Михаил Антонов - От лжекапитализма к тоталитаризму!
«Грецизация» нашей Церкви началась лишь при Романовых, в XVII веке. Но сегодня мы поняли: в России все другое, чем на Западе. Главное различие всё же — в народных характерах. Европейцы внешне любезны, мы, с их точки зрения, грубы, а на деле грубоваты, то есть, суровы и даже жестоки. В этом проявляется обратная сторона нашего положительного качества — полной преданности идее, в которой мы видим воплощение правды и справедливости, и готовности принести на алтарь Победы и свою жизнь, и жизнь близких. Именно эти качества помогли нам выиграть минувшую войну с Германией (то есть с объединенной Европой) — вспомним хотя бы знаменитый приказ: «Ни шагу назад!». Русский знает, что все мы умрем (это знание и отличает человека от животного), так что не стоит цепляться за жизнь, дрожать за свою шкуру. А надо жить достойно, как говорил Н. А. Островский, так, чтобы «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы», тогда как Запад погружен в сибаритские поиски максимального комфорта и, главное, максимальной гарантии безопасности жизни индивида. Не потому ли мы в нашей истории часто разбрасывались жизнями соотечественников так, что со стороны могло создаться впечатление какой-то огромной кровавой игры на просторах России. Не случайно уничтожение русского характера началось именно с разоблачения «преступлений сталинского режима», «сталинских репрессий», под которые часто подводятся незримые битвы Второй Гражданской войны, а она, как и всякая война, была связана с жертвами. А духовно сломленных людей Хрущев и Горбачев могли брать, что называется, голыми руками, ибо те, кто жил, терпеливо ожидая, когда «придет дядя» или «приедет барин», не способны на сопротивление навязываемому им западному жизнепониманию, при кажущейся мягкости крайне агрессивному. Ибо оно основано на веками выработанной надменности человека, который может жить в пошлом и скучном мирке, но быть убежденным в том, что только он и ему подобные свободны, а все остальные — рабы.
Порыв русского народа после Октябрьской революции представлял собой всемирно-историческую заявку на новую цивилизацию, но это не было тогда осознано, и постепенно энтузиазм спадал. Наш народ за семь десятилетий прошел эволюцию от дерзкого «возмутителя мирового спокойствия» до лидера мирового процесса (по восходящей), а затем до «лишнего человека истории» по 3. Бжезинскому (по нисходящей). А сколько унижений довелось пережить ему за годы «перестройки»: и хозяйничаем мы не так, и живем не так, и даже не улыбаемся, как положено западным людям, всегда и на все 32 зуба!
Но наш народ жил памятью о своем величественном прошлом и верой в свое великое предназначение. Вот почему так всколыхнул людей сначала бунтарь Б. Ельцин, а позднее — А. Лебедь.
Наши соотечественники жаждут возрождения того характера римского типа, которым русские прославились в XX веке. Не Пиночет нам нужен, а лидер, который умеет держать удар, имеет смелость говорить то, что есть, а не то, что от него хотят услышать, любит дело и презирает болтовню. Россия ценит людей с твердым характером, жизнь которых нацелена не на эгоистическое самоутверждение, а на ведущее участие во всенародном порыве к великому будущему. Придет лидер, воплотивший в себе «русский римский дух»!
Трагизм положения русских людей в том, что они не осознают свою причастность к великой и самобытной цивилизации, из-за чего они вынуждены сопротивляться нашествию новых «греков» вслепую. Перед нами стоит задача утвердить в мире положение, соответствующее значимости нашего народа. И здесь наше главное богатство — русский (в полном развитии — советский) характер, который просто надо в себе ощутить и осознать.
Да, мы, русские, — специалисты по невозможному, а возможное, для других народов обычное, у нас как-то не очень получается, да нам оно не так и интересно. Сегодня нам нужно восстановление типа советского человека, более высокоразвитого и, можно сказать, более умудрённого, чем был советский человек, воспитанный в 20 — 30-е годы прошлого века.
Идеологическое обеспечение сопротивления
Сегодня мы живём в обстановке недостроенного на фундаменте недоразрушенного. Особенно это касается идеологии. Без её выработки нет и не может быть ни успешного противостояния врагу, ни дальнейшего развития России, а возможно лишь её загнивание.
Ещё совсем недавно нас уверяли с самых высоких трибун, что «хорошие» общества живут вовсе без идеологии, надо и нам жить так же. Стране пришлось пройти через разруху, обнищание и другие тяжкие испытания, чтобы убедиться: все передовые общества сильны именно своей идеологией, благодаря ей-то они и передовые.
