Тило Саррацин - Европе не нужен евро
Финансовая политика
Действующая в течение многих лет низкая процентная ставка на основе экспансивной денежной политики, с одной стороны, уменьшила нагрузку на государственные бюджеты, но, с другой стороны, увеличила склонность к долгам, потому что они ведь были «такими дешевыми». Сегодня существованию многих государственных бюджетов представляется угрожающей процентная ставка, которая 20 лет тому назад казалась еще нормальной. Поэтому начало современного кризиса государственных долгов кроется также и в слабой денежной политике. В этой связи чрезвычайно рискованно, что все больше национальных банков пытаются преодолеть последствия кризиса покупкой государственных облигаций, то есть обслуживанием печатного станка, для того чтобы таким образом продолжать удерживать на низком уровне издержки государственной задолженности и стимулировать экономику низкими процентными ставками и более высокими темпами инфляции41. Геральд Браунбергер говорит в этой связи об «интеллектуальном банкротстве, которое потерпела господствовавшая в течение десятилетий и находившаяся под американским руководством макроэкономическая теория»42.
Мировой финансовый кризис частично обнаружил, частично обострил структурные проблемы государственных бюджетов во многих развитых странах:
– Там, где за кризис пришлось расплачиваться ростом экономики и занятостью, он, конечно, выразился также в снижении доходов государства от налогов и сборов и в увеличении расходов на пособия по безработице и программы по экономической активности.
– Во многих странах ко всему вышеприведенному добавились также расходы на программы спасения банков.
Поэтому неудивительно, что квоты по дефициту и стандартам государственной задолженности во многих странах резко поднялись вверх (см. таблицы 3.12 и 3.13). Как уже было изложено более подробно в главе 3, существует большая разница между тем, финансируется ли государственная задолженность полностью или преимущественно из внутренних накоплений народного хозяйства, или ее необходимо финансировать большей частью за счет импорта капитала. В таких странах дефицит бюджета и дефицит доходно-расходного баланса идут рука об руку, и они как раз и являются проблемными случаями. Трудности этих стран затрагивают структурную сущность мирового финансового кризиса, так как он взял свое начало в области денежной политики от экспансивного действия финансирования упорного американского дефицита доходно-расходного баланса.
Губернатор Банка Англии Мервин Кинг перекидывает мост между этой структурной сущностью мирового финансового кризиса, денежной политикой и финансовой политикой. «From the very beginning of the global crisis there has been a reluctance by governments to face up to the underlying solvency problems generated by apparently unending trade deficits with no mechanisms – whether flexible exchange rates or other means – for correcting these disequilibria»43. («С самого начала мирового кризиса имело место нежелание правительств быть готовыми к скрытым проблемам с платежеспособностью, генерируемым, по-видимому, бесконечными торговыми дефицитами при отсутствии механизмов – либо гибкими обменными курсами или другими средствами – для коррекции этих диспропорций»43.) Для стран зоны евро с дефицитами доходно-расходных балансов эта проблема обостряется еще и тем, что они не могут обратиться за кредитами в национальные банки.
Американские экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф опубликовали в 2009 г. книгу, посвященную кризису, в которой они показали, что чрезмерное накопление долгов любого рода, государств, банков, предприятий или потребителей принесло с собой бо́льшие системные риски, чем можно было себе представить в период бума44. Если государственные бюджеты жили не по средствам, то это было частью общей проблемы, которая регулярно обострялась тем больше, чем больше государственный долг финансировался из внешних источников. Рейнхарт и Рогофф показывают в своем глубоком экспериментальном исследовании за период более 800 лет в 68 странах, что крупные государственные финансовые кризисы всегда сопровождаются предшествовавшими им кредитными и ипотечными пузырями, причем сектор недвижимости всегда играет особую роль. Они установили значение международного согласованного регулирования и улучшения статистической системы раннего предупреждения, которая одновременно учитывает данные по кредитам и ценам в самых различных сферах45.
