Ирина Голаева - Украинский синдром
г. Львов, 1941 г.
Переубедить бандеровца практически невозможно. Там, где поражен разум, нет места сознанию. Его почва — это среда, среда из таких же, как он сам. Но, когда он попадает в иную среду и значительное время пребывает в ней — начинается ломка. Только наличие ИНОГО может изжить и искоренить бандеровщину как явление. А это ИНОЕ заключается прежде всего в культуре, в воспитании, в информационной пропаганде по разоблачению зла бандеровщины. Иная альтернатива разрушает главное для бандеровщины — монолитную среду. Когда в среде появляются разномыслия, иной взгляд, иная история, иная правда — все это предоставляет для разума возможность выбора, возможность альтернативы, и это всегда является добром и благом для человека. Это дает ему также возможность внутренне, духовно развиваться, попытаться самому разобраться в происходящем и отделить козлищ от овец.
Украинские власти, начиная с 1992 года, делали все возможное для искоренения ИНОГО из жизни простого народа. Когда избиралась национальная идея, и властями делались попытки соединить все свое разрозненное население под эгидой украинской нации, в итоге получались страшные искажения, перегибы, нестыковки. Создавалось некое подобие монолита, все должны быть украинцами, говорить только на украинском языке, иметь определенные взгляды и понимание. Это отразилось и во внешней политике, и в образовательных программах, и в СМИ, и в языковой политике. ИНОЕ всячески убирали с глаз общественности, выставляя новые, чуждые направления, воспитывая по-новому народ, пороча традиционные связи и ориентиры. На этом суррогате выросли целые поколения. А старшие были вынуждены смириться с навязанной политикой, чтобы выжить.
Все очень просто. Для того чтоб изменить народ, нужно время, информационный пресс с мощным навязыванием новых идеалов и экономическая кабала. Когда человека подсаживают на кредитную иглу, он становится намного послушнее, чем тот, кто свободен. Навязать человеку новый образ жизни без экономических и идеологических составляющих невозможно. Политика и рубль могут сделать многое в процессе изменения сознания человека. Сначала его духовно развращают, превращают в похотливое животное, предоставляя легкий доступ к благам через жертву своей свободой и независимостью. А потом идеологически обрабатывают. Получается продукт, готовый к употреблению, для создания всяческих Майданов и цветных революций.
Для лучшего понимания того, что же собой представляла Украинская повстанческая освободительная армия изнутри, и какая у нее была власть и влияние на местное население, хочется привести свидетельство очевидца тех далеких событий, участвовавшего в борьбе против бандеровщины.
«Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва — расстрел.
Особое внимание надо уделить «сотне отважных юношей» и такой же «сотне девушек» при отделе особого назначения. Это была настоящая кузница кадров ОУН-УПА. Вся молодежь делилась на три возрастных группы, 10–12 лет, 13–15 лет и 16–18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие — как диверсанты.
Например, в сотне отважных юношей при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий президент Украины Леонид Кравчук.
О том, насколько это была серьезная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоящего в Тучинском лесу в 1944 году с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей, бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети.
А «сотня отважных девушек» при этом же отделе, — так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран. Свои хорошо оборудованные районные госпитали на 100 тяжело раненых они держали в труднодоступной лесной местности.
В 1945–1946 годах мы перебили банды на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности, или по их «безпеки», этих жесточайших палачей нам добить толком не дали. Когда в 1946 году мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущевым. Тут нас и остановили.
В 1946 году свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях. Были ликвидированы отделы СБ, ОКР СМЕРШ, ББ (борьба с бандитизмом). Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущева генерала Рясного, как оказалось после, сочувствующего националистам. В результате чего служба безпеки учиняла расправы над нашими людьми до 50-х годов.
