Алексей Кунгуров - Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа
Чечиллю вторит и «историк» Дмитрий Волкогонов в фильме «Россия в войне: кровь на снегу»:
«С 39-го года эти документы тщательно скрывали. Потому что в действительности это приговор советской дипломатии, которая в 39-м году несколько месяцев договаривалась с западными демократиями, но не смогла договориться, а потом за два дня договорилась с фашистами».
Вроде бы мелочь — какая разница, день или два шли переговоры? Но эта недобросовестность «историков» весьма показательна: коли они так небрежно относятся к фактам, то разве они заметят оплошность в документах, если им подкинут фальшивку? И наоборот, если такие «историки» сами берутся стряпать фальшивки, то понятно, почему их поделки выглядят столь убого.
Вот краткая хронология визита, опубликованная в газете «Известия» от 24 августа 1939 г.:
«23 августа в 3 часа 30 мин. дня состоялась первая беседа председателя Совнаркома и Наркоминдела СССР тов. Молотова с министром иностранных дел Германии г. фон Риббентропом по вопросу о заключении пакта о ненападении. Беседа происходила в присутствии тов. Сталина и германского посла г. Шуленбурга и продолжалась около 3-х часов. После перерыва в 10 часов вечера беседа была возобновлена и закончилась подписанием договора о ненападении, текст которого приводится ниже».
Формулировки самого договора о ненападении были, как известно, предварительно озвучены и обсуждены сторонами. Позиции «секретного протокола» не могли быть обсуждаемы ранее, чем подписан сам договор. Представьте себе, что заключение пакта сорвалось, а германская пропаганда принялась бы обвинять Советы в попытке захватить Польшу, Финляндию, Прибалтику и Бессарабию, предъявив в качестве доказательств советские предложения. Москва могла сделать то же самое в своих интересах. Наконец, какой же это «секретный протокол», если о нем будут знать мелкие клерки в посольствах Берлина и Москвы? Я уж молчу о возможности соблюдения секретности в случае обсуждения условий дополнительного протокола по телефону, как о том брешут Карпов и Херварт.
Вот потому Черчилль и цитирует Гаусса, чтобы можно было в случае разоблачения брехни свалить всю ответственность на него. А какой вообще смысл в этой цитате? Ведь информация о московских переговорах была опубликована во всех ведущих мировых газетах. При желании Черчилль мог обратиться к соответствующему выпуску «Таймс». Какую важность представляют слова Гаусса о том, что Риббентроп встречался со Сталиным? Из этой встречи никто не делал секрета, и быть доказательством преступного сговора она не может. Налицо самая элементарная махинация: Черчилль, ссылаясь на неназванное американское издание[56] и некие материалы Нюрнбергского процесса, утверждает, что сговор состоялся. В качестве доказательства приводит якобы свидетельские показания Гаусса, прерывая их многозначительными троеточиями.
И тут же автор исторического бестселлера принимается каяться за провалы западной дипломатии и оправдывать Сталина:
«Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.
В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Правда, всего несколькими строками выше Черчилль пишет:
«Несмотря на всё, что было беспристрастно рассказано в данной и предыдущей главах, только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт».[57]
Странно получается: если договора с нацистской Германией заключает «демократическая» Великобритания, то в этом нет ничего страшного. Если же два тоталитарных государства приходят к соглашению, то это становится «одиозным и противоестественным актом». Черчилль постеснялся полностью привести в своем фундаментальном труде известный уже текст «секретного протокола», и даже не счел возможным его цитировать. Никаких доводов в пользу существования «секретных протоколов» он не привел, ни единого источника не указал. Но после того, как автор получил в 1953 г. за свое сочинение Нобелевскую премию по литературе,[58] историки всего мира получили право утверждать со ссылкой на сэра Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля, что «секретный протокол» существовал.
