Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства
Нам из уроков истории хорошо известна та историческая роль защитницы и освободительницы славянских народов Балкан от османского ига, которую Российская империя на себя добровольно возложила в XIX столетии. Впрочем, то, что у нас подавалось в качестве естественного долга перед «братьями по крови и единоверцами», в турецкой школьной программе, начисто лишенной понимания патриотического порыва России, характеризуется не иначе как оппортунизм в желании расшатать основы слабеющей и теряющей на глазах «кровь» Османской империи со стратегической целью отколоть и поставить под свой контроль Балканы.
Признавая янычарские «перегибы» на местах, турецкие учебники следующим образом перечисляют основные причины волнений национальных меньшинств империи: развитие европейского колониализма, Великая французская революция 1789 года и подъем национализма, нестабильность на Балканах вследствие череды войн между Османской империей, Россией и Австро-Венгрией, а также прямое провоцирование со стороны европейских держав и непосредственно России.
Здесь трудно удержаться от того, чтобы не провести еще одну, заключительную в данном разделе, историческую параллель, поскольку риторика нынешнего руководства Турции оставляет не проходящее ощущение дежа-вю.
Поясним, о чем идет речь: в выступлениях президента Эрдогана Турецкая Республика предстает чуть ли не главной защитницей исламской веры, ведущей, в частности, неравный бой с захлестнувшей весь мир исламофобией. Ну а заодно и живым примером, который должен в корне опровергнуть получивший немалое распространение в мире тезис о плохой сочетаемости демократии и ислама.
И даже более того: о Турции, «матери городов тюркских», говорится как об опоре вообще всех угнетенных народов мира, на всех континентах, вне зависимости от расы и вероисповедания, будь то африканские племена или же палестинцы с их набившей изрядную оскомину квазигосударственностью. Несколько фантасмагорически звучат с турецких трибун лозунги борьбы с «засильем несправедливости, мировым империализмом и сионизмом». Какой-то, право, исламокоммунизм получается…
Но, как ни характеризуй все это, возникают вполне законные вопросы. Вот допустим: отложив в сторону все морально-этические аспекты и возложив на себя рискованную, историческую миссию, уместно четко сопоставлять список своих «хочу» с составленным с предельной ясностью и честностью перечнем своих же «могу». И если наблюдается заметный перекос в пользу первого, то последствия для самой страны, безосновательно уверовавшей на каком-то этапе развития в собственную мощь или же разглядевшей свой исторический шанс в ослабевшем соседе, могут оказаться весьма плачевными.
Кстати, именно так было в случае Российской империи, которая, будучи одной из ведущих мировых держав, взяла на вооружение политику покровительства славянским народам. Окрыленная успехами на Балканах и вошедшая в Первую мировую войну с ясным намерением окончательно решить «восточный вопрос», с установлением контроля над черноморскими проливами и объединением под российским протекторатом Армении, Россия на глазах скатилась в милитаристский авантюризм и попросту надорвалась. А теперь остается только разводить руками: где теперь не только дальние родственники на Балканах, но даже и некоторые братские, роднее некуда, народы бывшего Советского Союза? И в качестве утешения снимать фильмы про Россию, которую «мы потеряли».
Советская Россия, провозгласившая после революции 1917 года лозунг «Фабрики – рабочим, земля – крестьянам, мир – народам», в 1918 году заключила сепаратный Брестский мир с Германией и тем самым лишила себя всех завоеваний Первой мировой войны, включая те, о которых грезилось в секретном соглашении 1915 года Сайкса – Пико.
Советская Россия, совершив разворот на 180 градусов, поддержала турецкую войну за независимость, внеся заметный, а возможно, решающий вклад в то, что окончательное расчленение Турции между державами-победительницами, согласно Севрскому миру 1920 года, так и не состоялось. В 1923 году была провозглашена Турецкая Республика под руководством лидера национально-освободительного движения Мустафы Кемаля, впоследствии получившего уважительное обращение Ататюрк, ставшее фамилией.
Началась новая веха русско-турецких, а точнее, советско-турецких отношений.
Глава 3
Странная дружба
Роль лидера страны молчунам не очень подходит. Почти любой из тех, кому удалось оставить след в истории, за свою политическую жизнь наговорил хотя бы на пухлый цитатник. Кто-то и многотомным собранием сочинений отметился. Читающая российская публика в уточнениях не нуждается. В последнее время, впрочем, лидер пошел не тот. Да и времена изменились: на место «отцов наций» пришли «эффективные менеджеры». Как бы вторые ни рядились в первых, но перечитывание их биографий и изречений в Твиттере у историков будущего отнимет не слишком много времени.