После смерти Сталина по амнистии, проведенной Хрущевым, вышли на свободу все активные участники УПА ОУН, возвратившиеся к себе на родину. В 1950–1960 годах началось тихое восстановление ОУН. Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приема проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом (яркий пример — Леонид Кравчук). А тех, кто им мешал, или запугивали, шантажируя жизнью близких, или под видом несчастного случая или бытовой ссоры убивали. В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, не говоря о мелких, особенно в сельской местности, в Ровенской, Львовской, Ивано-Франковской областях стоят люди ОУН. Бывший до 1972 года первым секретарем ЦК КП Украины Шелест скрывал все это от Москвы.
Как человек, знавший почти всю бандеровскую верхушку, хочу отметить их повальную продажность, жажду денег от хозяев, будь то немцы или после войны — американцы и англичане. И это на всех уровнях, от верха до низа. Там не было идеалистов, просто каждый желал за счет своего положения урвать побольше материальных благ».
Бандеровщина живет в умах. Если перестать подпитывать ум через получаемую извне пищу в виде информации и через духовный настрой, возгревающий ложные чувства и желания, то бандеровщина уйдет. Сегодня не Средние века, но пока именно они живут в умах многих одураченных людей, думающих, что Бандера — герой и борец за независимость Украины, а не нацист и военный преступник. Вот как легко черное выдать за белое, а белое за черное. Нужно только хорошенько денежно вложиться, и результат не замедлит ждать.
Изначально бандеровщина была делом рук западных сил. На них она работала (и работает), ими же и проплачивается. Как только остановится источник финансирования и влияния, то и сама бандеровщина сойдет на нет. Ибо, самостоятельно жить она не может. А если и живет пока в чьих-то умах и подогревается духовными наставниками, то, опять же, не без вмешательства третьих лиц. Только благодаря им есть место украинскому национализму, но исторически он обречен на поражение. Потому что, в геополитическом обществе нет места националистическим проявлениям и агрессии. Они всегда будут ставить весь мир на грань войны. А умирать никто не хочет. Желание сохранить мир любой ценой выше авантюрных затей по развязыванию военных действий. И даже США, несмотря на богатую историю назойливого вмешательства в межнациональные конфликты и проведения своих решений в жизнь при помощи вооруженных сил, всегда позорно покидает места конфликта, когда там все заходит в тупик, а понесенные жертвы превосходят желаемую отдачу. Умирать не хотят даже американцы. Так неужели, украинцы глупее их?!!
Современные украинские националисты с портретом С.Бандеры. 2014 год
Глава 15. Вечная дружба. Или Сим, Хам и Иафет
В России всегда считалось, что украинский народ близок и дружествен нам. На все националистические перекосы старались не обращать внимания, не акцентировать их, дабы не портить добрососедские отношения. Именно желание видеть в Украине добрых соседей было для России важнее всех обид и недопонимания. Центральная установка была направлена на поддержание мира и дружбы со всеми народами бывшего СССР, а в основном с теми, кто исторически считался братским. «Укров», как и все остальные перекосы, в преподаваемой на территории Украины истории, пытались не замечать, или воспринимали это с юмором, как очередной украинский курьез, шутку. Но со временем «шутка» крепчала, обрастая теми, кто поверил и впитал ее. Шутка уже становилась былью, а потом и очевидной правдой. И уже мало кто на территории Украины понимал ее бредовость. Шутка вошла в жизнь, и вот тогда началось самое настоящее шоу. О России уже не говорили как о дружественной стране. Ее рисовали врагом и вечным угнетателем бедного украинского народа. Все надежды на процветание связывались теперь с Евросоюзом. Желание попасть туда любой ценой стало назойливой идеей украинской элиты. Ни о какой вечной дружбе с Россией уже не говорилось. Старое поколение молча доживало свой век, ностальгически вспоминая, как богато и хорошо им жилось в СССР. Молодое поколение, взращенное на новых героях и лозунгах, видело в России то, что им предписывала новая идеология. А она была далека от добрососедских отношений.
