Соломон Шварц - Антисемитизм в Советском Союзе
Словом, космополитизм это «холуйство» перед американцами. После этого нетрудно объявить «космополитов» «диверсантами» — и это и делается — со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Всякому, кто читал в эти месяцы советскую печать, не могло не броситься в глаза, что среди множества лиц, которые оказывались повинными в «безродном космополитизме», огромное большинство составляли евреи. Верно, что в Советском Союзе среди литературных, театральных, музыкальных и иных критиков много евреев — сейчас уже правильнее сказать: было много евреев.
Но всё же евреи составляли среди критиков меньшинство в некоторых областях, может быть, лишь небольшое меньшинство. Причем в преобладающем большинстве своем критики-евреи принадлежали к совершенно ассимилированному слою еврейства, и как внимательно ни присматриваться к тому, что писали советские критики евреи и не-евреи, трудно обнаружить какую-либо идеологическую разницу между ними. Уже самый факт огромного преобладания евреев среди «вычищенных» наводит поэтому на мысль, что в процессе «чистки» сознательно производился отбор не на основании лишь прошлой и настоящей деятельности, даже, может быть, не столько на основании прошлой и настоящей деятельности «вычищаемых», сколько в расчете на будущее. И правильно: если официальная идеология перестраивается в духе воинствующего русского национализма, евреи в массе своей — даже ассимилированные евреи — не могут считаться вполне надежными проводниками официальной политики.
Но евреи не только составляли подавляющее большинство «вычищаемых»; «правительство и партия» сознательно принимали меры к тому, чтобы новейшая «чистка» была воспринята населением прежде всего, как освобождение советской критики от «антипатриотического» влияния евреев. Что это именно так, говорит широко применявшийся в борьбе с «безродными космополитами» прием, явно заимствованный из арсенала антисемитизма. Впервые к нему прибегла «Культура и Жизнь», орган Центрального Комитета ВКП, специальной задачей которого являлось наблюдение за идеологической чистотой и за верностью «линии партии». В статье, посвященной «проискам антипатриотической группы театральных критиков» (30-го января 1949 года), которой — вместе со статьей «Правды», появившейся двумя днями раньше, — открылась новейшая кампания против «безродных космополитов», «Культура и Жизнь», перечисляя «антипатриотов», отметила, что фамилия критика, подписывающегося E. Холодов, в действительности Меерович.
Это был как бы пробный шар. Немного времени спустя «Литературная Газета» (от 12-го февраля) раскрыла Яковлева-Хольцмана и Мельникова-Мельмана. В течение февраля печать жевала Мееровича и Хольцмана. В марте этого оказалось уже недостаточно. 6-го марта 1949 г. «Комсомольская Правда» открыла Ясного-Финкельштейна, Викторова-Злочевского, Светлова-Шейдлина (Бор. Иванов и Е. Родиков, «Буржуазные космополиты в спортивной литературе», «Комсомольская Правда» от 6-го марта 1949 года.). Тремя днями позже «Литературная Газета» в цитированной уже выше статье Л. Дмитерко, посвященной украинским делам, разоблачила Бурлаченко-Бердичевского, Жаданова-Лифшица, Гана-Кагана, Мартича-Финкельштейна, Стебуна-Кацнельсона, Санова-Смульсона.
В напряженной украинской обстановке, где до сих пор не изжиты антисемитские настроения, получившие очень широкое распространение в годы оккупации и резко сказавшиеся и в первый период после освобождения, такая борьба против евреев-«антипатриотов» — в руководящих кругах это должны были сознавать — это социально-психологический динамит.
Сейчас уже самое понятие «еврейство» является одиозным. Началось это еще осенью 1948 года, и первым, еще относительно осторожным выражением этой новой ориентировки была статья Ильи Эренбурга в «Правде» от 21-го сентября, вызвавшая смятение в еврейских коммунистических кругах Америки. Вскоре эта новая ориентировка приобрела и практическое значение и сказалась роспуском Еврейского Антифашистского Комитета и арестом его руководителей (См. об этом подробно в моей книге «The Jews in the Soviet Union», Syracuse University Press, 1951, pp. 196 ff.). А когда развернулась кампания по борьбе с «безродными космополитами», отрицательное отношение к идее «мирового еврейства» приобрело характер универсального принципа, определяющего направление «идеологической политики». Иллюстрирую это примером. В «Литературной Газете» появилась статья по поводу только что выработанного «проекта словника 2-го издания Большой Советской Энциклопедии» (Е. Ковальчик, «Безродные космополиты», «Литературная Газета» от 12-го февраля 1949 года.). Куда только ни проникает космополитическая крамола! Оказывается, в словнике «проступают самые дикие, отвратительные явления космополитизма»:
«Космополитические, объективистские взгляды авторов этого словника особенно проявились в том, как они рассматривают еврейскую литературу и какие имена включили в этот раздел. Авторы дали весьма любопытное примечание: «этот словник охватывает всю еврейскую литературу». Современная еврейская литература в словнике занимает такое же место, как узбекская, казахская и грузинская, вместе взятые.
