Рудольф Рэфф - Эмбрионы, гены и эволюция
Исключительно высокие скорости возникновения карликовости известны для позднеплейстоценовых млекопитающих Австралии, Евразии и Северной Америки. Экологические причины быстрой эволюции в сторону карликовости все еще не вполне ясны. Однако представляется вероятным, что она была вызвана давлением, направленным на сохранение адекватных размеров популяции при усилении ограничивающего воздействия ресурсов. Явление внезапного (по геологическим масштабам) уменьшения размеров хорошо документировано. Кертен (Kurten) вычислил скорости развития карликовости у европейских млекопитающих в конце ледникового периода и в послеледниковое время. За такие короткие промежутки времени, как 5-15 000 лет, размеры куницы, медведя, дикой кошки, росомахи и других животных заметно уменьшились. Скорости уменьшения размеров колебались от 3,7 до 43 дарвин, при средней скорости 12,6 дарвин, которая если бы она сохранилась, привела бы к уменьшению размеров вдвое всего за 80 000 лет. Сходные очень высокие скорости развития карликовости в период от 30 до 20 тысяч лет назад наблюдаются у таких австралийских сумчатых, как кенгуру и сумчатая куница. Скорости этого процесса, вычисленные Маршаллом (Marshall) и Корручини (Corruccini), лежат в диапазоне 9-26 дарвин.
Быстрое развитие карликовости у млекопитающих, примеры которого были здесь приведены, продолжалось достаточно долго, так что уменьшение размеров достигало 10-35%. Некоторые плейстоценовые млекопитающие, однако, уменьшались более значительно. Самым, казалось бы, невероятным примером этого служат карликовые слоны. Крупный европейский Elephas namadicus дал начало ряду карликовых форм, живших на разных островах Средиземного моря в конце плейстоцена. Самый маленький из них, E. falconeri, был размером с пони. К сожалению, стратиграфические данные слишком скудны, чтобы можно было точно определить скорость уменьшения размеров, однако, по мнению Маглио, процесс этот продолжался относительно недолго - не больше нескольких сот тысяч лет. Островные слоны, вероятно, вели себя как популяция, претерпевающая прерывистую эволюцию. Они были изолированы от основной видовой популяции Е. namadicus, занимали ограниченную географическую область, и численность их была ограниченной. Была ли их эволюция прерывистой? Если да, есть ли необходимость говорить о необычайно высокой скорости уменьшения размеров от Е. namadicus до Е. falconeril Если допустить, что превращение в карликовую форму продолжалось более чем 100 000 лет, то достаточной оказалась бы скорость порядка 16 дарвин. Это высокая скорость, но у других млекопитающих были обнаружены еще более высокие скорости развития карликовости. При максимальной скорости в 43 дарвин, обнаруженной Кертеном, понадобилось бы всего 40000 лет - одно геологическое мгновение.
