Дж. Лэнггут - Скрытый террор
Слушая выступление Гуларта по телевидению, Линкольн Гордон спокойным себя не чувствовал. Во-первых, национализация нефтеперерабатывающих заводов не может быть законной. Во-вторых, он заметил, что рядом с Гулартом стоял Дарен Рибейро — бывший ректор Бразильского университета, руководитель группы советников президента по проблемам внутренней политики. А это был опасный человек, который уже не раз заносился американским посольством в «черный» список. Рибейро, например, обрушился с критикой на «клуб избранных», в который, по его подсчетам, входило пять миллионов бразильцев. Остальные 75 миллионов доступа туда не имели. Он также заявил, что, хотя сам и не собирается вступать в члены объявленной вне закона коммунистической партии, тем не менее считает, что ее деятельность должна быть легализована. К тому гке на дипломатических раутах он вел себя довольно вызывающе и всем своим видом показывал, что вмешательство посла Гордона во внутренние дела Бразилии выходит за рамки надлежащего поведения иностранного дипломата в стране пребывания.
И вот сегодня Рибейро уже стоит рядом с Гулартом. Гордону стало ясно, что это он написал речь для президента. Посол тут же решил вылететь в Вашингтон для консультаций. Последние две трети речи Гуларта он слушал уже в машине, которая неслась в сторону аэропорта Галеао. Теперь ему стало уже окончательно ясно, что дальше терпеть нельзя.
В течение всего периода, предшествовавшего перевороту, Вашингтон подробно информировался о развитии событий. Уолтере посылал очередную шифровку в Пентагон, после чего министр обороны Роберт Макнамара вызывал к себе советников, включая старшего офицера разведуп-равлоння министерства обороны, имевшего надежных людей в Бразилии. Макпамара нисколько не задумывался над целесообразностью насильственного свержения гражданского правительства в одном из демократических государств Латинской Америки. Он ничуть не сомневался, что многие убежденные коммунисты (или социалисты — неважно, как называют себя все эти левые) оказывали на Гуларта сильное влияние. Лишь одно беспокоило Макнамару: не успел ли Гуларт провести «подрывную работу» среди военных и не внедрил ли в их ряды своих сторонников, которые могут помешать армии поднять мятеж.
И еще Макпамару волновал вопрос, будет ли переворот успешным. Полгода назад Соединенные Штаты оказали поддержку противникам режима Дьема в Южном Вьетнаме и свергли там гражданское правительство, поставив у власти военного. Первый выбор оказался, однако, неудачным. Добродушный и неповоротливый генерал Минь, несмотря на всю свою популярность, оказался не по душе энергичным и бойким американским советникам. Поэтому уже через три месяца понадобился еще один «мини-переворот», в результате которого власть перешла в руки американского ставленника Нгуен Ханя.
Бразилии это не грозило. Уолтере по-прежнему был очень близок к Умберто Кастело Бранко, который и должен был возглавить переворот. Но будет ли он успешным? Консультант из министерства обороны заверил Макнамару, что будет. Министр повернулся к генералу Джо Кэрроллу и спросил, а что тот думает по этому поводу. Отдает ли этот малый из военной разведки отчет своим словам?
Консультант вновь вмешался и сказал, что, как бы там ни было, Соединенные Штаты не будут непосредственно вовлечены в это дело.
Да, конечно, согласился Макнамара. Это было бы идеально. Пусть они сами все делают. И все же некоторое беспокойство вызывают довольно тревожные сообщения о том, что у одного генерала — жена коммунистка, другой продался Гуларту.
Было решено, что бразильские военные должны действовать сами. На всякий случай были разработаны планы оказания им тайной помощи. Предусматривались, например, переброска оружия по воздуху и сбрасывание его на парашютах в определенном месте, а также швартовка танкеров с американской нефтью в Сантосе на тот случай, если коммунисты захватят «Петробраз». Был даже разработан оперативный план на тот (весьма невероятный) случай, если вмешаются русские. Позже один чилийский журналист сообщил еще об одном обязательстве, принятом американцами. В начале марта генерал Эндрю О'Мира, высший офицер Южного командования США, сделал краткосрочную остановку в Рио и обещал перебросить из зоны Панамского канала американских парашютистов в случае возникновения очагов сопротивления. Однако впоследствии официальные лица в Вашингтоне утверждали, что такие вопросы, как возможность тайного использования американских солдат и попытка отговорить бразильских военных от заговора, серьезному обсуждению не подвергались.
