Алексей Кунгуров - Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа
Официальная версия утечки информации из Кремля весьма хлипкая. Впервые анонимный конспект сталинского выступления публикуется 28 ноября 1939 г. во французской прессе от имени влиятельного информационного агентства «Гавас». Источник получения информации не раскрывался. 30 ноября 1939 г. газета «Правда» под заголовком «О лживом сообщении агентства „Гавас“ обнародует резкий отзыв в форме ответа Сталина на вопрос редактора газеты. 12 июля 1941 г. бывший женевский корреспондент „Гавас“[59] Анри Рюффен, известный своими антикоммунистическими взглядами, вновь публикует „речь Сталина“ в газете „Journal de Geneve“. Из публикации Рюффена следовало, что именно он 27 ноября 1939 г. передал агентству „Гавас“ полученный им от неназванного источника текст „речи Сталина“. Причём, представленный им в 1941 г. вариант значительно отличался от первоначального текста. Подредактирован он был в свете изменения военно-политической ситуации в Европе, приобретя характер, явно желательный для германской пропаганды, обыгрывающей сюжет крестового похода цивилизованной Европы против азиатского большевизма.
Нацистская пропаганда мгновенно подхватила эстафетную палочку и кампания получила довольно широкий резонанс во всей Европе. В Германии замелькали газетные статьи под крупными заголовками: „Война в Европе должна подготовить почву для мировой революции. Сенсационные французские документы о двойной игре Сталина“. В вишистской Франции в 1942 г. выходит книга профессора де ла Праделя „Щупальца марксизма. Возникновение, тактика и действия советской дипломатии. 1920–1940“. В главе „Признание Сталина“ опубликована очередная редакция текста Рюффена с его предисловием. В этот раз акценты еще сильнее были смещены в сторону гипотетической советизации Франции, якобы запланированной Сталиным еще в 1939 г. В августе 1944 г. во французском журнале „La Revue universelle“ Рюффен вновь публикует статью „План Сталина (ноябрь 1939 г.)“, где „речь на Политбюро“, приводится в варианте почти идентичном тому, что содержится в книге де Ла Праделя. После войны „речь Сталина“ периодически фигурировала в пропагандистских сочинениях, принадлежащих перу антикоммунистических авторов, однако вопрос ее происхождения всякий раз обходился стороной. Упомянул ее мельком и Черчилль в своей „Истории Второй мировой войны“, но от комментариев воздержался.
Вот текст скандально знаменитой „речи Сталина на Политбюро“, распространенной агентством „Гавас“, приводимый Случем в указанной журнальной публикации. Жирным шрифтом выделены дополнения, появившиеся в дальнейших французских публикациях военного времени. В скобках указана дата внесения редакции.
„Агентство Гавас получило из Москвы (через Женеву) от источника, который оно рассматривает как достойный абсолютного доверия, следующие сведения о заседании Политбюро, проведенного по инициативе Сталина 19 августа в 10 часов вечера, вскоре после которого СССР подписал известное политическое соглашение с рейхом: вечером 19 августа члены Политбюро были срочно созваны на секретное заседание, на котором присутствовали также видные лидеры Коминтерна, но только те, кто входил в русскую секцию. Никто из зарубежных коммунистов, даже Димитров — генеральный секретарь Коминтерна, не был приглашен на это заседание, цель которого, не обозначенная в повестке дня, состояла в том, чтобы заслушать доклад Сталина“.
„Мир или война.
Этот вопрос вступил в критическую фазу. Его решение целиком и полностью зависит от позиции, которую займет Советский Союз.
Мы совершенно убеждены, что, если мы заключим договор о союзе с Францией и Великобританией, Германия будет вынуждена отказаться от Польши и искать modus vivendi[60] с западными державами. Таким образом, войны удастся избежать, и тогда последующее развитие событий примет опасный для нас характер.
С другой стороны, если мы примем известное вам предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, несомненно, нападет на Польшу, и тогда вступление Англии и Франции в эту войну станет неизбежным.
В результате Западная Европа подвергнется глубокому разрушению (1941).
