Наоми Кляйн - Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения
Но когда товаром, идущим из-за границы, становится рабочая сила, все эти либеральные меры и принципы исчезают. Каждый год примерно 200 000 мигрантов прибывают в Канаду, чтобы работать низкооплачиваемыми уборщицами, швеями, нянями и поденщиками на фермах. А наше правительство наотрез отказывается ратифицировать Международную конвенцию по защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей – соглашение, которое защитило бы их от дискриминации.
Вместо этого у нас введена Live-In Caregiver Program, программа «Уход с проживанием», которая узаконивает неравенство в обращении с домработницами и нянями, приезжающими в Канаду и живушими у своих работодателей. По этой программе мигранты должны двадцать четыре месяца на протяжении трехлетнего периода отработать полный рабочий день без статуса иммигранта и базовых мер охраны труда. Только после этого они могут подавать ходатайство о виде на жительство. Если же они не выполняют этих условий, их депортируют.
Поскольку они живут на рабочем месте, им не платят сверхурочных и часто подвергают сексуальным домогательствам. Но поскольку их иммигрантский статус зависит от сохранения этих рабочих мест, большинство из них жаловаться не склонны.
В каком-то оруэллианском извращении корпорации научились без запинки применять правозащитный лексикон: Wal-Mart и Exxon, торгуя своими грузами через границы, требуют «честного и равноправного обхождения» и «недискриминационных условий договоров». Тем временем, с человеческими существами все чаще обходятся как с грузами, не имеющими вообще никаких прав.
Бетти Грейнджер сказала о мигрантах, прибывающих в Канаду, – «не самая лучшая клиентура». На самом же деле, это канадцы являются клиентурой для дешевого труда мигрантов: мы покупаем его для своих жилищ, ферм, ресторанов и заводов. И только когда мы поймем, что участвуем в этой свободной торговле людьми, а не открываем великодушно свои границы для нуждающихся со всего мира, иммигранты будут защищены в соответствии с присущими им правами человека.
УСТАНОВЛЕНИЕ И НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ
В сентябре 2001 года президент Европейского Союза и премьер-министр Бельгии Ги Верхофштадт написал открытое письмо «анттлобализационному движению». «Вы как антиглобалисты выражаете вполне правомерную озабоченность, – говорится в письме, – но для нахождения правильного решения нам нужно больше глобализации, а не меньше. В этом парадокс антиглобализации. Ведь глобализация может служить делу добра точно так же, как она может служить делу зла. Что нам нужно, так это глобальный этический подход к природному окружению, к трудовым отношениям и к монетарной политике. Иными словами, стоящая перед нами сегодня задача не в том, чтобы мешать глобализации, а в том, чтобы дать ей этический фундамент». (Целиком письмо премьер-министра можно прочитать на www.premier.fgov.be/topics/press/e_press23.html.) Письмо вызвало оживленную полемику, и тогда Верхофштадт созвал «Международную конференцию по глобализации» в бельгийском городе Тенте, пригласив ответить на письмо ряд докладчиков, в том числе Наоми Кляйн. Ниже приводится ее речь (в чуть расширенном виде), прочитанная на конференции.
Премьер-министр Верхофштадт,
Благодарю Вас за письмо «протестующим антиглобалистам». Крайне важно, что Вы начали эти публичные дебаты. Должна признаться, что за последние несколько лет привыкла к другому отношению со стороны мировых лидеров: нас либо сбрасывают со счетов как часть маргинального бродячего цирка, либо приглашают на переговоры за закрытыми дверями, где никто ни перед кем не подотчетен.
Я уже начала думать, что к критикам глобализации осталось только два рода отношения: маргинализация и кооптация. Ах да, и криминализация. Это третий. Подлинные дебаты по этим вопросам – открытое провозглашение различных мировоззрений – помимо слезоточивого газа и наклеивания ярлыков встречаются крайне редко.
Но может статься, здесь не так много протестующих антиглобалистов, как Вам, г-н премьер-министр, хотелось бы. Это отчасти потому, я полагаю, что многие в этом движении не видят в нас своих представителей. Многим надоело, что за них и о них говорят. Они требуют более прямой формы политического участия.