В самой Бразилии по мере приближения намеченного срока нервозность генералов усиливалась. Гуларт, вне всякого сомнения, пользовался популярностью среди рядового и сержантского состава, механиков и техников ВВС. А что, если офицеры не найдут ни одного пригодного для полетов самолета? А младший состав в армии или на флоте? Достаточно ли он предан своим командирам?
Генералы боялись, что развязываемая ими гражданская война может продолжаться целых три месяца, а то и дольше. Но они верили Гордону и другим близким к ним американцам, которые заверяли: если генералы продержатся в Сан-Паулу в течение 48 часов, Вашингтон признает их в качестве нового законного правительства Бразилии.
За несколько дней до переворота ИПЕС организовал многолюдный марш против Гуларта. В Сан-Паулу тысячи людей прошли от Праса-де-Република до Праса-де-Са. Марш проходил под лозунгом «Вместе с семьей и богом — за свободу!».
Страстная речь Гуларта не привлекла на его сторону новых друзей и не дала выигрыша во времени. На обеде, устроенном трабальистской партией 19 марта, некоторые ее члены призвали Гуларта распустить конгресс. Но тот категорически отказался.
На другой день президент заявил представителям либерального крыла Социал-демократической партии, что «не согласен стать диктатором хотя бы на одну минуту». Он хочет одного — передать своему преемнику «новую Бразилию».
Доходившие до Гуларта слухи не давали ему жить спокойно. 22 марта он был вынужден выступить с публичным заявлением о том, что не собирается вносить в конституцию никаких поправок, которые давали бы ему возможность продлить срок своего пребывания у власти. Масла в огонь подлил де Пайва. Он безосновательно обвинил Гуларта в том, что тот назначил на ключевые посты в правительстве 28 убежденных коммунистов.
23 марта, когда Гордон вернулся из Вашингтона, всем стало ясно, что дни Гуларта сочтены. Но бразильский президент успел все же нанести еще один чувствительный удар по своим противникам: он попросил Бризолу возглавить трабальистскую партию, надеясь тем самым более эффективно использовать его напористость и энергию. Возглавляемая Бризолой трабальистская партия должна была объединиться с рабочими и студенческими организациями и создать объединенный фронт, которому предстояло отстоять предоставленные бразильцам концессии на добычу полезных ископаемых, предоставить избирательные права неграмотным, легализовать коммунистическую партию, установить контроль федерального правительства над всей иностранной помощью, национализировать иностранные банки и страховые компании и установить государственную монополию на экспорт кофе.
Консерваторы ответили на это призывом принять участие в массовом антикоммунистическом митинге, назначенном на 2 апреля в Рио. Именно в этот день военные решили свергнуть правительство Гуларта.
В ночь на 27 марта Уолтере, больше не сомневавшийся в лояльности Кастело Бранко, окончательно заверил государственный департамент в том, что генерал теперь уже прочно связал свою дальнейшую судьбу с заговором. Уолтере докладывал: «Теперь уже ясно, что генерал Кастело Бранко окончательно взял на себя руководство силами, преисполненными решимости противостоять перевороту Гуларта или коммунистов… Реакция на митинг 13 марта и широкое участие бразильцев в марше в Сан-Паулу воодушевили заговорщиков».
Пасхальпые каникулы президент проводил на своем ранчо в Рио-Гранде-ду-Сул. Гордон с раздражением относился к тому, что Гуларт столь вызывающе предпочитал заниматься охотой и рыбной ловлей, а не исполнением государственных обязанностей и что общению с дипломатами тот предпочитал компанию неотесанных гаучо. Пока Гуларт отдыхал, было арестовано 30 военных моряков, выступивших с политическим протестом. На их усмирение было брошено 300 морских пехотинцев, которые либо не могли, либо не хотели поддержать их протест.
Вернувшись с ранчо, Гуларт освободил моряков, и то прошли потом по улицам, громко скандируя: «Да здравствует Жанго!» Для высших военных чинов это граничило с мятежом. Поэтому министр ВМФ, отличавшийся особой требовательностью в вопросах соблюдения военной дисциплины, в знак протеста ушел в отставку.
