плане комиссии заметны черты гибкости и вместе с тем оптимизма в отношении будущего.
