Морис Жоли - Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье
Монтескье
В самом деле, время выбрано удачно. В результате вашего государственного переворота страна еще потрясена террором. Что же касается вашей конституции, вам нет запретов: в любом случае вы можете делать все, что заблагорассудится. Что до ваших указов, так они не нуждаются в одобрении: вы ведь ничего не просите, а все берете сами.
Макиавелли
А вы быстро вынесли приговор!
Монтескье
Все же он не так скор, как ваши деяния. С этим вы должны согласиться. Несмотря на вашу сильную руку и тщательно выбранное время, я, сознаюсь, едва могу поверить, что страна не поднимется, если вы решитесь и на второй переворот, который задумали.
Макиавелли
Страна весьма охотно закроет на него глаза; при том положении вещей, на которое я рассчитываю, ее уже утомили смуты; она жаждет покоя так же, как песок пустыни жаждет ливня, следующего за ураганом. Монтескье
Да вы к тому же прибегаете к метафорам; это уж слишком.
Макиавелли
Быстро добавлю, что торжественно пообещаю после воцарения мира и покоя вновь допустить все свободы, которые упраздняю.
Монтескье
Полагаю, ожидание будет вечным.
Макиавелли
Вполне возможно.
Монтескье
Нет, наверняка; ведь ваши принципы позволяют государю не держать слова, если это в его интересах.
Макиавелли
Не спешите с подобным утверждением. Увидите, как я поступлю с этим обещанием. Я вижу свою задачу в том, чтобы спустя самое короткое время меня считали самым либеральным человеком в моем царстве.
Монтескье
К этому сюрпризу я не был готов. Пока народ будет этого дожидаться, вы разделаетесь со всеми его свободами.
Макиавелли
Разделаться — неподходящее слово для государственного мужа. Я не стану ни с чем разделываться непосредственно. Силу льва потребно сочетать с лисьей хитростью. На что нужна политика, если не на то, чтобы обходными путями достигать целей, которых не достичь прямо? Основы моего государства заложены, силы наготове, мне нужно только привести их в действие. Это я буду делать со всей осторожностью, которой требуют новые конституционные методы. Тут именно и уместны те искусные приемы управления и законодательства, употреблять которые будет мудрым со стороны государя.
Монтескье
Замечаю, что мы перешли к новому этапу, и готов слушать вас внимательно.
Разговор одиннадцатый. Ограничение свободы печати
Основание новых газет критического направления без особого разрешения запрещено, существующие газеты ограничиваются цензурой, нарушения подавляются противозаконным преследованием — Запрет сообщений о внутрипартийных интригах.
Макиавелли
В своем «Духе законов» вы весьма разумно замечаете, что слово «свобода» есть такое понятие, которое допускает различные толкования. Сдается, что в вашем труде сказано следующее: «Свобода — это право делать то, что дозволено законом».[32]
Охотно заимствую это определение, которое нахожу совершенно справедливым, и могу уверить вас, что моими законами будет дозволено только то, что должно. Уж вы узнаете свои идеи. С чего желаете начать?
Монтескье
Хотелось бы узнать прежде всего, как собираетесь вы защищаться
от нападок прессы.
Макиавелли
Воистину, вы касаетесь самой чувствительной точки моего предприятия. Система, которою я думаю применить, всеобъемлющая, и при этом годится для многих конкретных случаев. По счастью, в этой области я обладаю свободой действий. Я спокойно могу придать делу нужный поворот, не подвергаясь никаким упрекам.
Монтескье
Простите, как же это?
Макиавелли
Да так, что в большинстве стран с парламентским образом правления пресса прямо-таки стремится, чтобы ее возненавидели, она всегда служит сильным, эгоистическим, глухим ко всему иному страстям, она клевещет, она продажна, несправедлива, бездушна, короче говоря, и, прежде всего: вы никогда не объясните населению страны, для чего, собственно, существует пресса.
