Олег Грейгъ - Сталин мог ударить первым
По прошествии десятилетий после окончания войны и Октябрьский, и Батов в своих воспоминаниях и мемуарах будут утверждать, что силы Манштейна во много раз превышали силы и возможности советского флота и армии. И это была такая же гнусная ложь, как и та информация Октябрьского наркому ВМФ, что Черное море кишит вражескими подлодками… как и ложь Батова о том, что в Красной армии никогда не существовало самых сильных в мире двух корпусов — 9-го Особого стрелкового и 34-го стрелкового (которым в канун войны командовал личный адъютант Ворошилова генерал-лейтенант Р. Хмельницкий) корпусов… а вот у Манштейна, по словам Батова и Октябрьского, было «несметное количество танков и самолетов»…
Глава 16
В этих набегах никто не выполнил своих задач
Согласно плану «Гроза», как уже не раз указывалось, в задачу Черноморского флота входила переброска сил 9-го Особого стрелкового корпуса генерал-лейтенанта П. И. Батова на нефтепромыслы Плоешти, а также нефтепроводы и мосты через Дунай. Но вторжение вермахта сорвало эти захватнические планы.
Тогда Главный штаб ВМФ потребовал от Октябрьского в ночь на 23 июня нанести силами флота первый удар по Констанце и Сулине с целью нарушения коммуникаций противника, уничтожения нефтепромыслов Плоешти и нефтепроводов, а также портовых терминалов и сооружений на Дунае. Первая попытка оказалась крайне неудачной, операция растянулась на несколько дней и ночей.
Только утром 25 июня командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский утвердил план набеговой операции кораблей Отряда легких сил на Констанцу, о чем было доложено наркому ВМФ Кузнецову. Товарищ Сталин, отслеживающий ситуацию, потребовал тщательнейшим (!) образом все подготовить для проведения этой операции.
Накануне набегов планировали провести разведку военно-морской базы Констанца, но 22 июня, как говорят историки, стояла плохая погода, не помешавшая, впрочем, немецким летчикам наносить авиаудары по Севастопольской бухте. Во время второго налета, запланированного на 25 июня, 2 самолета ДБ-3, вылетевшие на доразведку, из боевого задания не вернулись.
Удары, конечно же, были нанесены; но, несмотря на прилагаемые усилия, разрушить нефтеносный регион Румынии не удалось в силу крайней неорганизованности и отсутствия профессионализма у участников этого удара. Впрочем, была и иная причина, почему эта — и последующие! — операция не удалась…
В течение первого месяца войны только по Констанце были совершены новые удары, к примеру, с воздуха — в количестве 25 налетов с участием 191 самолета. Но нефтепромыслы так и не были уничтожены, а авиаторы понесли неоправданные потери.
За первые три дня войны было совершено 3 налета на Констанцу и 2 на Сулину. А в ночь на 26 июня Констанцу обстрелял отряд кораблей ЧФ. Набег на Констанцу совершил Отряд легких сил под командованием контр-адмирала Т. А. Новикова, в котором участвовали лидеры «Харьков» (командир капитан 3-го ранга П. А. Мельников) и «Москва» (командир капитан 3-го ранга А. Б. Тухов) при поддержке крейсера «Ворошилов» и эсминцев «Смышленый» и «Сообразительный». Командир 3-го дивизиона капитан 2-го ранга М. Ф. Романов держал свой брейд-вымпел на лидере «Харьков». Командир Отряда легких сил контр-адмирал Т. А. Новиков держал свой флаг на крейсере «Ворошилов».
Наспех состряпанным и необдуманным — под руководством начальника оперативного отдела штаба ЧФ капитана 1-го ранга О.С. Жуковского — планом предусматривалось нанести удар по Констанце авиацией, а после, с рассветом, обстрелять порт и железнодорожную станцию артиллерией лидеров. План этот даже не согласовывался с авиационным командованием ЧФ; был лишь отдан приказ. Не согласовывался и с командирами советских подлодок, находящихся у берегов Румынии.
Не был учтен и следующий важный нюанс.
Еще до войны Румыния объявила, что у Констанцы в 170 кабельтовых от берега ими поставлены мины. Но в штабе флота, полагаясь на авось, решили, что к берегу можно подойти и ближе, на 120–110 кабельтовых. Имелись данные и о береговой батарее, и о сильной противовоздушной обороне базы. Но преступная беспечность, — едва ли не главная причина трагедии, постигшей Черноморский флот в годы Второй мировой.
Конечно, сказалось отсутствие должной проработки плана, а также незнание самой сути войны и отсутствие опыта (что никоим образом не оправдывает командование ЧФ и авиации): авиация не смогла вылететь для выполнения боевого задания! Корабли с дистанции 100–140 кабельтовых выпалили-выпустили 350 снарядов 130-мм калибра в пространство, где… не было ни промыслов, ни иных объектов.
