Георгий Реутов - Правда и вымысел о второй мировой войне
Характерной чертой дискуссии стала борьба вокруг аргументов "за" и "против" Мюнхена. Почти все доводы в защиту мюнхенской политики были выдвинуты правительственными кругами Англии еще в 1938-1939 годах, а затем подхвачены и широко распространены буржуазной прессой. Таково, например, происхождение версии, согласно которой условия мюнхенского соглашения были более благоприятны для Чехословакии, чем ультимативные требования, предъявленные Чемберлену в Бад-Годесберге 22 сентября 1938г., во время его второй встречи с Гитлером. Следовательно, Мюнхен, делают вывод его сторонники, был определенным достижением. Эта версия была выдвинута Чемберленом 3 октября 1938г. во время дебатов по итогам мюнхенского соглашения в палате общин. Одним из первых в 1940 году ее подхватил известный ныне буржуазный исследователь У. Медликот, а наиболее полное воплощение она нашла, пожалуй, 21 год спустя в книге "Невилль Чемберлен" Я. Маклеода [29].
Другой не менее распространенный довод апологетов "умиротворения" заключается в том, что мюнхенское соглашение, "предотвратив войну", позволило Англии и Франции "выиграть год", необходимый для укрепления обороны. Источник его все тот же - правительственные круги и те, кто стоял за ними. Ссылки на неподготовленность Англии к войне могли лучше всего воздействовать на публику. И "миротворцы" пустили их в ход. Из дневников Т. Джонса видно, что вопрос о том, как лучше использовать этот аргумент для оправдания сговора с Гитлером, весьма волновал его в сентябрьские дни 1938 года.
Тезис о "слабости английской обороны", столь удобный для сторонников Мюнхена, занял видное место на страницах многих изданий. Об этом пишут Н. Гендерсон и историк Дж. Гуч. Почти в одинаковых выражениях ссылаются на военную слабость Англии в 1938 году лейборист М. Фут и консервативный деятель С. Хор. Поистине титанические усилия прилагает консерватор Я. Маклеод, чтобы доказать слабость Англии в 1938 году и значительный рост ее вооружений в 1939 году [30].
Маклеод, отмечал А. Тейлор, неоднократно повторяет два положения: 1) Гитлер "был жаден", и война, следовательно, оказалась неизбежной и 2) Чемберлен, зная о недостаточности английских вооружений, хотел лишь выиграть время. "Оба пункта,- подчеркивает Тейлор,- стали настолько распространенной догмой, что любая попытка поставить их под вопрос или даже беспристрастно исследовать встречается не аргументами, а криками оскорблений и гнева" [31].
Несколько по-иному поступают другие адвокаты Мюнхена. Так, Хэдли, отметив, что сентябрьский кризис 1938 года возник "непосредственно из-за английской и французской неподготовленности", делает попытку переложить вину на Францию. Целый раздел его сравнительно небольшой работы назван: "Французская неподготовленность". В результате может возникнуть ложное впечатление, что именно нежелание Франции идти на войну из-за Чехословакии оказало решающее влияние на Чемберлена, которому ничего не оставалось, как сесть в самолет и вылететь на поклон к Гитлеру. О внутренней борьбе во Франции, о ее неспособности сражаться пишут Г. Батлер и А. Джонсон, К. Фейлинг и Б. Кольер [32]. В то же время замалчивается тот факт, что именно Англия играла первую скрипку в союзном дуэте, что капитуляция французских правящих кругов накануне Мюнхена во многом определялась действиями Лондона.
Видное место среди доводов, к которым прибегают сторонники Мюнхена, занимают ссылки на "общественное мнение", настроения английского народа. Так, историк дипломатии Г. Никольсон в популярной книжке "Почему воюет Англия" утверждал, что Чемберлен, идя на уступки Гитлеру за счет Чехословакии, отражал "идеи и желания подавляющего большинства общественного мнения". "В течение всех трех недель переговоров (с Гитлером в сентябре 1938г. - Г. Р.),- уверяет С. Хор,- Чемберлена преследовал кошмар тех личных трагедий, которые война и бесконтрольная военная оккупация (Чехословакии. - Г. Р.) принесут многим простым людям". "Политика Чемберлена как до, так и включая Мюнхен полностью одобрялась большинством его соотечественников",- писал в 1944 году У. Хэдли. Несколько позже на это сослался Дж. Геторн-Харди. О нежелании английского народа идти на войну из-за Чехословакии писал и А. Тейлор [33].