Допустим, что в своем шеститомнике «Вторая мировая война» Черчилль не счел нужным упомянуть о выдающейся роли фон Херварта, дабы не рассекречивать ценного супершпиона. Однако очень трудно понять, почему он не использовал сенсационный компромат против Сталина во время ялтинской «битвы за Польшу». Ладно, сочтем, что английский премьер не желал обострять отношения с русскими союзниками во время войны. Но когда он 5 марта 1946 г. произносил свою эпохальную Фултонскую речь (сам Черчилль назовет впоследствии эту речь самой важной во всей его карьере), то мог бы не стесняться. Однако, клеймя Советский Союз последними словами, Черчилль, даже касаясь польского вопроса и советского экспансионизма (Восточную Европу он назвал «советской сферой»), ни словом не обмолвился о скандальных протоколах. А ведь в то время по широко бытующему убеждению Великобритания располагала не только агентурными сведениями фон Херварта, но и вещественным доказательством — микрофотопленками из так называемой коллекции фон Леша. Асам Черчилль, по версии Безыменского, якобы даже читал доклад разведке, в котором сообщалось о «секретных протоколах».
Обо всем этом бывший в то время главой государства Черчилль так же не упоминает в своей книге. Почему? Лишь потому, что в то время каноническая легенда о «секретных протоколах» еще не сложилась окончательно— вот поэтому Черчилль и пишет о них столь невнятно и беззубо, допуская грубейшие ошибки. Зачем он вообще об этом пишет? Дело в том, что после войны Британская империя развалилась и Великобритания, что называется, легла под дядюшку Сэма. Именно Черчилль был активнейшим проводником такой политики. Свою первую внешнеполитическую речь в качестве лидера оппозиции в ноябре 1945 г. Черчилль посвятил «важным проблемам наших отношений с Соединенными Штатами». Антисоветчик № 1 искренне надеялся, что США, обладающие монополией на атомное оружие, способны будут раздавить Советский Союз. Поэтому он считал необходимым поддержать своим авторитетом антисоветскую пропагандистскую кампанию, начатую американцами вбросом в 1948 г. компромата через сборник «Нацистско-советские отношения. 1939–1941». В это же время Черчилль начинает писать свою книгу, став одним из первых апологетов мифа о «секретных протоколах».
СТАЛИН
Главной фигурой в деле о «секретных протоколах» является не Молотов, не Риббентроп, и даже не Гитлер, а именно Сталин. Цель фальсификаторов состояла в том, чтобы обвинить его в агрессии против стран Восточной Европы и тем самым обосновать право прибалтов на независимость своих республик. Поэтому манипуляторам позарез нужны были именно сталинские «отпечатки пальцев» в этом деле. Единственной уликой против советского вождя стала так называемая речь Сталина на Политбюро 19 августа 1939 г., в которой он якобы обрисовал тезисы своего плана по установлению коммунистического господства в Европе. А к «секретным протоколам» она привязывается тем, что в ней от имени Сталина формулируются тезисы будущего «секретного протокола», якобы подписанного Молотовым и Риббентропом. В журнале «Отечественная история» (№ 1, 2004 г.) вышла очень дельная статья Сергея Зиновьевича Случа «Речь Сталина, которой не было», где он досконально проанализировал историю этой мистификации. Любопытствующие могут обратиться к этой публикации по адресу http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/RUHIST/STANET1.НТМ. Я же здесь привожу краткое изложение исследования Случа, дополнив своими комментариями.
Официальная версия утечки информации из Кремля весьма хлипкая. Впервые анонимный конспект сталинского выступления публикуется 28 ноября 1939 г. во французской прессе от имени влиятельного информационного агентства «Гавас». Источник получения информации не раскрывался. 30 ноября 1939 г. газета «Правда» под заголовком «О лживом сообщении агентства „Гавас“ обнародует резкий отзыв в форме ответа Сталина на вопрос редактора газеты. 12 июля 1941 г. бывший женевский корреспондент „Гавас“[59] Анри Рюффен, известный своими антикоммунистическими взглядами, вновь публикует „речь Сталина“ в газете „Journal de Geneve“. Из публикации Рюффена следовало, что именно он 27 ноября 1939 г. передал агентству „Гавас“ полученный им от неназванного источника текст „речи Сталина“. Причём, представленный им в 1941 г. вариант значительно отличался от первоначального текста. Подредактирован он был в свете изменения военно-политической ситуации в Европе, приобретя характер, явно желательный для германской пропаганды, обыгрывающей сюжет крестового похода цивилизованной Европы против азиатского большевизма.