А вот сами советские корабли оказались под яростным огнем 280-мм береговой батареи противника…
Все пошло кувырком уже с первых минут операции. Ударная группа в составе лидеров «Харьков» и «Москва» вышла в море в 20 ч. 10 мин. 22 июня 1941 г. Отряд прикрытия вышел в море в 22 ч. 41 мин. При этом эсминец «Смышленый» на Инкерманском створе параван-тралом зацепился за якорь-цепь швартовой бочки, что говорит о непрофессионализме командира. Пока его освббождали, крейсер «Молотов» ушел вперед с эсминцем «Сообразительный», который по непонятным причинам вскоре значительно отстал от крейсера; отстал либо из-за незнания обстановки, либо из-за трусости все того же командира корабля. Эсминцы вступили в охранение крейсера только под утро.
В 4 ч. 42 мин. стал просматриваться берег, находившийся в 140 кабельтовых. А через 8 минут вновь начались проблемы: на лидере «Харьков» оборвался правый параван-трал, а еще через какое-то время, при повороте, и левый. Но в 5 ч. 02 мин. с лидера открыли огонь. Невидимые цели стал «поражать» и второй лидер «Москва». Во время этой и последующих подобных операций стрельба наугад только совершенствовалась… Утренняя розовато-серая дымка, закрывающая горизонт, тревожно вздрагивала от разрывов снарядов.
В 5 ч. 06 мин. по кораблям открыла огонь береговая батарея «Тирпиц». Ее пушки 280-мм калибра имели перед собой совершенно ясные очертания советских кораблей.
Через 4 минуты после начала боевых действий, в 5 ч. 10 мин., командир советского отряда боевых кораблей передает сигнал о начале отхода с одновременной постановкой дымовой завесы. Комендоры (артиллеристы) «Москвы» и «Харькова» уже успели пальнуть примерно по 154 фугасных снаряда, как кораблям пришлось срочно, курсом «зигзаг», покидать позиции. А тут еще навстречу выдвинулись румынские эсминцы «Реджина Мария» и «Мэрешти», открывшие огонь. Рассчитывая, что, увеличив скорость, можно будет убежать из-под обстрела, лидер «Москва» при этом теряет свои… два параван-трала.
Нелепая операция продолжается, заканчиваясь полным провалом.
Кстати, лидер «Москва» накрыли первые же залпы береговой батареи, отчего он почти потерял свой ход, были выведены из строя главный и универсальный калибры артиллерии, но корабль сохранял остойчивость, когда уплывал от румынских эсминцев. Остальные корабли также отходили от берега на полном ходу, что являлось не целесообразностью, а трусливым бегством. В 5 часов 20 минут лидер «Москва» в суматохе и в метании по морю врезается в советскую мину, в результате мощного взрыва в центральной части он раскалывается на три части. Позднее высказывалось предположение, что корабль был торпедирован своей подводной лодкой. О том, что ясно видели следы двух торпед, рассказывали бежавшие из румынского плена матросы с лидера «Москва»; и корабль наскочил на мину и подорвался в ходе маневрирования.
Через 4–5 минут он уходит ко дну… корабль погиб, погибли и многие члены экипажа, многие попали в плен, был пленен и командир корабля капитан 3-го ранга А. Б. Тухов. Позднее ему удалось бежать; воевал в партизанском отряде; 5 мая 1944 года погиб в бою под Головановском (близ Одессы). О его судьбе и пленении части экипажа стали писать много-много позже после окончания тех событий…
А лидер «Харьков», получив повреждения и имея на борту убитых и раненых, с трудом добрался своим ходом до главной базы. Не в лучшем положении оказались крейсер «Ворошилов» и оба эсминца, с позором бежавшие от обстрела лишь одной-единственной береговой батареи противника.
В организации (а точнее — в полном ее игнорировании) этого набега отсутствовали вопросы взаимодействия разнородных сил флота, в том числе и взаимодействие с авиацией. После того как корабли понесли тяжелейшие потери и трусливо бежали в Севастополь, наконец-то появились 7 из 13 бомбардировщиков, но… без прикрытия истребителей…
Авиационное прикрытие командир Отряда легких сил запросил в 6 ч. 17 мин. Но штаб флота приказал: отходить к главной базе полным ходом. Правда, через некоторое время дополнил ответ: корабли будут прикрыты авиацией, но только… в 100–70 милях от Севастополя. И корабли шли, брошенные, по сути, на произвол немилостивой военной судьбины. Шли, обстреливаемые с воздуха противником и торпедируемые из глубин противником, но на сей раз уже незадачливой советской подводной лодкой Щ-206.