Национальная идея вряд ли может примирить враждующие между собой слои общества, ведь это идея авангарда народа. Но жажда такой идеи (например, восстановления статуса великой державы) может быть всеобщей. Русские пережили эпохи, когда национальными были идея Третьего Рима, триада «православие, самодержавие, народность», лозунг построения коммунизма. Но ни одна из них не может стать национальной идеей в современной России.
Не стану рассуждать тут о том, какой должна быть эта национальная идея, но скажу, какой она не может быть. Еще К. Маркс открыл секрет: чтобы идея стала материальной силой, она должна овладеть массами, а чтобы овладеть массами, она должна быть радикальной, носить взрывной характер и быть такой, чтобы её приняло большинство социально активной части народа. Ни у коммунистов, ни у либералов в их идеологии нет радикализма, и потому их программы не воспринимаются народом.
Национальная идея, когда она явится, тоже станет своего рода взрывом, но не разрушительным, а созидательным. Условием её выработки является раскрытие истинного смысла Августовской революции 1991 года, до сих пор не понятого ни правыми, ни левыми.
Правые восприняли август 1991 года как свержение Советской власти и конец коммунизма, то есть навеки возврат к капитализму. Идеолог «перестройки» Александр Яковлев считал, что Россия вернулась «от Октября к Февралю 1917 года».
Левые же считали август 1991 года только контрреволюционным переворотом и движением страны вспять, от более прогрессивного социалистического строя к ставшему ныне архаическим капитализму.
В действительности здесь не правы ни правые, ни левые. Августовская революция была действительно революцией, но пошедшей по ошибочному пути. Она неизбежно должна получить своё продолжение и антикапиталистическое, социалистическое, советское завершение.
Коммунисты ошибочно считали, что советский строй неразрывно связан с учением марксизма о коммунизме. Идея коммунизма об отмирании государства, о свободном развитии каждой личности, о таком развитии производительных сил, когда богатства польются полным потоком, и можно будет осуществить лозунг «От каждого по способностям, каждому по потребностям», — оказалась ошибочной. Но у коммунистов не хватило то ли понимания реальностей, то ли смелости признать этот факт и отделить строительство русской советской цивилизации от идеи коммунизма. В итоге они завели страну в тупик, и когда «демократы» свергли власть коммунистов, никто из 18 миллионов членов партии не встал на защиту своих идеалов.
Историческое значение августовской революции 1917 года в том и состоит, что она позволила человечеству, и в первую очередь — россиянам, русскому народу освободиться от химеры коммунизма, поскольку, как показал опыт, другого пути для избавления от этой ложной идеи не было.
Однако вместе с идеей коммунизма была свергнута и Советская власть, потеряны величайшие в истории социальные завоевания советского народа, призванные служить маяком для всего чистого и светлого в человечестве. В этом — недоработка, отрицательная сторона августовской революции.
Хотя ущерб от этой негативной стороны революции неизмеримо велик, движение человечества по пути прогресса не остановить (напомню определение Бердяева: «прогресс есть движение сущего по направлению к должному»). Тем более не остановится мысль русских людей. Они сумеют выработать идеологию строительства русской советской цивилизации, не замутнённую коммунистическими химерами.
А для этого есть и солидный исторический опыт. Бесчисленные крестьянские восстания 20-х годов и знаменитый Кронштадтский мятеж матросов проходили под лозунгами «За Советскую власть — без коммунизма!» О том, как эта идея овладевает массами в наши дни, свидетельствует следующее высказывание полковника запаса Владимира Квачкова, находящегося в тюрьме по обвинению в попытке покушения на Анатолия Чубайса:
«Время, когда КПРФ поддерживала своё влияние, используя народную память о связи советской власти с властью коммунистической партии, закончилось или заканчивается. Возвращения к советским общественным и экономическим отношениям на основе утопической идеи коммунизма уже нет и не будет. Лидеры КПРФ это понимают, а взять за основу национальную идею не могут по догматическим идеологическим соображениям. В отличие от китайцев, которые поняли, что «неважно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей». Зюганов и компания остатками сухого коммунистического корма питают красную кошку, которой старшее поколение из милосердия тоже что-то приносит. «Советская власть без коммунизма» — так можно сформулировать общественно-экономическую платформу автора (Квачкова). А поскольку в иерархии понятий главным является дух, то такое будущее общество можно назвать православным социализмом» («Завтра», 2005,? 48).
