Олег Росов - «Герої» наизнанку
В специальном сообщении от 22 февраля 1945 г. на имя В.Н. Меркулова и Б.З. Кобулова нарком госбезопасности УССР С.Р. Савченко писал:
«…В конце января 1944 года различные отряды УПА искали прямого контакта с воюющими частями. 1ц (представитель разведывательного отдела) боевой группы ПРЮЦМАННА — СС штурмбанфюрер ШМИЦ использовал для себя изменившееся положение таким образом, что наладил связь с отдельными руководителями банд УПА в районе Постойно (33 км северо-западнее Ровно), Кременец, Верба, Козин, Бересце, Подкамень и Деражня, чтобы применить их для агентурной службы против советских и польских банд, а также против Красной Армии, в качестве диверсионных отрядов. Его действия имели благоприятные результаты. По его мнению, они в разведке сослужили ценную службу и в значительной степени дополнили картину о советских бандах. Он сознался, что отряды УПА могут использоваться только для разведывательной и диверсионной деятельности, а не для ввода в бой на фронте. Он не удовлетворил неоднократные просьбы отрядов УПА о выдаче им тяжелого оружия…».
В своем сообщении Савченко ссылался на соглашение между УПА и немцами, упомянутое в распоряжении бригадефюрера СС и генерал-майора войск полиции и войск СС К. Бреннером от 12 февраля 1944 г, переданное в сообщении ГУКР СМЕРШ № 422/А от 31 марта 1944 г. В распоряжении указывалось, что между УПА и немцами было достигнуто соглашение, что националисты не совершают нападения на немецкие воинские части, отправляют в районы, занятые Красной Армией разведчиков (преимущественно девушек), результаты разведки сообщают в «1-ц» боевой группы. Также немцам передаются пленные красноармейцы и партизаны. Далее приказывалось:
«…1. Агентов УПА, которые имеют удостоверения за подписью некоего «капитана Феликса», или выдают себя за членов УПА, пропускать беспрепятственно, оружие оставлять им. По требованию агенты должны быть немедленно приведены к 1ц (представителю разведывательного отдела) боевой группы.
2. Части УПА при встрече с немецкими частями для опознания поднимают к лицу левую растопыренную руку, в таком случае они не будут атакованы, но это может случиться тогда, если с противоположной стороны будет открыть огонь.
3. Часто со стороны УПА имеются жалобы, что немецкие полицейские и армейские части проводят самовольные реквизиции, особенно птицы. В связи с этим указывается на приказ от 11.2.44 г., согласно которому командиры единиц отвечают за прекращение реквизиций всякого рода…»
Помимо этого, Савченко ссылался на захваченную докладную записку разведотдела 4-й немецкой танковой армии от 22.5.1944 года «О положении банд в районе действия армии»:
«…Во втором разделе этой докладной записки «Сотрудничество с армией УПА», говорится, что:
«До сего времени переговоры вели: 24-й танковый корпус.
Они противной стороной были приостановлены утверждением, так как представитель местного органа УПА не был уполномочен на широкие решения.
Войсковая группа «Украина-Север» ведет переговоры с областным руководством УПА и расценивает их, как перспективные. Абверкоманда 202 уже достигла практического сотрудничества с УПА и получает от УПА агентурные сообщения секретных осведомителей и активистов, которые используются для боевых действий за вражеским фронтом».
Докладная записка заканчивается извещением, что командование 4-й танковой армии установило деловое соглашение с УПА для «совместной борьбы против большевизма, в особенности против разрозненных красноармейцев, жидо-большевистских банд, советских агентов и парашютистов».
Командование 1-й немецкой танковой армии, дислоцировавшееся в районе гор. Тарнополя, в мае месяце 1944 года установило деловой контакт с бандами УПА. УПА обязалась прекратить все акции, направленные против немецких интересов и активно участвовать в борьбе против советских парашютистов и агентов.
В захваченном нами секретном наставлении «Поведение по отношению к УПА» Комиссариат Пограничной Полиции в гор. Дрогобыче от 26 мая 1944 г. также подчеркивает необходимость сотрудничества с УПА и использование для воинских нужд услуг, представляемых УПА.
В этом наставлении подчеркивается, что в случаях необходимости разрешается поддержка и подкрепление банд УПА, находящихся в советском тылу…»
Однако это были контакты лишь полевых командиров УПА. Как же на это реагировало руководство бандеровской ОУН?
