Глеб Мусихин - Очерки теории идеологий
В качестве интересного эмпирического материала для подтверждения гипотезы о различном типе инноваций были использованы патентные ссылки. В англо-фонных странах ссылки в основном идут на научные источники, а в других странах Европы и в Японии – на предыдущие патенты и ненаучные источники. Однако при этом совершенно не был учтен факт, что подавляющее число научных периодических изданий публикуются на английском языке, и совершенно логично предположить, что в англоязычных странах при составлении патентов такая литература цитируется чаще. Кроме того, нужно учитывать, что в прецедентной системе права патентирование инноваций всегда было более развито, чем в кодифицированной системе. А значит, высокий уровень патентирования как правовой навык еще не есть показатель высокого уровня инноваций. Если же между этими двумя переменными проводить прямую корреляцию, то можно прийти к выводу, что инновационный потенциал в Новой Зеландии выше, чем в Германии, Швеции и Швейцарии [Ibid., р. 175].
Еще одним аргументом в пользу большей инновационности ЛРЭ стал анализ трудовых отношений. Либеральная рыночная экономика зависит от рынка труда в установлении заработной платы на основе чистой конкуренции, которая ограничивает возможности по созданию гарантий безопасного ведения бизнеса.
Кроме того, данный тип экономики сильно ориентирован на фондовый рынок и максимизацию прибыли акционеров. Такой характер экономики предполагает серьезные препятствия для мелких адаптивных нововведений, на которые работодатели тратят неадекватно мало инвестиций. Вместе с тем такая экономика более склонна к освоению радикальных инноваций, так как свободный рынок труда и деятельность акционеров позволяют сравнительно легко переключать ресурсы на новые виды деятельности.
Координируемая рыночная экономика ориентирована на корпоративные принципы установления заработной платы, серьезное регулирование рынка труда и корпоративное финансирование в рамках долгосрочных банковских обязательств. Все это предполагает прямо противоположную логику инвестирования инноваций.
Хэлл и Суистак подчеркивают, что они рассматривают две устойчивые формы капитализма, каждая из которых имеет свои сравнительные преимущества. Однако при этом КРЭ трактуется как тяготеющая к традиционным отраслям со снижающейся адаптивной способностью к изменениям, а ЛРЭ – как ориентированная на новые сферы производства товаров и услуг. Это имплицитно предполагает, что в конце концов неоинституционализм полностью примет логику неоклассицизма и в долгосрочной перспективе все институты, кроме чисто рыночных, не смогут справиться с вызовами будущего.
Возникает вопрос: если данные типы экономики стали результатом длительного исторического развития соответствующих тенденций, то означает ли это, что Германия, например, никогда не была склонна к новаторству в прошлом и остаются загадкой многие достижения данной страны в химической индустрии, машиностроении, металлообработке? А ведь все эти отрасли в свое время были в авангарде технического прогресса.
Это позволяет констатировать, что указанная выше типология статична и фиксирует состояние в определенный момент, не предполагая изменения и развития критериев анализа. Иными словами, данная типология не предполагает эволюции, игнорируя воздействие изменений на мировую экономику. Поэтому прогноз об окончательной победе рыночного механизма над всеми остальными выглядит как политическая прокламация настоящего, но не как правдоподобный сценарий будущего.
Можно сказать, что научная литература экономического неоклассицизма подвержена двум тенденциям: это либо пространственный подход (который мы проиллюстрировали выше), либо временной подход (выделение исторических этапов с точки зрения способности политических и экономических акторов к осуществлению преобразований, но игнорирование разнообразия и проблемы синхронности осуществления преобразований). Именно такая двойственная ограниченность неоклассического анализа вызывает критику в рамках неоинституционализма [Zeitlin, 2003, р. 1–30].