Рейнхарт и Рогофф ясно показывают, что любая форма кризиса уже когда-то происходила и когда-нибудь она повторится снова. В качестве средства, которое лучше всего может помочь от финансового кризиса, они рекомендуют бдительность дома и в сфере своих полномочий. Американское государство и американский национальный банк могли и должны были бы распознать неблагоприятное развитие у себя дома, если бы они этого действительно хотели. Это, конечно, касается также и Греции.
Долг и долги: системный вопрос
Франк Ширмахер в августе 2011-го в эмоциональном порыве все смешал в одну кучу:
– мировой финансовый кризис с 2007 по 2009 год,
– кризис евро с 2009 по…
– кризис гражданского сознания,
– раздел имущества,
– критику системы со стороны левых,
– «неолиберализм» (не важно, что он означает),
– «деклассирование умственного труда, ползучее разрушение немецкого университета»,
– «демографические изменения» и многое другое46.
Для всех тех, кто с середины шестидесятых годов следил за всеми дебатами по системе и частично выступал на них, как и для меня, в списке его обвинительных пунктов нет ничего нового и неизвестного. Я интерпретирую эту статью и как призыв к помощи, и как документ растерянности. Вызванную ею серию последующих статей различных авторов 47 я взял как косвенное доказательство того, что мировой финансовый кризис, кризис евро и кризис долгов вновь ставит вопрос о легитимации нашего общественного и экономического строя.
Это важно еще и потому, что в последние 20 лет неравенство распределения доходов и имущества в промышленно развитых странах в целом возросло, особенно в США и Великобритании. Многим это казалось еще допустимым до тех пор, пока система показывала рост экономики и занятости, но когда цепочка оборвалась и вместо этого возникли затраты на спасение банков, то именно в этих двух странах стали появляться сомнения, вызвавшие кризис легитимации капитализма, которые поражают даже консервативные круги 48 и заметны в опросах, проводившихся в Германии49. Это было исходной точкой движения Occupy Wall Street («Захвати Уолл-стрит»).
Вопрос о легитимации неизбежно является постоянной темой в обществе с тех пор, как был свергнут абсолютизм и отпала легитимация, божьей милостью, рождения правителя. С тех пор считается: легитимно только то, что большинство граждан или формирующий общественное мнение класс воспринимают как легитимное. Для актуализации легитимного состояния постоянно необходима общественная дискуссия. Но о возможном исходе таких дискуссий не стоит строить иллюзии: эра коммунизма или государственного социализма закончилась. В мире преобладает модель рыночной экономики с частной собственностью на средства производства, и нет никого в перспективе, кто бы придумал принципиально что-то лучшее.
При классификации настоящего кризиса сначала имеет смысл взглянуть на пропорции: большое впечатление, которое кризис производит на наблюдателя, заключается как раз в перспективном искажении его при ближайшем рассмотрении во времени и пространстве: если мы посмотрим на рост экономики в мире за прошедшие десять лет, то, что касается развития производства, доходов и занятости, в этом смысле, кризис оставил в 2008–2009 годах лишь небольшую вмятину.
Кроме того, экономические и финансовые кризисы, будь они большими или маленькими, являются неотъемлемой составной частью экономического развития – хотя бы потому, что человек и общество склонны к постоянному повторению одних и тех же ошибок. Поэтому мы снова и снова ведем одни и те же дискуссии.
С такой предпосылкой я попытаюсь далее внести какой-то порядок в рассмотрение долгового кризиса в связи с легитимацией50. Для этого вначале несколько общих замечаний:
– Действующее рыночное урегулирование решает проблему аллокации, но не проблему распределения, ведь в нее не встроен сенсор справедливости. Кстати, это причина того, почему я как молодой экономист стал в 39 лет членом СДПГ. Как показывает сравнение Швеции и Соединенных Штатов, в принципе возможно направить капиталистическую рыночную экономику к перераспределению и социальному обеспечению, и этим не будет нарушено функционирование рыночной системы.
– Большинство рынков нуждаются в регулировании. Поднятые при этом вопросы не банальны, и их редко можно решить однозначно. Это касается также и финансовых рынков.