Много спорят также и о том, за что выступает это движение. Я, например, резко возражаю против Вашего термина «антиглобализация». Я, как мне представляется, вхожу в сеть движений, которые борются не против глобализации, а за более глубокие, отзывчивые демократические системы на местном, национальном и интернациональном уровнях. Эта сеть столь же глобальна, как и сам капитализм. И это, вопреки Вашему высказыванию, никакой не «парадокс».
Хватит отождествлять базовые принципы интернационализма и взаимосвязанности – принципы, против которых выступают только луддиты и узкие националисты, – с конкретной экономической моделью, причем весьма спорной. Речь идет не о достоинствах интернационализма. Все активисты, которых я знаю, – ярые интернационалисты. Нет, мы ставим под вопрос интернационализацию только одной экономической модели – неолиберализма.
Если проводить подлинные дебаты, то, что мы называем «глобализацией», должно быть переформулировано не просто как неизбежная стадия человеческой эволюции, но как глубоко политический процесс: набор продуманных, обсуждаемых и обратимых вариантов того, как глобализоваться.
Путаница в вопросе о том, что мы подразумеваем, применяя термин «глобализация», происходит отчасти потому, что данная экономическая модель имеет тенденцию относиться к торговле не как к составляющей интернационализма, а как к перекрывающей его инфраструктуре. Она постепенно заглатывает все остальное – культуру, человеческие права, природное окружение, саму демократию – в пасть торговли.
Когда мы ставим под сомнение эту модель, мы обсуждаем не достоинства торговли без границ товарами и услугами, а последствия идущей во всем мире глубокой корпоратизации, то, как «общая собственность» трансформируется и переделывается – урезается, приватизируется, дерегулируется, – и все во имя участия и возможности конкурировать в глобальной торговой системе. То, что разрабатывается как ВТО, не есть набор правил торговли, а трафарет безразмерного, одного на все случаи жизни правительства, так сказать, «МакДогмы». Вот этот-то трафарет нами и оспаривается.
После 11 сентября американцы вплотную сталкиваются с этим прессом: их больницы, почтовые отделения, аэропорты и системы водоснабжения стараются как-то справляться с терроризмом, который проникает через прорехи в государственном секторе. И миллионы людей, теряющих работу, выясняют, что их уже не подстраховывает никакая социальная сетка безопасности, – это еще одна уступка во имя торговли. Канадцы сегодня идут на экстремальную уступку: контроль над своими границами в обмен на продолжение свободной торговли с США.
Сотни тысяч человек собираются у дверей совещаний по торговле не потому, что они против торговли как таковой, а потому, что реальная потребность в торговле и инвестициях систематически используется для подрыва самих принципов самоуправления. «Управляйте по-нашему, или останетесь в стороне» – вот что сходит за принцип многосторонних отношений в эпоху неолиберализма.
По мере прояснения уязвимых сторон этой экономической модели мы становимся способны учиться на своих ошибках, сверять эту модель с преследуемыми нами целями и спрашивать: стоят ли того все эти жертвы? Похоже, что не стоят. После 11 сентября политики продолжают в своем же духе: налоговые льготы для бизнеса и дальнейшая приватизация служб в США и во всем мире.
Один из первых пунктов повестки дня очередной[19] встречи Всемирной торговой организации – Генеральное соглашение по торговле услугами, профильное соглашение, которое последовательно добивается проникновения рынка в государственные службы, включая сюда здравоохранение, образование и водоснабжение. Оно также ограничивает способность правительств устанавливать и проводить в жизнь здравоохранительные и экологические стандарты.
Но странам нужна торговля, говорите вы, особенно бедным странам, а чтобы была торговля, нужны правила. Разумеется. Но почему бы не выстроить архитектуру международных связей на принципах прозрачности, подотчетности и самоопределения, что делало бы свободными людей, а не либерализированным – капитал?
Это означало бы проведение в жизнь тех самых прав человека, что делают возможным самоопределение, вроде права формировать независимые профсоюзы через Международную организацию труда (МОТ). Это означало бы снятие диктата, который систематически держит демократию в оковах: долгов, программ структурного урегулирования, насильственной приватизации. Это также означало бы исполнение давних обещаний земельной реформы и компенсаций за рабство. Международные правила можно составить так, чтобы демократия и народное представительство были не просто пустыми словами.
