Александр Найденов - Мой венок
Обзор книги Александр Найденов - Мой венок
Найденов Александр
Мой венок
Александр Найденов
Мой венок
рассказ
Виталий Юлианович Соколов - необычный человек. Он ясновидящий. Мы с ним познакомились четыре года назад при весьма трагических обстоятельствах. Я вел следствие одного загадочного преступления, по всей видимости - убийства, совершенного в парке имени Маяковского в городе Екатеринбург. Материалов у нас не было никаких и расследование, по существу, топталось на одном месте. Так продолжалось несколько месяцев, когда неожиданно мне стало известно, что некий гражданин Соколов, утверждающий, что он имеет паронормальные способности, на одном из своих показательных сеансов, сообщил по нашему делу некоторые сведения. Не хочу распространяться, что это было за дело потому что: во-первых, оно все еще не закончено, во-вторых, напрямую к рассказу о необыкновенных возможностях Виталия Юлиановича, как оказалось, оно не относится.
Итак, я стоял на площадке третьего этажа типового панельного дома в середине октября вечером и звонил в дверь к Соколову. Никакого ответа на мои звонки в квартире не было слышно, но по мельканию света в дверном глазке я заметил, что за мной наблюдают.
- Кто там?- наконец спросил из-за двери мужской голос.
- Следователь по особо важным делам Н.Н. - сказал я.- Могу я видеть товарища Соколова Виталия Юлиановича?
Внимательный читатель, если он посмотрел на фамилию автора, указанную в заглавии, пусть меня извинит - это псевдоним, а не мое настоящее имя.
Еще настороженно поинтересовавшись о чем-то, человек за дверью наверное решил, что я не преступник и открыл замок. Отворив дверь, он растерялся, подался в сторону и в глазах его я увидел испуг. Вообще, люди часто меня пугаются, так как мужчина я, что называется - двухметроворостый и с каждого бока у меня подвешено по пудовому кулаку. Однако, его испуг мне не понравился, показался подозрительным, так сказать. Хозяин же квартиры был мал ростом, лыс, на носу его были надеты очки с черезвычайно толстыми стеклами, а вокруг его рыхлого тела был обернут короткий халат, почему-то очень похожий на женский. Шлепанцы были обуты на босу ногу.
Я достал из кармана служебное удостоверение и протянул его Соколову, чтобы он успокоился.
- Чем я могу вам помочь?- спросил он, ознакомившись с удостоверением и вернув его мне обратно.
- Хочу задать вам несколько вопросов, касающихся вашего выступления в двадцатой школе на прошлой неделе,- сказал я.
- А что такое?
- Можно мы с вами об этом поговорим в квартире?
- Да, конечно. Проходите, пожалуйста.
Соколов отступил от двери и я вошел. В прихожей я снял плащ, ботинки, втиснул кое-как ноги в предложенные мне хозяином тапочки и был им проведен в комнату. Убранство этой комнаты заслуживает того, чтобы о нем сказать несколько слов. Прежде всего - чего не было в ней и что есть почти у всех: не было мебельной стенки, в которой за стеклом были бы выставлены посуда и книги, не было телевизора, не было столика и тумбочек, не было какой-либо кровати или дивана, а было то, чего я раньше ни у кого не видел. На стене висел разукрашенный идол, узкий и длинный, с лицом толстогубым и широконосым, дающим право предполагать, что он вырезан в Африке, налево от входа стоял какой-то топчан, застеленный байковым одеялом и, как я заметил без простыни. Подушки на нем тоже не было. На полу в углах комнаты столбиками лежали книги, на подоконнике в большом деревянном ящике с землей росли помидоры, над ними для подсветки горела лампа дневного света, подвешенная на проволоке. Возле помидор в углу на стене висели православные иконы, под иконостасом курилась ладанка. Пахло каким-то зельем.
В последнее время я ужасно не любил разных оригиналов - у меня были к этому основания,- так что квартирка также очень мне не понравилась.
Мой помощник сегодня побывал в ЖКХ и принес мне оттуда на Виталия Юлиановича следующие сведения. Ему - сорок пять лет, холост, имеет однокомнатную квартиру полезной площадью 19,5 квадратных метра, работает инженером в институте Метрологии, задолженности по квартплате за ним не числится, жалоб от соседей на него не было. Интересоваться Соколовым на его работе пока я не стал: там всегда могут найтись сострадательные личности, чтобы предупредить человека, что им занимается милиция, мне же хотелось увидеть неподготовленную реакцию на мое появление.
- Присаживайтесь,- сказал Соколов, подставляя мне табурет. Я сел. Он также уселся на свой топчан. - Чем я могу вам служить?- спросил он.
- Я должен опросить вас в качестве свидетеля по делу об исчезновении Анны Кондратьевой.
- Пожалуйста, опрашивайте,- сказал он, поправляя очки,- но только я не знаю, о ком идет речь.
