Олег Росов - «Герої» наизнанку
Ещё одной причиной являлась нехватка вооружения и боеприпасов в УПА. Взять с боем у немцев или спрятать можно было немного, тем более, что боевые действия по захвату также требовали расхода боеприпасов и были сопряжены с риском ответных карательных акций. А собственные амбиции предполагали создать серьезную военизированную структуру. Следовательно, появлялся еще один мотив для торговли с немцами — «боеприпасы в обмен на лояльность».
Резюмируя, можно сделать вывод, что к началу 1944 г. ОУН(б), как и немцы, вновь оказались крайне заинтересованны в налаживании тесных контактов.
Не препятствовали им и политические установки бандеровской верхушки. В связи с этим необходимо охарактеризовать, что же понимают современные украинские историки под «двухфронтовой борьбой» ОУН-УПА. За неё выдаётся, что бандеровский Провод ОУН старался «… не допустить любых неконтролируемых антинемецких акций, не поддаваться искушению расширять масштабы вооруженного сопротивления оккупантам без твердой уверенности в позитивном результате…» Вот такая борьба, по крайней мере «на немецком фронте». Под «советским» же фронтом следует понимать недопущение развертывания советского партизанского движения на Западной Украине.
Данные положения — не выдумка современных историков, а четкая декларация, утвержденная августовским 1943 г. ІІІ чрезвычайным великим сбором ОУН. К слову, характерно, что на указанном сборе большинство отвергло предложения члена Центрального Провода ОУН М. Степаняка организовать массовые подпольные вооруженные выступления против немцев, а было решено бороться с ними «… в таких же, как и до этого времени формах…». То есть — пропагандистскими листовками с рассуждениями о «независимой Украине» и установлением своих порядков на селе с эпизодической обороной от немецких фуражиров и «сельхозкоманд».
Бандеровские функционеры опасались, что вооруженная борьба против немцев, особенно в условиях наступления Красной Армии, ослабит их возможности борьбы с СССР, который считался главным врагом. Более того, стратегия «двухфронтовой борьбы» не предполагала одновременного ведения боевых действий против СССР и Германии — провозглашая вооруженное выступление против немцев «… ОУН не ставила перед УПА задачу бить нацистов на каждом шагу…», а «… путем демонстрации боевых возможностей повстанческой армии заставить оккупантов согласиться со статусом «двоевластия»… Действия против немцев должны нести главным образом характер «самообороны народа»…» Оправдывается эта позиция тем, что такая стратегия «накопления сил и ожидания истощения немецких оккупантов была характерна и для антифашистского Сопротивления в странах Западной Европы (некоммунистического, естественно). Ещё раз иронично подчеркнём — долго пришлось бы ждать «результата», если бы не наступающие части РККА.
Это не шутка, не горячечный бред — это рассуждения современных украинских историков в монографии, претендующей на научность, которые являются калькой с программных решений самих бандеровцев. Видимо, после «демонстрации боевых возможностей повстанческой армии» Вермахт должен был разбежаться от ужаса перед доблестным украинским войском, а оккупационная администрация — «вручить ключи» бандеровцам от Западной Украины. Однако такого, понятно, не случилось. Уж более мелок был «противник»…
В общем, следует констатировать — не было ни борьбы, ни «двухфронтовой», и уж тем более «антинемецкой. антинемецкой.
А вся политика ОУН(б) на протяжении ВОВ по отношению к немецкой оккупационной и военной администрации сводилась к тезису «возьмите нас к себе в холопы, только власти дайте хоть немножко».
В таких условиях возникновение договоренностей становилось неизбежным.
Первый посыл к переговорам со стороны ОУН был оформлен в качестве «Открытого письма украинских националистов немецкому националисту» от 1 октября 1943 г. Под «немецким националистом» подразумевался губернатор Галичины О. Вехтер, в котором бандеровцы оправдывали враждебное отношение украинского населения немцам нежеланием последних создавать «самостийную Украину». При этом оккупационную власть заверяли, что националисты не бунтуют народ против немцев, а действия УПА вызваны исключительно необходимостью обороны против «оккупационной политики Розенберга — Коха» и ее последствиями.
