Михаил Домогацких - Последний штурм
— Второе звено, надо полагать, находится в Париже, господин государственный секретарь? — спросил кто-то из журналистов, воспользовавшись небольшой паузой.
— Второе, третье, десятое, кто знает, — бросил недовольный взгляд Роджерс на нарушившего порядок, — но звено. Все зависит от того, насколько далеко пойдут наши контрпартнеры в своей искренности. Пока они ведут себя так, будто располагают контрольным пакетом акций в огромной компании с многомиллиардным капиталом. Но наша цель состоит в том, чтобы найти решения, действительно отвечающие интересам всех сторон и в то же время учитывающие нынешнюю расстановку сил.
— Что вы имеете под этим в виду, сэр?
— Усилия администрации президента Тхиеу создать мощную оборону против враждебного проникновения извне и подрывных действий внутри страны пользуются нашей полной поддержкой и уже начинают давать результаты. Она завоевывает авторитет народа, и ее способность взять на себя дело защиты свободы и демократии в свои руки показывает это самым убедительным примером.
— Совсем недавно одна французская газета привела другие слова президента Тхиеу. Он сказал, что «вьетнамизация» войны — это поспешный и необдуманный шаг, который может привести к самым трагическим событиям. Как вы на это смотрите, господин Роджерс?
— Я не читал этой газеты и не доверяю тем органам печати, которые стараются во всем видеть только темную сторону. Президент Никсон заверил президента Тхиеу, что постепенное сокращение американского присутствия не повлияет на усилия, направленные на укрепление режима Сайгона. Наоборот, новые концепции вьетнамской военной проблемы позволяют рассчитывать на решительный поворот в развитии событий. Президент Тхиеу выразил полную поддержку «гуамской доктрины».
В зале наступила на какое-то время тишина, вызванная заявлением Роджерса. Как хорошо понимали многие, оно, мягко говоря, не соответствует действительности: правительство Тхиеу не было довольно решением Никсона, оно не укрепляло, а теряло свое влияние, его армия не становилась надежным щитом, а все более разлагалась, и нужны были решительные меры, чтобы остановить процесс, который мог стать необратимым. Именно вопрос на эту не очень приятную тему прозвучал из зала.
— Господин государственный секретарь, — спросил корреспондент какой-то европейской газеты, делая вид, что не было бодрого заявления Роджерса, — армия президента Тхиеу становится с каждым днем менее боеспособной. Намерены ли Соединенные Штаты сделать что-то для поднятия ее духа?
Роджерс бросил быстрый взгляд на генерала Абрамса и, заметив его кивок головой, произнес:
— Я не специалист в военных вопросах, господа, поэтому лучше на этот вопрос ответит генерал Абрамс.
— Наши советники в армии генерала Тхиеу составили программу реорганизации боевых частей, которая, несомненно, должна принести свои результаты. Я не буду вдаваться подробно в эти вопросы, они не для печати, но скажу, что предложенный советниками и уже принятый Вашингтоном план предусматривает резко поднять уровень материального обеспечения солдат и офицеров армии наших союзников.
— Вы верите, генерал, что это поможет?
— Иначе бы я не входил с просьбой к президенту и министру обороны, — ответил Абрамс.
— Господа, — сказал Роджерс, — тут уже начинают подниматься вопросы, которые представляют государственную тайну. Я вам хочу сказать — и это как раз не является тайной, — президент Тхиеу разработал широкие социально-политические меры, которые позволят сделать Республику Вьетнам витриной демократии и процветания в Юго-Восточной Азии. Об этом я надеюсь прочитать ваши статьи в недалеком будущем. А сейчас мы закончим нашу короткую встречу, на которую я пришел, чтобы призвать вас всех к пониманию ответственности момента и попросить вас поддержать усилия правительств союзных стран, направленные на перелом на фронтах войны и социальных преобразований.
Перед самым отъездом в Сайгон Роджерс был на заседании палаты представителей, которая слушала отчет специальной комиссии о положении в Южном Вьетнаме. Комиссия, составленная в основном из сторонников расширения военного присутствия, представила пухлый доклад с обоснованием необходимости оказания большей помощи Сайгону, но несколько членов комиссии отказались подписать его, считая доклад слишком тенденциозным. Несогласные решили выступить на заседании комиссии со своей особой точкой зрения. На Роджерса, как и на других участников, сильное впечатление произвели два выступления — главного эксперта комиссии Теодора Харвиса и конгрессмена Гопкинса.