- Вы не знаете. Посмотрите на фотографию. Вам знакомо это лицо?- я ему подал карточку.
Он поглядел на нее и сказал: - Да, да- я вспомнил. И что вы хотите у меня узнать?
- Прежде всего - откуда вам стало известно об ее смерти?
- Простите, я об ее смерти ничего не знаю.
- Виталий Юлианович, объясните, будьте добры: то вы говорите, что ее нет в живых, то утверждаете, что ничего об этом не знаете -как вас понять?
Соколов стал нервничать и завозился на своей кушетке.
- Как я вам объясню?- сказал он.- У меня просто есть такое предчувствие, что эта девочка умерла, но что с ней случилось конкретно, я не знаю, да и не хочу знать - это уже видимо сфера интересов милиции, а не моя.
- Милиция этим и занимается,- сказал я.- Постарайтесь все же объяснить, Виталий Юлианович, откуда вдруг такое странное предчувствие? Как оно у вас появилось?
- Я говорю вам - я не знаю. Ребятишки в школе разложили передо мной какие-то фотографии, я лишь только посмотрел на одну из них, сразу решил, что этого человека нет на свете.
- Фотография отличалась чем-то от других?
- Да, она отличалась: она была холодной.
- Другие, значит, были теплыми?
- У живых людей всегда теплые фотографии. Если вы настаиваете, то мы можем проверить еще раз.
Соколов попросил у меня мое удостоверение, развернул его и положил на постель рядом с собой фотокарточкой кверху, возле него разместил снимок Кондратьевой и выставил над ними свои ладони.
- Девочка холодная,- подтвердил он.
- А мой снимок - теплый ?
- Да.
- Виталий Юлианович, кроме того, что вы сказали, вы больше ничего не можете добавить по этому делу?
- Нет, ничего.
- Тогда, Виталий Юлианович, у меня к вам - последний вопрос. Расскажите мне, пожалуйста, в чем заключаются ваши показательные сеансы, что вы на них делаете?
- У меня есть все нужные разрешения,- сказал Соколов,- Я закончил курсы экстрасенсов в Киеве...
- Я вас спросил не для того, чтобы вас контролировать, это не моя обязанность - просто я хочу немного для себя уяснить, что это такое ясновидение,- перебил я его.
- Ну, я могу предсказать человеку что-нибудь из его будущего, или узнать о его прошлом, могу определить, в какой части тела у человека развивается болезнь, чтобы он вовремя обратился к врачу. У самого у меня нет медицинского образования, поэтому собственно диагнозов я не ставлю...
- Да, но по нашему делу, честно говоря, вы узнали немного,- отметил я.
- Если бы еще были какие-нибудь вещи,- сказал Соколов, задетый, кажется за живое,- А так...Это ведь не от меня зависит.- Он развел руками.
- Виталий Юлианович, еще одно: не можете ли вы вспомнить, что вы делали 23 июня этого года днем? Это было во вторник.- задал я свой главный вопрос.
Соколов так вдохнул в грудь воздух, что я подумал, он будет сейчас возмущаться. Очевидно, он передумал, перевел дух и спросил: - На каком основании вы меня подозреваете?
- Я не подозреваю вас, просто такой порядок ведения следствия в сложных делах. Подумав, Соколов сказал: - Я, конечно, не могу вспомнить про именно этот день, но с 15 июня по 8 июля в этом году я отдыхал в Анапе, в санатории "Судак".
- Отлично. Вы туда ездили по путевке?
- Да.
Записав все сказанное Соколовым за время беседы в протокол, я его попросил внимательно прочитать и если не будет замечаний, в конце поставить: "с моих слов записано верно", расписаться и указать фамилию. Виталий Юлианович все это исполнил. Роспись оказалась у него витиеватая и большая.
- Интересно,- подумал я,- у него всегда был такой росчерк, или он его придумал себе после курсов, в ожидании известности и автографов?
Перед тем, как покинуть подозрительную квартиру, я договорился с хозяином, что через два дня он придет ко мне в кабинет к девяти часам утра, чтобы осмотреть кое-какие дополнительные материалы по следствию о Кондратьевой, а заодно - сделать свои замечания по некоторым другим делам, которые я веду. Соколов согласился на эту просьбу удивительно охотно.
На следующий день мой помощник Петренко уже был в Анапе и докладывал мне оттуда по телефону: действительно, Соколов в тот заезд, о котором он мне сказал, отдыхал в санатории по путевке, купленной через турбюро "Спутник", он запомнился всему персоналу санатория его выступлениями по ясновидению, которые он давал каждый вечер: общие показательные сеансы - бесплатно, а индивидуальные - по 10 рублей с человека, причем, по мнению некоторых лиц из персонала, он из Анапы не отлучался, по крайней мере - надолго. До 8 июля он билетов в Аэрофлоте не покупал, вылетел вместе со всей группой домой восьмого числа.