Анализируя переговорный процесс, следует отметить, что переговоры, которые проводились ОУН-УПА и немцами необходимо разделить на две категории, что, кстати, отмечают и украинские историки. Во-первых, переговоры полевых командиров с отдельными немецкими частями и соединениями. Здесь речь шла, в основном, о нейтралитете и обмене оружия и боеприпасов на продовольствие, либо информацию о советских партизанах, подпольщиках и разведчиках. Во-вторых (что главное), переговоры между представителями Центрального Провода ОУН и немецким военным командованием и спецслужбами о сотрудничестве в борьбе с наступающими частями Красной Армии и советской властью.
Известно, что местные командиры УПА вели активные переговоры с дислоцированными в их «зоне ответственности» немецкими подразделениями.
В частности, в декабре 1943 года через старосту Владимир-Волынского повета была достигнута договоренность между оккупационной властью и командиром отряда УПА им. Богуна П. Антонюком («Сосенко»). В ходе переговоров уповцы обещали наладить снабжение немецких войск продовольствием, в свою же очередь немцы обещали прекратить все карательные операции против сел в зоне ответственности отряда. Также была достигнута договоренность о совместных боевых действиях против партизан, для чего уповцам передавалось оружие и боеприпасы.
Здесь же следует упомянуть и договор между ландвиртами (руководством сельскохозяйственного управления) Владимир-Волынского и представителями УПА. Последние выдвигали требования прекратить сотрудничество с поляками и не обращать внимания на массовые убийства поляков членами УПА, не применять насилие над украинскими селами, также предполагался обмен пленными. В ответ уповцы обязались не мешать немецким транспортным перевозкам и сотрудничать с оккупационной властью в уничтожении «красных банд».
О переговорах отдельных групп командиров УПА с немцами, в ходе которых было достигнуто взаимодействие между отступающими частями Вермахта и уповцами указывается, в т. ч., в отчете надрайона «Затока» военной округи «Заграва» УПА-Север.
Переговоры с УПА также велись представителями немецкого гарнизона в Камене-Каширском. Уповцы обязались построить мост через р. Турия и пропустить гарнизон на Ковель, немцы же оставляли в городе все имущество, в том числе оружие и боеприпасы.
В районе м. Домбровицы Ровенской области представители немецкого и венгерского командования выезжали в расположение местного подразделения УПА на переговоры с руководством, после чего в УПА были направлены 100 венгерских и немецких военнослужащих, с артиллерийскими орудиями и тяжелыми пулеметами. Переговоры с немцами на Галичине в районе Каменки-Струмиловой вел командир УПА В.Олийнык («Орел») и на Станиславщине — В. Андрусяк («Ризун»).
Кстати, факты переговоров во Владимире-Волынском и Камень-Каширском районе упоминались в обращении Президиума Верховного Совета УССР и Совнаркома УССР к участникам вооруженных формирований украинских националистов от 12 февраля 1944 г.
Характерно, что пропагандистам ОУН-УПА возразить было нечего, кроме попытки огрызнуться, что «вы де сами договор с Гитлером заключали». Да-да, этот «контраргумент» был придуман не современными пропагандистами.
Особо следует отметить переговоры командиров УПА с армейскими подразделениями Вермахта.
29 января 1944 г. командир 13-го армейского корпуса генерал Гауф подписал приказ «Об отношении к силам националистической повстанческой армии», в котором отмечал, что УПА резко уменьшила свою боевую деятельность против немецких войск, и разрешал свои подчиненным вести переговоры с представителями УПА в плане совместной борьбы против Красной Армии и партизан. В случае достижения договоренностей разрешалось передавать уповцам боеприпасы, но в небольшом количестве.
Своего подчиненного поддержало и командование 4-й танковой армии, в состав которой входил 13-й армейский корпус. В указаниях от 4.02.1944 г. начальник штаба армии указывал, что, если подразделения УПА согласятся выступить против регулярных частей Красной Армии или партизан, то этим необходимо воспользоваться, особо привлекая их для получения разведданных. В случае же нападения на немецкие части, тылы, оккупационную администрацию или польское население со стороны националистов — с ними необходимо решительно бороться. При этом указывалось, что необходимо воздерживаться от любых гарантий бандеровцам и подписания каких-либо соглашений.