Некоторые авторы, очевидно, считая, что одних ссылок на общественное мнение Англии недостаточно, идут гораздо дальше, утверждая, что "миротворцы" отражали интересы не только английского народа, но чуть ли не всего человечества. В 1940 году в книге "Английская внешняя политика после Версаля" У. Медликот писал: "Европейская война с целью сохранить Судетскую область за чехословацким правительством не получила бы поддержки английского и нейтрального общественного мнения; попытка разрешить законные претензии немецкого народа являлась правомочной и оправданной". Еще дальше в своих обобщениях зашел А. Тойнби, утверждавший, что Чемберлен "являлся представителем огромного большинства людей не только в Соединенном Королевстве и заморских доминионах, но и всего мира за пределами Германии, Италии и Японии..." [34].
Что скрывается за всеми этими заявлениями? Да и каким образом определялись настроения английского народа, не говоря уже об "огромном большинстве" человечества? Если часть общественности Англии пошла на короткий срок за "мюнхенцами", то главным образом потому, что поверила их лживым заявлениям о необходимости сохранить мир. Она, конечно, не понимала, что за этими фразами кроется не только предательство чехословацкого народа, но и ликвидация европейской безопасности, совершаемая на антисоветской основе.
Защитники Мюнхена используют и другие аргументы, а нередко ссылаются сразу на целый ряд причин. Многие из них подверглись критическому разбору в книге П. Рейнольдса "Британская внешняя политика в межвоенные годы". Ее автор систематизировал аргументы апологетов мюнхенской политики. Кроме рассмотренных Рейнольде перечисляет следующие: Англия и Франция не могли оказать "эффективной помощи" Чехословакии, а Польша и Румыния отказались пропустить советские войска; у западных держав не было "моральных основ" для противодействия "самоопределению" судетских немцев; английские доминионы, особенно Южная Африка, Канада и Австралия, не хотели воевать за Чехоcловакию; у правительства не было уверенности в необходимости "превентивной войны" против Германии; Мюнхен все-таки отодвинул начало войны [35].
Следует отметить, что даже у отдельных историков, выступающих с прогрессивных позиций, можно встретить противоречивые высказывания и мнения, объективно льющие воду на мельницу современных апологетов "умиротворения", а также западногерманских реваншистов, стремящихся обелить довоенную политику Гитлера.
Недоумение, например, вызывает статья А. Тейлора "Мюнхен двадцать лет спустя", опубликованная в день 20-й годовщины мюнхенского соглашения. В ней автор выдвигает несколько положений, претендующих на сенсацию. Это, прежде всего, заявление о том, что судетский кризис якобы "был создан в Лондоне, а не в Берлине". Гитлер, пишет Тейлор, не имел определенных планов на 1938 год: захват Австрии был "импровизацией последнего момента", а в "чешскую дверь" он начал заглядывать, только после того как она "уже была приоткрыта" английским правительством [36].
С таким "объяснением", конечно, нельзя согласиться. Давно доказано, что планы агрессии против Австрии и Чехословакии стали разрабатываться Берлином еще в 1937 году. Гиперболизируя вину английских "миротворцев", Тейлор приходит к явно абсурдному выводу.
Версия о "неопределенной позиции" СССР.Особое место среди аргументов защитников Мюнхена занимает версия о "неопределенной позиции" СССР в период судетского кризиса. Она сводится к следующему: Советский Союз в период судетского кризиса, и особенно в сентябре 1938 года, "искусно скрывал" свои подлинные намерения; он якобы ничем не подтвердил свою готовность выступить в соответствии с договорами 1935 года в защиту Чехословакии, а следовательно, и не собирался этого делать.
Происхождение версии тесно связано с настроениями, господствовавшими в 1938 году в правительственных кругах Лондона. Об этом, в частности, сообщает X. Дальтон. Во время встречи лейбористской делегации 17 сентября 1938г. с Чемберленом и Галифаксом, рассказывает он, премьер-министр заявил, сославшись на информацию французского министра иностранных дел Ж. Боннэ и мнение генерального штаба Англии, что очень сомневается в возможностях русских "что-либо сделать" для защиты Чехословакии. "Что касается России,- сообщала К. Фейлинг о взглядах английского премьера накануне Мюнхена,- то Чемберлен оставался скептиком. Из консультаций с Литвиновым в Женеве ничего, на чем бы он мог основываться, по его мнению, не было выяснено..." [37].
К. Фейлинг пытается создать своеобразное алиби Чемберлену: Советский Союз, мол, ничем не обнаружил своих намерений защищать Чехословакию, и, следовательно, Лондон не мог принимать его в расчет. Но в одном она права. Чемберлен действительно был "скептически" настроен в отношении СССР. И дело тут заключалось не в Советском государстве, которое сразу же определило свою позицию - позицию безусловной защиты Чехословакии,- а в явном нежелании руководящих кругов Великобритании действовать совместно с ним против фашистской агрессии в Европе.
