Мусса Дахкильгов - ВЛАСТЬ И ПОРЯДОК
Начальником Ленинского РОВД во время моего назначения работал опытный юрист и отличный администратор Пантелеев Евгений Иванович. Он во всем имел собственное мнение, не пресмыкался перед руководством, был решителен и уважаем как коллективом отдела, так и партийным руководством. Высоко оценивая мои деловые качества он предоставил мне полную самостоятельность, которая у других руководителей подразделений была ограничена. Этим не только подчеркивал уважение к моей работоспособности, но и снимал с себя ответственность за возможные недостатки во вверенном отделении, которое перед моим назначением являлось самым отстающим в республике. Еще большим уважением он проникся в связи с разоблачением подготовленной против меня провокации. Так, в первые дни после назначения я ограничил свою деятельность изучением состояния оперативно-розыскной деятельности сотрудников. В их повседневную работу не вникал, поручив исполнявшему до меня обязанности начальника старшему оперуполномоченному Шукаеву продолжать руководство остальными сотрудниками. С Шукаевым я был знаком по совместной службе в Малгобекском отделе милиции, где он характеризовался склонным к доносительству. В один из дней отделение посетил незнакомый чеченец, попросил разрешения дождаться Шукаева, через несколько минут вышел оставив на стуле имевшийся при нем сверток, возвратился уже с Шукаевым, а затем ушел без свертка. На мой недоуменный вопрос о причинах такого поведения Шукаев ответил, что в свертке ткань, предназначенная мне в подарок. Я тут же пригласил понятых, составил протокол обнаружения двух отрезов ткани и получил у Шукаева объяснения о личности владельца свертка. Им оказался кладовщик фабрики пошива одежды. Организовав немедленный выезд на эту фабрику я опечатал склад для проведения ревизии. Вскоре появился тот кладовщик в сопровождении двух сотрудников ОБХСС МВД, которые попытались воспрепятствовать проведению ревизии. Поняв, что против меня замышлялась провокация я тут же потребовал вмешательства прокуратуры. Добился проведения ревизии и возбуждения уголовного дела по ее результатам. Оказавшегося в сомнительном положении Шукаева перевели в другой район, а затем в аппарат министерства, что явилось очевидным подтверждением его причастности к подготовке провокации с ведома и по поручению руководства МВД.
Укрепив дисциплину и добившись смещения недобросовестных подчиненных я в течение года вывел подразделение на 1-е место, которое удерживалось в течение последующих 8 лет. Единственный из несмещенных мною оставался старший оперуполномоченный майор Лобазанов Адам Абдулхалимович. Это был высокопорядочный, образованный и исключительно трудолюбивый сотрудник. Ему можно было доверить любое дело и быть уверенным, что оно добросовестно будет доведено до конца. Он хорошо ориентировался в любой ситуации, умел быстро и безошибочно принять единственно верное решение. Был надежным и преданным товарищем. Лобазанову А.А. неоднократно намекали на возможность назначения начальником отделения в случае моего освобождения от должности. Он не только отвергал такую перспективу, наоборот, после моего рапорта об уходе отказался от исполнения обязанностей начальника и по собственному желанию перевелся на другую работу.
Старший оперуполномоченный отделения Даурбеков Заурбек Японцевич являлся хорошим специалистом пищевой промышленности. С первых же дней проявил свою незаменимость в оперативном обслуживании данной отрасли. При проверках демонстрировал отличное знание технологических и лабораторных процессов производства. Отличался высокой дисциплинированностью, трудолюбием, неподкупностью и принципиальностью. Также инициативной, трудоспособной и хорошо знающей оперативно-розыскную деятельность была майор Буренко Нина Александровна. Она активно добывала оперативную информацию и кропотливо реализовывала ее. Имела пытливый ум и уравновешенный характер. Общительная и целеустремленная постоянно добивалась значительных результатов служебной деятельности. Нина Александровна являлась женой высокопоставленного сотрудника КГБ республики. В связи с этим меня предостерегали об опасности ее осведомленности. Бояться было нечего. Я знал, что она не способна на выдумки, а информацию о фактическом состоянии дел в отделении я ни от кого не скрывал.
