Андрей Васильченко - «Евросоюз» Гитлера
На этот документ обратил внимание рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. В указанное время в недрах Главного управления СС уже велись разработки планов «объединения Европы». Некоторые детали общения главы СС и главного норвежского коллаборациониста до сих пор неизвестны. Но факт остается фактом: в 1944 году Квислинг предложил Гиммлеру проект так называемого «Европейского пакта». Этот документ нам интересен прежде всего тем, что в нем Квислинг предложил создать «Европейский конгресс», в котором без проблем можно узнать прототип современного Европарламента. Проект показался слишком «революционным» как Гиммлеру, так и Гитлеру, с которым Квислинг встречался в январе 1945 года. Впрочем, даже если бы верхушка Третьего рейха решилась на формирование «Европарламента», который должен был располагаться в Вене, это вряд ли бы смогло изменить геополитическую обстановку в Европе.
Только принимая во внимание все эти сведения, можно понять, о чем Квислинг говорил во время суда и перед расстрелом. Он пытался утверждать, что представлял британские интересы. Отчасти это было правдой. В период с мая 1927 года по декабрь 1929 года Квислинг был советником норвежского посольства в Москве. Однако он преуспел не столько в отстаивании интересов своей страны, сколько в работе на англичан. За это он даже получил почтенный титул Командора Британской Империи. На первый взгляд, может показаться странным, что «английский агент влияния» создал пронацистскую партию и перешел на сторону Германии. Однако во всех своих планах, относившихся к «объединению Европы» и к образованию «Северного Альянса», Квислинг почти всегда защищал позиции Великобритании. Попытка огласить эти геополитические планы как раз и привела к тому, что Квислинга судили излишне торопливо, а затем не менее поспешно казнили. Британцы, фактически контролировавшие послевоенную Норвегию, вовсе не хотели, чтобы некоторые из их проектов были «омрачены» тенью фашизма. Наверное, не слишком хорошо выглядело, если бы общественности стало известно, что возникший в 1949 году Североатлантический Альянс (НАТО) фактически был создан по лекалам, предложенным еще в 1930 году Квислингом. «Европейские» политики даже не стали особо мудрствовать с названием – «Северный Альянс» Квислинга без проблем трансформировали в Североатлантический Альянс (НАТО). Когда в 1957 году возник Европарламент, то про Квислинга и вовсе забыли. Опять же тот предлагал разместить «Европейский конгресс» в Вене, а не в Страсбурге, хотя на этот принципиальные различия между проектами заканчиваются.
Сейчас на эти факты пытаются не обращать внимания, так как поборникам «европейской политики» придется объяснить, почему «Объединенная Европа» и НАТО в точном следовании планам Квислинга приложили руку к распаду Советского Союза, отторгнув от России традиционно дружественные нам народы. Пример Квислинга показывает, что структуры вроде НАТО и наднациональные образования наподобие «Объединенной Европы» могли ранее, могут и по сей день носить какой угодно идеологический характер: либеральный, консервативный, нацистский. При смене идеологических масок оставался неизменным их стержень, так сказать, их суть – а именно антироссийская и антирусская направленность. В этой связи любые рассуждения о «миротворчестве» НАТО кажутся столь же нелепыми, как и разговоры об исключительном «миролюбии» частей Вермахта и ваффен-СС.
Глава 7. «Европейское сообщество» – предлог для реванша
«Все предельно просто: они хотят, чтобы европейские народы стали «белыми неграми» Третьего рейха» – такие слова в начале 1939 года записал в своем дневнике маршал Маннергейм. В то время один из самых авторитетных общественных и политических деятелей Финляндии выражал немалую обеспокоенность внешней политикой национал-социалистов, которые даже не намеревались скрывать свои экспансионистские устремления. Пройдет буквально два года – и Финляндия будет воевать против Советского Союза на стороне Третьего рейха. Надо отметить, что эта скандинавская страна не была связана с национал-социалистической Германией ни идеологическим, ни военно-политическим союзом. На первый взгляд могло показаться, что у Берлина и Хельсинки были совершенно разные внешнеполитические цели и задачи. По большому счету финские политики намеревались силой возвратить территории, которые отошли к СССР после Зимней войны 1939–1940 годов. Финляндия даже присоединилась к антикоминтерновскому пакту лишь в ноябре 1941 года, когда немецкие стратеги планировали взятие Москвы. Подобный шаг был выражением специфической формой скандинавского антикоммунизма. Приобретшая в 1918 году независимость Финляндия формально не планировала быть подначальной ни СССР, ни Германии. Тем не менее во всех заявлениях финских политиков была изрядная доля лукавства и лицемерия. Заявляя общественности о возвращении сугубо финских территорий, большая часть политиков уже вынашивала планы создания «Великой Финляндии», чья территория должна была простираться по всей Карелии вплоть до реки Свирь. У некоторых из них были еще более внушительные аппетиты.