Вопрос весьма интересный.
В среде современных апологетов УПА чрезвычайно распространено мнение, что реакция была резко негативной, а полевые командиры за такие контакты даже подвергались расстрелу (!). Действительно, были отданы под суд и расстреляны П. Антонюк («Сосенко») и В. Олийнык («Орел»), как указывают украинские историки — за т. н. «самодеятельность».
Это очень значимый вопрос, требующий отдельного разъяснения.
ОУН и немцы. Interlude. ч. 2
Поясним, расстреляли полевых командиров не за факт переговоров с немцами, а за самоуправство, т. е. за то, что данные переговоры велись без согласования с руководством Провода ОУН. То есть, бандеровское руководство весьма опасалось утечки информации и возникновения т. н. «атаманщины», а. соответственно, утраты контроля над местными командирами.
Отметим, что такая политика запрета личных «самодеятельных» контактов с немцами и наказания за них была характерна для политики ОУН(б) ещё с конца 30-х годов, а именно:
«…Провод Бандеры, наоборот, запретил всем своим членам непосредственно работать для Гестапо, запретил также давать какие-нибудь сведения и тем лицам, которые приходят из-за границы.
Все сведения концентрируются в проводе ОУН и, если Гестапо интересуется ими, то пусть обращается к проводу Бандеры…»
На самом же деле о контактах между УПА и немцами было уже давно известно местному населению, и именно эта огласка больше всего беспокоила бандеровское руководство — как же, терялся имидж «борцов с немецкими оккупантами». Именно в связи с этим в марте-апреле от имени краевого провода ОУН на Западной Украине и главного командования УПА вышли разъяснения, осуждающие сепаратные переговоры. При этом украинские историки откровенно указывают, что «… это была лишь попытка маскировки того, что имело место фактически. Расстрел двух или нескольких командиров повстанцев не мог повлиять на характер взаимоотношений между УПА и вермахтом…»
Здесь же следует отметить, что руководство бандеровской ОУН, осуждая сепаратные переговоры полевых командиров УПА, между тем само активно договаривалось с нацистами. В частности, в спецсообщении от 22 февраля 1945 г. нарком ГБ УССР С.Р. Савченко указывал:
«… В материалах Полиции Безопасности и СД в Галиции, обнаруженных нами после изгнания немецких оккупантов в бывшем здании СД гор. Львова, найден ряд совершенно секретных документов Полиции Безопасности и СД об их переговорах и совместной деятельности с ОУН-УПА на территории западных областей Украины в борьбе против Красной Армии и Советской власти.
Анализ изъятых документов свидетельствует, что бандеровский Центральный Провод ОУН с начала 1944 года, в связи с возросшими темпами наступления частей Красной Армии и освобождением территории Украины от немецких захватчиков, неоднократно обращался к различным германским инстанциям с предложением максимально использовать кадры ОУН и УПА в борьбе против Красной Армии, партизанских формирований и органов Советской власти в нашем тылу.
Отдавая себя всецело в распоряжение немцев и заверяя их, что Провод ОУН подчинит все свои организации и банды УПА только выполнению заданий германского командования, представители Провода ОУН добивались ведения переговоров и заключения соглашения с немцами для борьбы «против большевизма», как равные партнеры…».
Со стороны немцев переговоры вели представители Полиции Безопасности и СД Галиции СС оберштурмбанфюрер и криминал-комиссар, старший имперский советник доктор Витиска и СС гауптштурмфюрер и криминальный комиссар Паппе. Со стороны бандеровцев в переговорах участвовал некий «Герасимовский». Под этим псевдонимом скрывалась весьма и весьма примечательная личность — доктор богословия, священник греко-католической церкви Иван Гриньох, член Центрального Провода ОУН и капеллан «знаменитого» батальона «Нахтигаль», участник III чрезвычайного Сбора ОУН(б) в 1943 году, один из организаторов и вице-президент Украинского Главного Освободительного Совета (т. н. УГВР).
13 марта 1944 г. на имя командующего полицией и СД генерал-губернаторства оберфюрера СС и полковника полиции Биркмана Витиска доложил, что 5.03.1944 состоялась первая встреча его референта с «Герасимовским», при чем инициативу проявили именно бандеровцы. На встрече Гриньох сразу же отказался от политических переговоров и заявил следующее:
