Лестер Туроу - Будущее капитализма
Когда американцы вынуждены были просить Германию и Японию платить за войну в Персидском заливе, это сделало их наемниками, хотя они и не любят думать о себе таким образом. Америка уступила Японии свое место первого в мире дарителя иностранной помощи — не потому, что Япония увеличила свой бюджет на иностранную помощь, а просто потому, что повысилась стоимость иены по отношению к доллару (15). Если надо купить влияние в третьем мире за иностранную помощь, Япония без труда заменяет в этом Соединенные Штаты.
Такое же уменьшение силы происходит и в частном секторе. По мере того как падает доллар, все меньше иностранцев хотят держать у себя долларовые резервы, а это снижает влияние американских банков. Иностранные инвестиции становятся для американских корпораций намного дороже, а американские инвестиции становятся намного дешевле для иностранных корпораций. Когда дело доходит до того, кто может позволить себе купить чье-то имущество, баланс покупательной способности ускользает от американцев.
Вследствие неустранимости японских избытков в торговле с Соединенными Штатами и остальными странами мира (американский дефицит не может исчезнуть без исчезновения японского профицита) падающий доллар ничем или почти ничем не содействовал исправлению американского торгового дефицита. При этих реальных условиях для доллара в течение длительного времени остается лишь один путь — падение, хотя вычисления паритета покупательной способности показывают, что он сильно недооценивается уже сейчас.
На некоторой стадии падения доллара остальной мир перестанет держать доллары как резервы иностранной валюты (всякий, кто держит доллары, получит обратно намного меньше, чем обратил в доллары вначале), перестанет оценивать свою иностранную торговлю в долларах (по мере падения доллара продажная цена товара снижается, а вместе с ней прибыль), перестанет инвестировать в Америке (американские активы дешевы, но они становятся еще дешевле, и их нынешние покупатели понесут тяжелые потери капитала) и будет требовать своевременного погашения причитающихся долгов. Все эти реакции подрывают желание и способность Америки быть глобальным лидером.
Если бы европейская денежная единица (теперь она именуется «экю», но в будущем будет называться «евро») была уже введена как валюта объединенной Европы зимой 1994 — весной 1995 г., она, вероятно, заменила бы доллар как избранную резервную валюту мировой торговли. Сразу же после мексиканского кризиса люди хотели избавиться от долларов, потому что несли огромные потери на своих долларовых инвестициях и сделках, но им некуда было деваться. Ни одна отдельная европейская валюта не настолько сильна, чтобы доставить необходимую степень ликвидности, а закрытые рынки Японии не позволяют получить иены, которые понадобились бы фирмам или правительствам, если бы иена стала резервной валютой.
С точки зрения сохранения мирового лидерства, можно с уверенностью утверждать, что Америка должна сделать все необходимое у себя и за границей, чтобы сохранить стоимость доллара и его роль как избранной мировой резервной валюты (16). Если доллар потеряет свое положение мировой резервной валюты, то Америка в значительной мере утратит свою свободу действий. У Америки могут кончиться резервы иностранной валюты, точно в том же смысле, как они кончились у Мексики в конце 1994 г., и. тогда остальной мир будет диктовать ей внутреннюю экономическую политику точно так же, как он диктовал внутреннюю политику Мексике в 1995 г. Но американцы не собираются что-либо делать.
В других странах правительства принимают болезненные меры, чтобы остановить падение стоимости своей валюты, так как они испытывают сильнейшее давление общественного мнения, заставляющее их действовать. Но в Соединенных Штатах нет такого давления.
В других странах падение валюты означает возможное банкротство частных компаний или общественных учреждений, займы которых выражены в иностранной валюте. Если мексиканское песо падает в стоимости на 50 %, то следует удвоить заработки в песо для выплаты процентов и возмещения капитала — в противном случае фирма разорится. Неудивительно, что все, кому грозит банкротство, оказывают давление на правительство, чтобы оно защитило стоимость их валюты — защитило существование их инвестиций и их личного состояния. В случае Америки, где займы выражены в долларах, при падении доллара потери несут не американские заемщики, а иностранные кредиторы, займы которых, выраженные в их собственной валюте, стоят теперь гораздо меньше; но они не голосуют в Америке.
В остальном мире падение стоимости валюты ускоряет инфляцию. Импортные цены растут, и поскольку импорт составляет большую долю потребления, индекс потребительских цен растет вместе с импортом. Это снижает реальную покупательную способность заработков. Рабочие требуют повышения заработной платы в компенсацию выросших импортных Цен, но если они получают такую компенсацию, это лишь ускоряет рост инфляции. Реальные доходы должны снижаться, поскольку в странах с падающей стоимостью валюты (с растущими импортными ценами) уменьшается спрос на товары и услуги, произведенные в остальном мире. Иностранные граждане требуют принять меры, чтобы остановить падение их собственных валют, защитить реальную стоимость их покупательной способности и остановить инфляцию.
Но в Соединенных Штатах происходит нечто совсем иное. Поскольку иностранные фирмы при подъеме их валют не хотят отказываться от своих крупных американских продаж, они сохраняют неизменными свои долларовые цены. По существу они готовы согласиться со снижением прибылей, оцениваемых в их собственной валюте, в виде необходимой потери для сохранения своих американских продаж. Для японского производителя автомобилей потерять 1 000 долларов на продаже каждой машины при цене, более чем покрывающей предельные издержки, может быть намного лучше, чем потерять в Америке три миллиона продаж, с необходимостью начать весьма болезненную структурную перестройку. Вследствие этого, если даже доллар падает, импортные цены растут сравнительно мало.
Хотя с 1984 до 1994 г. стоимость доллара в реальном торговом выражении упала на 33 %, импортные цены выросли лишь на 11 %. Поскольку Америка импортирует около 12 % своего ВПП, импорт добавляет лишь 1,2 % инфляции к 28 процентам инфляции, происшедшей за то же время (измеренной с помощью безусловного дефлятора цен для ВВП) (17). Если бы те же импортные покупки были сделаны в американской промышленности (где средний рост цен за десятилетие составил 31 %), то эти продукты прибавили бы к общему темпу инфляции 3,7 %, так что американский темп инфляции был бы на 2,5 % выше, чем он был в действительности. Следовательно, импорт не повышал, а снижал внутренние цены, несмотря на падение стоимости доллара.
Поскольку падение доллара не ускоряет темпа американской инфляции, люди, полагающие, что они проигрывают от ускорения инфляции, не заинтересованы лоббировать за сильный доллар. Они могут гораздо больше потерять от повышения ставок процента, необходимого для поддержки доллара, чем выиграть от усиления доллара. И, конечно, избиратели не будут абстрактно заинтересованы в мерах сбалансирования бюджета, требуемых программами строгой экономии других стран, — в повышении налогов и сокращении общественных услуг.
Поскольку защита доллара не может быть оправдана внутренней экономической необходимостью, американское правительство, которое за это возьмется, должно будет убедить американскую общественность, что дело идет о мировом лидерстве и что сохранение мирового лидерства оправдывает болезненные меры, снижающие американский уровень жизни. Некоторым лидерам придется прибегнуть к аргументу, что избыток импорта над экспортом, которым пользуется теперь американский потребитель, не стоит той цены, какую американцам в конечном счете придется уплатить. Потому что в конце концов накопившиеся долги придется уплатить за счет дешевой распродажи американского имущества (если угодно, капиталистического наследия Америки) и уменьшения влияния и лидерства в общественном и частном секторах мировой экономики. Но эта аргументация будет весьма затруднительна с политической стороны, потому что американцы привыкли верить, что мировое лидерство является, так сказать, их «прирожденным правом», хотя они и не уверены, что они вообще хотят быть мировыми лидерами.
НОВАЯ МИРОВАЯ СИСТЕМА ТОРГОВЛИ
Торговая система ГАТТ — Бреттон-Вудс была системой, где доминировали американцы и где все вращалось вокруг Америки. Но эта система должна была умереть своей естественной смертью. В самом деле, почти уже нет больше формальных тарифов и квот на промышленные товары, которые можно было бы снять (18). Систему можно было бы расширить, включив в нее сельскохозяйственную продукцию (убывающий сектор), но торговля услугами — растущий сектор во всем мире — не стеснена формальными тарифами и квотами. Существуют ограничения, но они глубоко погружены в правовые системы, образ действий правительств и практику бизнеса, так что их нелегко свести к системным запрещениям, наподобие тех, которые вынуждают снижать тарифы.