В октябре 1941 года состоялась приватная беседа немецкого посола Шнурре и финского президента Рюти. Последний откровенно заявил, что по итогам войны Финляндия должна была прирасти Кольским полуостровом. В августе 1942 года Рюти подтвердил сказанное ранее, хотя и попросил германских дипломатов не распространяться о подобных военных установках. Рюти очень боялся реакции США и Социалистической партии Финляндии. Притязания на Кольский полуостров не были пустыми словами. Уже весной 1942 года финские политики в разговорах с немецкими дипломатами выражали обеспокоенность тем, что свои претензии на эту территорию заявляла Норвегия, возглавляемая Квислингом. Действительно, лидер норвежских нацистов в те дни создал программный документ – «Меморандум по русскому вопросу», в котором рассматривал судьбу Кольского полуострова. По его мысли, эти земли должны были либо достаться Норвегии, либо перейти в «общее нордическо-германское пользование». В то же самое время правительство Рюти не решилось официально объявить, что целью войны Финляндия считала обладание всей Карелией и Кольским полуостровом. Подобная осторожность объяснялась тем, что Финляндия хотя и была антикоммунистическим государством, но формально оставалась парламентской республикой, в которой значительная часть избирателей отдавала свои голоса социалистической партии.
Финские политики опасались официально подключаться к германской программе «преобразования Европы», пока не была окончательно и ясно обрисована послевоенная судьба европейских народов. Несмотря на то что в одной из многочисленных застольных бесед Гитлер заявил, что хотел бы доверить «героическому финскому народу» защиту северного фланга Великогерманского рейха, подобного рода пассажи могли и не иметь конкретного воплощения. Однако в данном случае всё обстояло иначе. 16 июля 1941 года Гитлер поручил разработать план, в котором предусматривалось присоединение Финляндии к рейху. Произойти это должно было на федеративной основе. Любые попытки переговоров заканчивались неудачей: финские дипломаты предполагали, что за красочным фасадом «Новой Европы» скрывались хозяйственная гегемония и германский централизм имперского образца. Как в декабре 1941 года, так и в феврале 1942 года немецко-финские переговоры не смогли сдвинуться с места, поскольку германские дипломаты не смогли опровергнуть опасения финских коллег. Те же в свою очередь подозревали, что в «новой объединенной Европе» Финляндии была уготована отнюдь не роль полноправного партнера, а участь поставщика сельскохозяйственной продукции и сырья, необходимого для промышленности рейха.
Немецкий посол тут же сообщил в Берлин, что финские политики проявляют повышенный интерес к проекту «преобразования Европы». Однако в той же самой телеграмме он поведал об их подозрениях. Риббентроп незамедлительно направил в Хельсинки ответ с пометкой «Совершенно секретно». Он просил передать, что опасения были совершенно беспочвенными, но с воплощением в жизнь «объединенной Европы» надо было подождать: «Сейчас – неподходящее время, чтобы заниматься углубленным обсуждением перестройки Европы».
Сами же финны нисколько не сомневались в том, какой они хотели бы видеть «новую Европу». Чтобы гарантировать себе независимость от «американской» и «азиатской» политики «больших пространств», они выступали за безусловное объединение Европы. По словам президента Рюти, процесс интеграции должен был быть добровольным: «Надо уважительно относиться к тому, что исторически связано с нашим континентом». Германские планы «объединения Европы» настолько впечатлили финских дипломатов, что уже осенью 1942 года в министерстве иностранных дел Финляндии был самостоятельно подготовлен проект будущего Европейского союза. У объединенной Европы должна была быть унифицированная внешняя и военная политика. Однако в Берлине этот документ оставили без внимания. Единственной уступкой было разрешение создать в Берлине Немецко-финское общество. На его учредительном собрании немецкому дипломату Виперу фон Блюхеру не раз задавались вопросы, касающиеся того, как «с немецкой точки зрения выглядит будущее Европы». Вопросы в очередной раз остались без ответа.
