Татьяна Чеснокова - Путин после майдана. Психология осажденной крепости
Разумеется, на идеологическом поле есть и еще много чего, в том числе и зародыши тех идеологий, которые придут на смену современному западному обществу потребления. Однако, по-видимому, перепрыгнуть через определенные этапы развития невозможно. И не прошедшая через развитый капитализм Россия не готова воспринять идеологии будущего, проще цепляться за систему ценностей, обращенную в прошлое.
Часть 3
Есть ли выход?
Русскость – тормоз или опора нации?
(Д. Быков о русской жизни)
В один из уикендов почти две сотни представителей московской интеллектуальной элиты собрались для обсуждения острых проблем, связанных с безопасностью страны. Правда, надо оговориться: это были представители в первую очередь медийной элиты (телекомментаторы и обозреватели) и частые гости «голубого экрана» (ученые-гуманитарии, политологи, общественные деятели). Другая существенная оговорка – либеральный (в российской трактовке) уклон собравшихся (впрочем, либеральных экстремистов среди них не было – собрались люди, в той или иной степени принадлежащие к нашей современной системе власти). В качестве знаковых имен можно назвать Александра Архангельского, Дмитрия Быкова, Даниила Дондурея.
Собрались эти люди на XIX ассамблею СВОП (Совета по внешней и оборонной политике, детища Сергея Караганова, организации, близкой к власти).
Неожиданной была тема конференции – «Культура, будущее России и ее место в мире». Очевидно, состояние культуры достигло такого качества, что стало рассматриваться как фактор, влияющий на безопасность страны. Одно из объяснений выбора темы было следующим: в конце концов страна может приобрести такие черты, что желающих ее защищать может просто не найтись. И это, несомненно, вопрос культуры, вопрос внятного мировоззрения, исповедуемого гражданами страны, объединяющего и помогающего строить жизнь в гармонии с собой, обществом, миром. В качестве идеолога повестки дня собравшимся представили Александра Архангельского – одного из руководителей ГТРК «Культура».
Разговор был долгим – на два дня. Каждая сессия углубляла и заостряла определенный «культурный вопрос». Первая была обозначена так – «Русская культурная матрица: тормоз на пути развития или его опора?». Постановка вопроса сама по себе о многом говорит. Собственно, русская культурная матрица – это то, какие мы все есть, потому что все мы – результат воздействия этой матрицы. Людей вне культурной матрицы просто не существует, соответственно, вопрос стоит таким образом: способны ли русские, оставаясь самими собой, на развитие? Или в этих целях необходимо сменить свою «русскость» – стать, например, европейцами или американцами. Можно перевернуть мысль и по-другому. Если русская культурная матрица мешает развитию, значит, то, что понимается под развитием – есть развитие в рамках какой-то другой, чуждой матрицы.
Мешать развитию в рамках своей собственной матрицы «русскость» никак не может. А вот не вписываться в мировой тренд развития, определяемый иной матрицей, – да, может.
Однако выступающие углубляться в тонкости не стали и восприняли постановку вопроса в лоб. Можно подозревать, что организаторы стремились подобрать докладчиков по этой – главной – теме таким образом, чтобы представить весь спектр мнений. Однако не получилось.
* * *Киновед Даниил Дондурей и поэтесса Олеся Николаева высоко задрали планку ужаса перед «русской культурной матрицей». Дондурей в деталях и подробностях рисовал три кризиса нашего общества – мировоззренческий, моральных критериев и психологического состояния. По мнению социолога кино и редактора журнала «Искусство кино» Дондурея, 80 % россиян живут в прошлом и мыслят категориями прошлого. Эти люди не принимают частной собственности, капитализма вообще и своих работодателей в частности, они ориентированы на идеалы советского периода и советскую власть, не собираются переходить из идеализируемого прошлого в реальное настоящее. По непонятной причине Даниил Дондурей уверен, что обсуждение всех этих кризисов табуировано и не происходит в общественном пространстве.
Как совершенно справедливо заметил докладчику Виталий Третьяков, огромное количество СМИ давно уже пишет и говорит об этих кризисах (например, газета «Завтра»), Эти медийные ресурсы, однако, настолько неприемлемы для Дондурея по идеологическим соображениям, что они, видимо, просто не присутствуют в его личном пространстве, стало быть, «не существуют».