Авторы словника…. берут «всю еврейскую литературу» без различия страны, государственных систем, вытаскивают космополитическую, буржуазно-националистическую идейку, играющую на руку врагам нашей Родины, о существовании якобы «общемировой» еврейской литературы. В их списке советские писатели стоят в одном ряду с прожженными современными бизнесмэнами Америки, Палестины и других стран…»
На Украине тайные антисемиты среди советской «элиты», которые до недавнего времени должны были скрывать свои подлинные настроения, вздохнули с облегчением. Секретарь правления Союза Советских Писателей Украины Л. Дмитерко вспомнил — оказывается, так возмутившее его в свое время — стихотворение Саввы Голованивского «Авраам», навеянное страшной еврейской трагедией в Киеве 1941 года, и он берет сейчас реванш (Л. Дмитерко, «Состояние и задачи театральной и литературной критики на Украине», «Литературная Газета» от 9-го марта 1949 года.):
«Голованивский является автором открыто-враждебного советскому народу националистического стихотворения «Авраам». В этом стихотворении Голованивский возводит страшную, неслыханную клевету на советский народ и нагло врет, будто бы советские люди — русские и украинцы — равнодушно отворачивались от старого еврея Авраама, которого немцы вели на расстрел по улицам Киева.
Это страшный поклеп на советский народ, который в тяжелой кровавой борьбе, ценой больших жертв и усилий отстоял свободу и независимость советских людей всех национальностей…»
Что советский народ позже действительно отстоял свою свободу, верно. Но это не устраняет факта, что уничтожение евреев в Бабьем Яру в Киеве осенью 1941 г. не вызвало никакой сколько-нибудь заметной реакции со стороны местного не-еврейского населения. Фальшивой и в своей психологической основе антисемитской реторикой о «страшном поклепе» (опять «поклеп»!) нельзя сделать бывшее не-бывшим. И аргумент Дмитерко не становится убедительнее оттого, что он обращает его одновременно и против другого украинского поэта — и тоже еврея — Первомайского, «повторяющего поклепы Голованивского на советских людей».
Травля в Советском Союзе «безродных космополитов», оказывающихся в огромном большинстве случаев евреями, и особенно раскрытие псевдонимов, явно имеющее целью обратить внимание на еврейство разоблачаемых «антипатриотов» и повторяющее стародавний прием воинствующего антисемитизма, произвели очень тягостное впечатление на широкие круги заграницей, особенно на еврейские круги, и не могли не вызвать смущения в еврейской коммунистической среде. Американская коммунистическая и «симпатизирующая» печать пыталась багателизировать эту кампанию и прежде всего устранить одиозное впечатление от раскрытия псевдонимов: в Советском Союзе будто бы является нормальным, что рядом с псевдонимом указывается и действительная фамилия пользующегося псевдонимом лица. — Это, конечно, неверно. Такая практика еще могла бы иметь какой-то смысл в первые годы революции в отношении псевдонимов, принятых до революции по соображениям конспирации. Но в отношении псевдонимов, принятых уже в годы революции, — а все без исключения псевдонимы, раскрытые в советской печати в первые месяцы 1949 года, это псевдонимы революционного времени — аргумент этот явно несостоятелен: ведь если бы стало обычным ставить рядом с псевдонимом и действительную фамилию, псевдонимы просто перестали бы существовать.
Гораздо важнее должен был бы быть другой квазиаргумент в защиту новейшей советской практики: «В капиталистическом мире мы реагируем очень болезненно» против такой практики, но для Советского Союза делать из нее выводы об официально-поощряемом антисемитизме недопустимо, писала Нью-Йоркская коммунистическая газета (Joseph Starobin, «Soviet Record Refutes Anti-Semitism Slanders», «The Worker» (воскресное издание «The Daily Worker»), April 17,1949.). Но это просто не аргумент, а лишь свидетельство полной растерянности апологетов советской борьбы против евреев-«антипариотов».