Монтескье
Да, если вы жаждете упреков, что можно сделать прессе, их будет много. Но если вы спрашиваете, зачем она существует, то дело другое. Она просто-напросто препятствует произволу при осуществлении власти. Она заставляет править в соответствии с конституцией. Она, вынуждает представителей государственной власти вести себя прилично, сдержанно, уважая себя и других. Одним словом: тому, кто угнетен, она дает возможность жаловаться и быть услышанным. Можно многое простить учреждению, которое при всех злоупотреблениях делает много добра.
Макиавелли
Разумеется, это оправдание прессы мне известно. Но попробуйте, если сумеете, объяснить это толпе. Сочтите-ка людей, заинтересованных в прессе, и вы тотчас увидите, как обстоит дело.
Монтескье
И поэтому, конечно, лучше тут же перейти к практическим действиям — как говорится, надеть на нее намордник.
Макиавелли
Совершенно верно, так говорят. Я, собственно, намерен обуздать не только журналистов.
Монтескье
Но все печатное слово.
Макиавелли
Вы становитесь чересчур ироничны.
Монтескье
Вы немедленно лишите меня этой возможности — так же, как собираетесь заткнуть рот прессе во всех ее формах.
Макиавелли
Столь остроумные шутки неподражаемы. Но вы ведь понимаете, не стоит защищаться от нападок журналистов, оставаясь незащищенным от нападок писателей.
Монтескье
Отлично, начнем же с журналистов.
Макиавелли
Просто закрыв все газеты, я зайду слишком далеко и весьма неразумно задену чувства народа, задевать которые всегда опасно. Я издам ряд указов, выглядящих так, словно это простые меры предосторожности и организации.
Я распоряжусь, чтобы в будущем ни одна газета не открывалась без разрешения правительства. Таким образом, зло будет пресечено в корне: ведь совершенно ясно, что с этого момента разрешенными газетами будут только те, которые верны правительству.
Монтескье
Однако если вы намереваетесь теперь заняться подобными мелочами, позвольте вопрос: дух газеты всегда зависит от духа сотрудников ее редакции, как же добьетесь вы устранения редакции, враждебной по отношению к вашей власти?
Макиавелли
Неудачный выпад; если будет нужно, я не санкционирую выпуск ни одной новой газеты. Но, как вы увидите, планы у меня иные. Вы спрашиваете, как я поступлю с враждебно настроенной редакцией? Да очень просто. Я добавлю к указу, что для смены любого главного редактора или издателя необходимо разрешение правительства.
Монтескье
Но старые газеты, оставшиеся врагами вашего правительства, в составе редакций которых не произошло перемен, поднимут свой голос.
Макиавелли
О нет, погодите! Я обложу все существующие и будущие газеты
такими налогами, которые заставят их держаться в рамках приличий. Политическим газетам я навяжу то, что вы сегодня именуете имущественным обеспечением и гербовым сбором. Индустрия прессы вследствие повышения налогов станет вскоре столь мало выгодной, что заниматься ею станут только по зрелом размышлении.
Монтескье
Это средство не оправдает себя: политические партии не стеснены в средствах.
Макиавелли
Будьте спокойны. У меня есть средства заткнуть им рот. А именно, мы подходим теперь к мерам по ограничению свободы печати. В Европе есть государства, где суды присяжных имеют право разбирать нарушения законов со стороны прессы. Не знаю ничего более жалкого: ведь таким образом общественность волнуется по поводу всякого измышления журналистов. Нарушение законов прессой — понятие весьма растяжимое, писатели так хитроумно и изощренно маскируют свои выпады, что ни в коем случае нельзя предоставлять судам дела такого рода. Суды должны быть вооружены на этот случай, само собой разумеется, но оружие, которым в действительности можно ограничить свободу прессы, должно быть в руках правительства.
Монтескье
Таким образом, будут существовать нарушения, выходящие за пределы компетенции судов, иначе говоря: вы наносите удар с двух сторон: и со стороны правительства, и со стороны суда?
Макиавелли
Это не так уж скверно. И так слишком нянчатся с несколькими желчными и злобными журналистами, которые на все нападают, все поливают грязью. Они поступают с правительством как бандиты с большой дороги, преграждающие с кинжалом в руке путь мирным путешественникам. Они всегда неподвластны закону, в то время как некоторые ограничения им бы весьма пошли на пользу.