Кроме того, следует отметить, что неоклассический подход утверждает: все инновации в рамках новой экономики автоматически имеют радикальный характер, а инновации в традиционной индустрии по определению являются постепенными. Иными словами, определенный тип экономики с неизбежностью ведет к определенному типу инноваций. Согласно данной логике, выпуск слегка подновленной версии Windows представляется радикальной инновацией, так как информационные технологии – это часть новой экономики, а установка на автомобили водородного двигателя является частичной инновацией, так как автомобильная промышленность – это традиционная отрасль экономики. Кроме того, сторонники неоклассического подхода не пытаются оспорить ведущие позиции таких стран, как Финляндия и Швеция (типичные КРЭ), в сфере новых телекоммуникационных технологий, а также позиции всех стран Северной Европы в новых медицинских технологиях [Amable, 2003]. Более того, есть исследования, показывающие, что именно институциональная структура стран Северной Европы помогает добиваться им высокотехнологичного роста в информационной и коммуникационной сфере, и рост этот как минимум не меньше, чем в англосаксонских странах. Данные обстоятельства полностью упущены из виду у сторонников дуализма и априорного влияния рыночных институциональных структур[89].
Неудивительно, что в рамках новой политэкономии возникло направление, которое отказывается от априорной методологической парадигмы и пытается определять характер институциональных структур эмпирически [Ragin, 2000]. При этом возникает необходимость отслеживать наличие или отсутствие тех или иных ценностных институций, специфическое сочетание которых порождает уникальную структурную целостность, так как в ряде случаев ценностные характеристики составляют целостный комплекс, в каких-то случаях они встречаются редко, а иногда вообще отсутствуют.
Еще один недостаток дуалистического моделирующего подхода к капитализму состоит в том, что данный анализ, по сути дела, не схватывает логику работы конкретных фирм, занимающихся инновационной деятельностью. Проводя инновационные разработки, любая компания одновременно нуждается в разработке продукции с минимальными нововведениями, чтобы сохранить свои позиции на рынке до тех пор, пока наступит отдача от радикальных новых разработок. Однако согласно дуалистической неоклассической модели, подобная стратегия невозможна в странах ЛРЭ, так как постепенные инновации здесь ведут к неизбежному аутсайдерству. Таким образом, парадоксальность ситуации состоит в том, что неоклассические исследования в рамках новой политэкономии опирались на пафос отказа от макроэкономического моделирования в пользу исследования конкретных акторов, однако в итоге получилось, что конкретные компании лишены возможности действовать вне рамок национального макроэкономического контекста.
Еще одним выводом сторонников дуалистической модели современного капитализма является утверждение о принципиально более эффективном корпоративном управлении в странах ЛРЭ по сравнению со странами КРЭ. Причина этого видится в том, что в либеральных рыночных экономиках управленческая власть сосредоточена в руках исполнительного директора, который ориентирован на максимизацию акционерной стоимости компании, нанимающей работников для выполнения конкретных заданий, что лишает работников возможности влиять на акционерную стоимость фирмы. Однако подобный подход игнорирует принципиальное различие между фирмой как организацией и фирмой как рыночным актором. Некорректно сравнивать преимущество фирмы как рыночного игрока и фирмы как организации. Это не разный тип фирм, это разный способ их анализа. Иными словами, проводить подобное сравнение – все равно, что сравнивать красное и сладкое. Трактовка фирмы как организации – качественно более высокий уровень анализа по сравнению с чисто рыночным толкованием деятельности фирмы в логике максимизации прибыли.
В реальности фирмы крайне разнообразны по типу организационных систем, по регулированию внутренних трудовых отношений, по внутренней корпоративной культуре, поэтому не совсем продуктивно видеть в фирмах только место столкновения рыночных интересов. Компания, которая разрабатывает собственный подход к работе среди своих сотрудников и рассматривает данный подход как свое конкурентное преимущество, не может придерживаться чисто ситуативной (проектной) кадровой политики. Привлечение персонала к процессу достижения корпоративных целей требует определенных взаимных обязательств. Стратегия ситуативного найма в принципе не способна к осуществлению подобной корпоративной политики. Данное фундаментальное различие корпоративной стратегии не является иллюстрацией различий между моделями ЛРЭ и КРЭ. Обе корпоративные стратегии можно отследить как в Соединенных Штатах Америки, так и в Германии.