Основатель и первый президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк даже по меркам богатого на ярких лидеров XX века – личность уникальная. Редко когда в мировой истории культ личности оказывался оторванным от изменчивой политической конъюнктуры и надолго переживал объект поклонения.
Невзирая ни на какие смены курсов и взглядов, в Турции и по сей день есть Мустафа Кемаль Ататюрк и есть остальные президенты. На момент написания данной книги их насчитывается 12, без учета нескольких «сменщиков». Мавзолей Ататюрка стал не только формальным символом, но и, без всякого преувеличения, сердцем новой республиканской Турции. Мемориальный комплекс в Анкаре является местом круглогодичного паломничества турок со всей страны, приходящих туда семьями и в одиночку, по случаю национальных праздников и в будние дни. Портреты Ататюрка, в зимнем или в летнем, сменяя друг друга в зависимости от времени года, висят буквально повсюду и далеко не только в придерживающихся официального протокола государственных учреждениях. Так что вполне закономерно, что первым подарком от турок на новоселье автора в анкарском офисе стал портрет Ататюрка в демисезонном…
Ежегодно 10 ноября, в годовщину смерти Ататюрка, ровно в 9 часов 5 минут каждый уважающий себя республиканец встанет, где бы он ни находился, и молча вытянется по стойке смирно. Едет в машине? Нет проблем. Остановит машину посреди улицы и выйдет из нее на проезжую часть. И мало кому придет в голову на сей счет возмутиться.
Нельзя сказать, чтобы все турки поголовно придерживались этого неписаного правила, особенно сейчас, когда внутри страны заметно активизировались усилия по переоценке наследия турецкого вождя. Да и опять же, Европейский союз, присвоивший в 2005 году Турецкой Республике официальный статус кандидата на вступление, взамен получил право менторствовать по поводу и без в своих ежегодных отчетах о прогрессе турецкой демократии. Чем он не без удовольствия и занимается.
И кемализм наряду с особой ролью военных во внутриполитической жизни страны – гаранта республиканских светских устоев и четвертой силы – неизменно одна из любимых брюссельским «калашным рядом» мишеней. Дескать, вождизм остался позади, в XX веке, а в современном демократическом государстве ему не место.
Краткий, как выстрел, Закон № 5816, принятый в 1951 году, включает всего лишь пять статей. Он предусматривает суровую уголовную ответственность за публичное оскорбление словом или делом памяти турецкого вождя. Этот закон навел автора на философские размышления о том, что юристы все же умеют писать ясно, кратко и без лазеек. Просто мотивации иногда недостает.
Случаев, когда по данной статье кого-нибудь осудили, совсем мало. То, что нынешнее происламское руководство страны позволяет себе иногда выступать на грани, – конечно, не в счет. С властей спрос всегда другой. На память автору пришел лишь один инцидент – из далекого 1998 года, когда некий майор турецких вооруженных сил решил прилюдно пошутить на тему портрета и бюста вождя. Что-то там относительно пропорций. Шутка свидетелями не была оценена по достоинству: год тюремного заключения, замененный впоследствии на крупный денежный штраф. После долгих мытарств Европейский суд по правам человека в 2015 году счел майора правым с учетом неотъемлемого права каждого на свободу слова.
Так что с точки зрения Брюсселя упомянутый закон по защите чести и достоинства Ататюрка – конечно же, пережиток прошлого и мракобесие, с которыми Турции нипочем не стать еще одной желтой звездочкой на синем европейском борту.
Как бы то ни было, память об Ататюрке вытравить в Турции сложно: о нем продолжают писать книги и снимать фильмы. Сняться в роли Ататюрка примерно сопоставимо с тем грузом ответственности и риска, который в советские времена ложился на плечи актеров, исполнявших роли Ленина и Сталина. И не приведи аллах режиссеру выйти за рамки дозволенного, продемонстрировав что-то из того, что не вписывается в мифологизированный уже вдоль и поперек и залакированный поверх образ турецкого вождя. Происламское руководство страны, может, и не будет слишком журить, но республиканское общественное мнение, чей вес по-прежнему немал, сотрет в порошок до консистенции сахарной пудры.