Пытаясь, в угоду Дятлову, повлиять на результативность возглавляемого мною отделения, руководство МВД сокращало наши штаты при одновременном их увеличении в соперничавших отделениях, но это приводило лишь к потогонной системе. Наше отделение все же оставалось самым результативным.
Вместо переведенного в МВД Пантелеева Е.И., начальником Ленинского РОВД был назначен Кудаев Анатолий Андреевич – бывший секретарь парткома МВД. Сообщив о поручении Дятлова добиться моего смещения Анатолий Андреевич в дальнейшем не только не чинил препятствий моей деятельности, наоборот оказывал всяческое содействие и поддержку. Не имея опыта руководства оперативно-следственными подразделениями – всегда советовался со мною. Дважды вносил представление о моем выдвижении на должность своего заместителя по опер. работе, но эти ходатайства, как я и предрекал ему, не рассматривались.
Благодарный Анатолию Андреевичу за поддержку я старался создавать о нем впечатление перед хорошо относившейся ко мне первым секретарем райкома КПСС Галковой Галиной Федоровной. Её уважительное отношение ко мне зародилось еще в 1973г., когда я работал заместителем начальника ОУР МВД.
В частности, после осуждения январского 1973г. ингушского митинга в г.Грозном пленум Обкома КПСС потребовал подтвердить такую оценку и на районных партконференциях. Меня, как представителя этой национальности, записали для выступления на конференции Ленинской районной парторганизации. Охарактеризовав в выступлении состояние оперативной обстановки в республике я ограничился перечнем принимаемых мер для нормализации ситуации. От ожидавшегося осуждения организаторов и участников многодневного митинга воздержался. На заданный вопрос об оценке событий указал, что она записана в решении пленума Обкома партии. Оказалось, что Галковой понравилась моя позиция по обсуждавшейся теме. В последствии она не раз подчеркивала это.
Галина Федоровна была умным и компетентным партийным руководителем. Уделяла пристальное внимание деятельности правоохранительных органов, оказывала им решительное содействие. По ее личным поручениям я неоднократно привлекался для проверок жалоб на отдельных руководителей предприятий и учреждений района. Не было случая, чтоб она отвергла или поставила под сомнение вносившиеся мною предложения.
Зная о моей ссоре с Каревым А.А. и, полагая что тот захочет свести со мною счеты, Дятлов добился его назначения начальником ОБХСС МВД. Сразу же поставил задачу разобраться со мной. Первое что Александр Андреевич сделал после этой беседы – приехал ко мне домой, рассказал о разговоре с Дятловым, заверил в сохранившемся уважении ко мне и стремлении возобновить семейную дружбу. Мы помирились. Вопреки ожиданиям Дятлова, Карев не только открыто поддерживал меня, но не побоялся перевести к себе и моего младшего брата. Проработал Карев в должности начальника отдела МВД менее года. Оказавшийся неугодным Дятлову - был отправлен на пенсию.
Назначенный после Буза, новый министр Шуть Леонид Афанасьевич, с первых же дней работы откровенно настойчиво занялся поисками возможностей моего освобождения от должности. По его поручению специально созданная группа почти месяц пыталась отыскать недостатки в деятельности возглавляемого мною подразделения. В то же время я обнаружил, что нахожусь под негласным сопровождением, а за домом ведется скрытое наблюдение. Это ничего не дало и тогда появилась анонимка о строительстве дома на не трудовые доходы и наличии судимых родственников. Полагая, что одного факта судимости близких родственников окажется достаточным для расправы, Шуть решил предварительно организовать мое отстранение от общественной деятельности. Явившись в качестве члена Обкома КПСС на отчетно-выборное собрание парторганизации РОВД, добился исключения моей фамилии из списка кандидатов в члены партбюро. Через несколько дней после этого я был ознакомлен с проектом приказа об освобождении от должности по основаниям судимости родственников. Эта поспешность свидетельствовала о неуверенности министра в законности предполагаемого решения. Я обратил его внимание на это, а когда он неосторожно сослался на согласованность с Обкомом КПСС – пошел к Дятлову. Передал состоявшийся с министром разговор и потребовал прекратить спекуляцию на судимых родственниках, тем более, что уже незаконно подвергался репрессии за это. Пригрозил обжаловать в ЦК КПСС его и министра действия. Дятлов позвонил министру, после чего Шуть прекратил преследовать меня.