Поэт и эссеист, профессор Литературного института Олеся Николаева выступила с душераздирающим (и по смыслу, и по манере изложения) эмоциональным докладом. Она живописала русский народ как некое мистически-религиозное сообщество, верующее, что истинная власть лишь божья, и оттого ненавидящее всякую земную власть – узурпаторскую по самой своей небожественной природе. При этом сообщество это страдает раздвоением сознания, каждый предмет, попадающий в фокус своего внимания, любит и ненавидит одновременно: ненавидит и презирает Запад и одновременно мечтает туда каким-нибудь образом попасть, ненавидит и презирает государство и одновременно хочет, чтобы оно было великим и могучим.
На чем сошлись докладчики, так это на том, что русский народ не хочет знать правды о себе и всячески оберегает свое сокровенное «я» (как вещь в себе, не поддающуюся препарации и анализу). По принципу «открой эту истину, и мир рухнет».
Вообще обоим вышеназванным докладчикам не откажешь во внимании к деталям и в стройности рисуемой картины – прямо-таки апокалиптической. Вызывает сильное отторжение то, что ораторы ставят себя в позу наблюдателя, отделяя несокрушимой стеной от пугающего народа, одержимого попеременно то бесами, то святостью. Это описание со стороны, а не изнутри. Наверное, так британцы описывали покоренные туземные племена, а немцы – готтентотов в Южной Африке. Смаковали «ужасные детали дикарских обрядов», кольца в носу и мочки ушей, оттянутые до плеч… Ах, какие дикари!..
Бывший заместитель министра культуры Павел Пожигайло, которому, судя по некоторым признакам, была определена роль защитника русской культурной матрицы, до такой степени не справился со своей задачей, что обсуждать тут просто нечего. Можно лишь выразить ему сочувствие, а самим подумать: и зачем на эту позицию выдвинули такого далеко не сильного игрока?
С весьма резонной ремаркой выступил Сергей Цыпляев (когда-то представитель президента в СЗФО, а ныне человек из бизнеса), напомнивший собравшимся, что история поставила два естественных эксперимента по обсуждаемой теме – в двух Германиях и двух Кореях. Эти примеры демонстрируют, какие различные варианты могут развиться на одной и той же культурной матрице. Поэтому не стоит сваливать все беды на эту самую матрицу, а также смотреть на нее как на клетку, из которой не вырваться. Ведь пример тех же Северной и Южной Корей разбивает дотла все построения, объясняющие неудачи реформирования России, сопротивляющейся несовременной негибкой русской матрицей. Не в матрице, видимо, дело, а в неумении с этой матрицей работать, в непонимании ее сильных сторон.
* * *Наиболее интересным же стало выступление Дмитрия Быкова, автора романа «ЖД» – одного из самых глубоких и точных описаний вариаций «русского менталитета». В своем докладе Быков остановился на бинарности российской жизни, разделенности на «город» – относительно понятный, и «болото» – где вершится невесть что. «Болото» – это народ, царство горизонтальности, где не любят вертикальных связей. «Болото» неизменяемо, замкнуто само на себя, прекрасно умеет справляться с непрактическими нерациональными задачами, но не умеет и не нацелено на решение задач практических. Ну а «город» – это государство, пытающееся управлять «болотом» и неизбежно вязнущее в его непознанных дебрях. Государство периодически выбивается из сил в попытках справиться с болотом и деградирует – быстрее него.
По мнению Быкова, отличную модель российской государственности дали братья Стругацкие в «Улитке на склоне». Но Дмитрий Быков не остановился на описаниях ужасов этой вечной разделенности, а не побоялся заняться поисками выходов из тупиковой ситуации. Эта позиция выгодно отличала его от практически всех выступавших в течение двух дней.
Дмитрий Быков считает, что Россия была близка к выходу из порочного круга бинарности в начале семидесятых, когда выросла роль «посредника» между «городом» и «болотом» – интеллигенции (не в нынешнем, а в советском понимании этого слова). Интеллигенция, вышедшая из народа, не утратившая с ним живых связей, но при этом знающая современные реалии, устройство власти, умеющая формулировать и выражать требования народа, – спасение России. И, как полагает Быков, Россия в период семидесятых была близка к смене структуры общественной жизни, к общественной гармонизации.
