Михаил Антонов - От лжекапитализма к тоталитаризму!
«Время, когда КПРФ поддерживала своё влияние, используя народную память о связи советской власти с властью коммунистической партии, закончилось или заканчивается. Возвращения к советским общественным и экономическим отношениям на основе утопической идеи коммунизма уже нет и не будет. Лидеры КПРФ это понимают, а взять за основу национальную идею не могут по догматическим идеологическим соображениям. В отличие от китайцев, которые поняли, что «неважно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей». Зюганов и компания остатками сухого коммунистического корма питают красную кошку, которой старшее поколение из милосердия тоже что-то приносит. «Советская власть без коммунизма» — так можно сформулировать общественно-экономическую платформу автора (Квачкова). А поскольку в иерархии понятий главным является дух, то такое будущее общество можно назвать православным социализмом» («Завтра», 2005,? 48).
«На мой взгляд, — продолжает Квачков, — КПРФ не может и не хочет поднять народ на национально-освободительную борьбу. Не хочет, потому что её лидеров вполне устраивает роль говорящей, но не действующей оппозиции. Призыв к национально-освободительной борьбе — единственный шанс для КПРФ — вернуть себе доверие и стать ведущей политической силой страны, но это шалаш в Разливе или тюремная камера. Хватит ли духу?»
То, что у нынешних коммунистов не хватит духу ни на шалаш, ни на тюремную камеру, вряд ли нужно доказывать. КПСС позднего СССР была консервативной силой, по мере распространения горбачёвщины партия становилась преступной организацией, а сейчас она — сила реакционная, ведь она признаёт частную собственность.
Основой нового мировоззрения должна стать освобождённая от догматических наслоений материалистическая диалектика — наиболее адекватное выражение науки нового времени. Упомяну ещё «три источника и три составных части» будущей идеологии:
Наследие К.Маркса — прежде всего в плане отрицания универсальности и идеальности западной модели индустриальной цивилизации (так называемой капиталистической). Маркс признал жизненность «азиатского способа производства» (социализма).
Идеи евразийцев, обосновавшие неевропейский статус России.
Наследие Н.Ф.Фёдорова — в плане осмысления феномена прогресса с национальных позиций.
Россия вошла в постсоциалистический этап своего развития (так же, как страны Запада — в посткапиталистический). Постсоциалистический строй, будучи продуктом развития современной цивилизации, тем не менее на уровне мировоззрения будет противоположностью и альтернативой западной (посткапиталистической) модели.
Учитывая, что сейчас большинство предприятий в России находится в частной собственности, прежде чем стать тоталитарным государством, наша страна неминуемо пройдёт через этап корпоративного государства. При этом предприятия могут оставаться в частной собственности, но работать они будут в соответствии с целями государства.
Отмечу ещё выводы, сделанные в нашей стране из материалов Международного экологического форума, состоявшегося в Рио-де-Жанейро в 1992 году:
«Высшие ценности человеческого бытия находятся вне актов купли и продажи, вне всяких рыночных и товарно-денежных отношений. Законы существования рыночной экономики обнаруживают свой вторичный и подчинённый характер по отношению к биосферным, экологическим, демографическим и социально-психологическим закономерностям, управляющим жизнью человеческой цивилизации. Сегодня необходим переход к новому типу цивилизации, которая может быть названа духовно-экологической (или биосферно-ноосферной) цивилизацией. («Москва», 1994,? 2).
И именно Россия, мысль которой всегда тяготела к космизму, призвана стать лидером человечества на этом пути.
Ликвидировать интеллигенцию, как класс
Интеллигенция в России возникла как своего рода исторический преемник прозападного боярства. Её отличали атеизм, космополитизм и ненависть к тоталитарной российской государственности.
Интеллигент — это барин, потомственно служащий на ниве «возвышенного». Боярский род может захудать, а его представители — опуститься, но при этом они не теряют барских замашек. Так и интеллигент может лишиться реальных привилегий, но непременно сохранит память о своем «высокородстве». Это не означало, что интеллигент всегда антипатриот. Он мог любить свою страну, но желал, чтобы она стала европейской по своей сути.