При таких обстоятельствах у нас будут хорошие шансы остаться в стороне от конфликта, и мы сможем, находясь в выгодном положении, выжидать, когда наступит наша очередь. Именно этого требуют наши интересы.
Диктатура коммунистической партии возможна лишь в результате большой войны… (1941).
Мы знаем, что эта деятельность требует больших средств, но мы должны пойти на эти жертвы без колебаний и поручить французским товарищам поставить в числе первоочередных задач подкуп полиции (1942).
Итак, наш выбор ясен: мы должны принять немецкое предложение, а английской и французской делегациям ответить вежливым отказом и отправить их домой.
Нетрудно предвидеть выгоду, которую мы извлечем, действуя подобным образом. Для нас очевидно, что Польша будет разгромлена прежде, чем Англия и Франция смогут прийти ей на помощь. В этом случае Германия передаст нам часть Польши вплоть до подступов Варшавы, включая украинскую Галицию.
Германия предоставит нам полную свободу действий в трех прибалтийских странах. Она не будет препятствовать возвращению России Бессарабии. Она будет готова уступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию.
Остаётся открытым вопрос о Югославии, решение которого зависит от позиции, которую займет Италия. Если Италия останется на стороне Германии, тогда последняя потребует, чтобы Югославия входила в зону ее влияния, ведь именно через Югославию она получит доступ к Адриатическому морю. Но если Италия не пойдет вместе с Германией, то тогда она за счет Италии получит выход к Адриатическому морю, и в этом случае Югославия перейдет в нашу сферу влияния.
Всё это в том случае, если Германия выйдет победительницей из войны. Однако мы должны предвидеть последствия как поражения, так и победы Германии. Рассмотрим вариант, связанный с поражением Германии.
В случае поражения Германии — сказал он, — неизбежно последует ее советизация и создание коммунистического правительства (1941).
У Англии и Франции будет достаточно сил, чтобы оккупировать Берлин и уничтожить Германию, которой мы вряд ли сможем оказать эффективную помощь.
Поэтому наша цель заключается в том, чтобы Германия как можно дольше смогла вести войну, чтобы уставшие и крайне изнуренные Англия и Франция были не в состоянии разгромить Германию.
Отсюда наша позиция: оставаясь нейтральными, мы помогаем Германии экономически, обеспечивая ее сырьем и продовольствием; однако, само собой разумеется, что наша помощь, не должна переходить определенных границ, чтобы не нанести ущерба нашей экономике и не ослабить мощь нашей армии.
В то же время мы должны вести активную коммунистическую пропаганду, особенно в странах англо-французского блока и, прежде всего, во Франции. Мы должны быть готовы к тому, что в этой стране наша (так в тексте. — С.С.) партия во время войны будет вынуждена прекратить легальную деятельность и перейти к нелегальной. Мы знаем, что подобная деятельность требует больших средств, но мы должны без колебаний пойти на эти жертвы.
Мы знаем, что эта деятельность требует больших средств, но мы должны пойти на эти жертвы без колебаний и поручить французским товарищам поставить в числе первоочередных задач подкуп полиции (1942).
Если эта подготовительная работа будет тщательно проведена, тогда безопасность Германии будет обеспечена, и она сможет способствовать советизации Франции.
Но для этого необходимо, чтобы война продолжалась как можно дольше, и именно в этом направлении должны быть задействованы все наши средства (1941).
Рассмотрим теперь вторую гипотезу, связанную с победой Германии.
Некоторые считают, что такая возможность представляла бы для нас наибольшую опасность. В этом утверждении есть доля правды, но было бы ошибкой полагать, что эта опасность настолько близка и велика, как некоторые себе это воображают.
Если Германия победит, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы воевать с нами в ближайшие десять лет. Ее основной заботой будет наблюдение за побежденными Англией и Францией, чтобы воспрепятствовать их подъему.
С другой стороны, Германия-победительница будет обладать огромными колониями; их эксплуатация и приспособление к немецким порядкам также займут Германию в течение нескольких десятилетий. Очевидно, что Германия будет слишком занята другим, чтобы повернуть против нас.