— Доклад комиссии, — сказал Харвис, — фальсифицирует подлинную картину положения в Южном Вьетнаме. В нем даже не упоминается, что сайгонский режим держит в тюрьмах около пятидесяти тысяч своих политических противников, проводит дикие репрессии против населения, не допускает ни малейшего проявления свободы слова. Главный американский советник сайгонской жандармерии генерал Уолтон тратит десятки миллионов долларов на создание полуфашистских сил внутренней безопасности, а большинство членов комиссии говорит о какой-то особой демократической миссии Америки. Не демократию, а террор и беззаконие поддерживаем мы в Сайгоне. Находясь среди меньшинства, я оказался бессильным доказать необходимость осуждения диктаторского режима Тхиеу, а не поддержки его. Я прошу уважаемых конгрессменов принять мою отставку с поста главного эксперта комиссии, которая не нуждается в подлинных фактах и опирается только на иллюзии.
Конгрессмен Гопкинс, входивший в комиссию, был еще более резок.
— Я убедился, — сказал он, — что мы поддерживаем в Южном Вьетнаме военную диктатуру, режим насильников и мучителей. Поэтому я против увеличения помощи Сайгону и выступаю за вывод наших войск из этой страны.
Совершенно не ожидали сторонники правительственного курса такого поворота. Они думали, что доклад комиссии если и вызовет выступление нескольких недоброжелателей — без этого не обойтись, — но в целом будет одобрен. Слушая дебаты, к этому мнению склонялся и сам Роджерс, и он был шокирован, когда встал один из видных конгрессменов — Джекобс — и внес законопроект «Об ограничении полномочий президента как главнокомандующего вооруженными силами страны вести военные действия за рубежом свыше 30 дней без санкции конгресса». Чтобы не было ничего неясного, он пояснил:
— Этот законопроект логически вытекает из серии предложений, направленных на скорейший уход американских войск из Вьетнама и Камбоджи, которые уже не раз вносились в различные учреждения. Сейчас эти предложения, оформленные мною в законопроект, я вношу на рассмотрение конгресса и прошу уважаемых членов внимательно подойти к его обсуждению. Нынешняя администрация, вопреки обещаниям, грозит превратить вьетнамскую политику в цепь невыразимо сложных испытаний для американского народа.
Роджерс не случайно вспомнил то заседание, оно, можно сказать, все дни не давало ему покоя, потому что постоянно напоминало, какую сложную задачу поставил перед ним президент. Он обязан был настойчиво втолковывать мысль, заложенную в «гуамской доктрине»: готовиться к выводу американских войск из Вьетнама и в то же время призывать союзников активнее участвовать уже не только во вьетнамской войне, но и поддержать американское вторжение в Камбоджу. С другой стороны, — и это было самым трудным и неблагодарным делом — ему предстояло убедить, заставить поверить сайгонских лидеров в то, что сокращение американских дивизий, компенсированное техническим вооружением их армии, создаст лучшие условия для отражения атак Вьетконга. Роджерс понимал, что это будет то же, что говорить о веревке в доме повешенного. Или напоминать, что такая веревка маячит впереди.
После нелегких бесед со своими партнерами по переговорам из Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи, Таиланда Роджерс почувствовал облегчение, когда вечером собрались в резиденции посла Банкера вместе с командующим Абрамсом и несколькими генералами. Они сидели в гостиной, пили легкое вино или виски и неторопливо обсуждали создавшуюся во Вьетнаме ситуацию. Государственный секретарь не скрывал, что из-за новых настроений в мире, да и здесь, в Азии, каждые мало-мальски стоящие переговоры требуют колоссального напряжения. Они изматывают хуже самой тяжелой работы, — Роджерс энергично потер пальцами виски, показывая, что это не просто слова: начиная со второй половины дня голова у него постепенно наливалась тяжестью. Он уже принял две таблетки «Аспро», но в висках все еще чувствовалась тупая боль, отдающая куда-то в затылок.
— Откровенно говоря, — заметив состояние государственного секретаря, сказал посол, — мы это остро чувствуем. Работать становится труднее и сложнее. Не говоря уже о беседах с президентом Тхиеу, но и с другими лидерами приходится много затрачивать самых убедительных доводов, чтобы объяснить, почему мы поступаем так, а не иначе, доказывать, что давление, которое сказывается на нас во всем мире в связи с переговорами в Париже, ни в коем случае не затронет наших отношений и не приведет к тому, что, как сейчас многие здесь утверждают, мы возьмем свои бейсбольные доспехи и покинем поле боя, оставив его противнику.