В России и в Европе по-разному относятся к призванию и таланту. Слово «призвание» — чисто русское, и только в России оно понятно без объяснения. На Западе его заменяет «талант». «Талант» — это «что»; «призвание» — это «зачем», «во имя чего». Главное — не искра Божия, талант, а его направленность. Именно этим чувством ответственности за свой талант и поразила мир русская культура.
А в центре интеллигентского сознания — как раз талант. Оно тяготеет к вседозволенности и изощренности и презирает ремесленную добротность.
Кульминацией либерализма в дореволюционной России стали реформы Столыпина, поставившего себе кощунственную с точки зрения русских взглядов цель: вытравить из русских людей идеалы равенства и привить им «чувство хозяина», независимого собственника. Короче, создать-таки в «этой стране» «средний класс», а, попросту говоря, кулачьё — вне зависимости от сферы деятельности), которое якобы только и может обеспечить жизнь «как у людей».
Кончились эти эксперименты страшно. Ужасы Гражданской войны, исступление, с которым народ принялся истреблять всех, кто был просто похож на «барина»; культурного и образованного человека, показывают, каким надругательством над народным сознанием был режим последних 150 лет империи — от Петра III до Николая II.
За короткий срок после окончания Гражданской войны страна преобразилась так, будто и не было никогда ни дворян, ни «просвещенных монархов», ни европейски образованных либералов. Русские, воспрянув после векового угнетения, вновь превратили свою страну в единственно возможный дом народа-воина — в казарму, где жизнь протекает по уставу гарнизонной и караульной службы, а не по выставленным в витрине западным социальным образцам.
Но в интеллектуальной сфере большевистские преобразования буксовали. Даже лишенный материальных средств производства, либерал-индивидуалист нашел прибежище в области свободного художественного или научного творчества. Кавалерийские наскоки на интеллект кончались плохо. А наука все больше становилась настоящей производительной силой, росло и социальное значение интеллигенции.
Как видим, противостояние народа и интеллигенции, борьба «боярства» и «самодержавия» проходит красной нитью через всю нашу историю.
Интеллигенция современной России не выполнила своей главной задачи — не вооружила народ и власть адекватным пониманием действительности. Она и принципиально не могла этого сделать. Философ Виктор Дорошенко из Новосибирска признаёт:
«Последние два века Россией управляет интеллигенция. Противопоставление власти и интеллигенции во многом надуманно… Интеллигенция правит Россией через государство, через «общественное», через все каналы массовой информации, поскольку эти канали контролируются ею же».
Дорошенко так объяснял причины идеологической и интеллектуальной несостоятельности интеллигенции:
В голове интеллигента находится не просто европейская система понятий и ценностей. Ведь образование он получал, живя в русской среде. В итоге получался русско-европейский гибрид. Интеллектуальная европейская элита образовывалась на системе понятий собственной культуры, а российская — на чужой культуре.
«Русский интеллигент, глядя на своё отражение, видит европейские черты лица и считает себя европейцем.
Интеллигенция характеризуется ложной самоидентификацией… Процессы, которые происходят в стране, не описываются теми понятиями, которые имеются в сознании интеллигента. Например, закон на Западе — это признанная норма человеческих отношений, закон в России — это распоряжение власти. Наше государство — государь, господин над обществом, тогда как европейские Staat, state и etat — слуги общества. И ещё надо разобрать, какого общества! В России в известном смысле вообще нет общества, поскольку нет гражданского общества… Человек оказывается совершенно невооружённым, бессмысленным перед действительностью, для которой никаких понятий нет…
Сознание и действительность не стыкуются: для европейских понятий в русской культуре попросту нет обозначаемых ими предметов, а для русских сущностей в европеизированном языке нет имён. Вот что такое «беспочвенность» русской интеллигенции, о которой так много говорили веховцы и сменовеховцы».