И Стенли (Stanley), и Халам (Hallam) полагали, что в генетическом отношении наиболее доступный путь для быстрого превращения столь различных организмов, как позвоночные и аммониты, в карликов - это педоморфоз, при котором мелкие морфологически ювенильные формы достигают половой зрелости. Этот процесс, возможно, представляет собой важный способ возникновения новых морфологических изменений путем прерывистой эволюции. Педоморфоз мог также играть известную роль в развитии карликовости у австралийских сумчатых, но он представляет собой лишь один из путей генетического изменения размеров. Высокие скорости уменьшения размеров, обнаруженные у плейстоценовых млекопитающих, легче понять, если обратиться к механизмам карликовости у ныне живущих млекопитающих. Карликовые формы известны у лошадей, коров, овец, свиней, собак, человека и даже мышей. Мак-Кьюсик (McKusick) различает два основных типа карликовости. Хорошим примером карликовости одного типа, характеризующимся непропорционально короткими конечностями, служит ахондропластическая карликовость, наследуемая как простой аутосомный доминантный признак. Этот тип карликовости, вероятно, неадаптивен. При другом типе - ателиотической карликовости - развивается вполне пропорциональная миниатюрная копия нормального животного. У человека карлики этого типа возникают по трем основным причинам, которые все связаны с продукцией или с использованием гипофизарного гормона роста. В первом случае у карликов отсутствует гормон роста, а в третьем - все гормоны передней доли гипофиза. Во втором случае в тканях-мишенях отсутствуют рецепторы гормона роста. Несмотря на то что уровень этого гормона в организме выше нормального, индивидуум остается карликом. Во втором и третьем случаях карликовость наследуется как простой аутосомный рецессивный признак, определяемый одним главным геном, на который могут влиять еще и гены-модификаторы. Так, изменение единичного гена, приводящее к изменению одного простого гуморального фактора, может иметь резко выраженные морфогенетические последствия. При сильном давлении отбора или в изолированных популяциях вполне можно допустить высокую скорость развития карликовости. Подобная карликовость возникает в популяциях человека; так, у пигмеев племени итури, обитающих в Конго, рост которых равен в среднем 120 см, вся популяция стала карликовой, по-видимому, в результате закрепления в ней одного аллеля, определяющего секрецию неполноценного гормона роста.
Эволюция формы
Морфология реальных организмов или их частей может достигать очень высокой сложности, а поэтому производить количественные определения скоростей изменения формы труднее, чем определения скоростей таксономического изменения или изменений размеров. Это огорчительно, потому что критериями для решения таксономических проблем часто служат сложные признаки, эволюционные изменения которых могут быть очень тонкими или во всяком случае такими, что их трудно выразить в сколько-нибудь количественной форме. Скорости морфологического изменения отражаются в скоростях таксономических изменений, рассмотренных выше. Если, как считают сторонники гипотезы прерывистой эволюции, крупные эволюционные изменения всегда сопровождаются видообразованием, то в таком случае скорости таксономического изменения можно использовать для измерения темпа эволюции. Тем не менее определения скоростей таксономических изменений имеют лишь косвенное отношение к проблеме изменения формы.
Наиболее существенные морфологические изменения, происходящие в процессе эволюции, приводят к возникновению «новшеств» - новых структур, качественно отличных от существовавших прежде и открывающих возможности для новых образов жизни. Возникновение многих новшеств отражено в палеонтологической летописи. К их числу относятся конечности амфибий, яйца амниот, сочленение нижней челюсти с черепом у млекопитающих, крылья. О возникновении других новшеств, таких как гомойотермность или молочные железы, связанных с мягкими тканями или физиологическими функциями, можно судить лишь на основе изучения ныне живущих организмов. Новшество не появляется «на пустом месте». Новая структура возникает как результат изменения процессов развития предсуществующих структур. Скорости, с которыми это происходит, варьируют. Переход от сочленения нижней челюсти, типичного для рептилий, к сочленению, типичному для млекопитающих, происходил постепенно, на протяжении многих миллионов лет, и процесс этот хорошо отражен в обширных палеонтологических данных по более продвинутым звероподобным рептилиям. Что же касается скорости развития гомойотермности, то о ней можно только строить догадки. Другие новые признаки, по-видимому, развивались быстро, однако никаких данных об этом не сохранилось. Так, например, летучие мыши, которые завоевали совершенно новую для млекопитающих адаптивную зону, появляются в палеонтологической летописи внезапно, в начале эоцена. По причине скудности данных дать сколько-нибудь реальную оценку скорости, с которой происходила эта действительно глубокая реорганизация передней конечности в крыло, невозможно, однако это, по всей вероятности, имело место в период радиации плацентарных млекопитающих в палеоцене, продолжавшейся 10-12 · 106 лет.
Для эволюционных превращений таких структур, как неспециализированная передняя конечность млекопитающих, в крыло летучей мыши достаточно изменения только в программе развития, с тем чтобы те же самые компоненты расположились по-иному. Крыло летучей мыши содержит все те кости, из которых построены передние конечности других млекопитающих, и его развитие начинается с образования обычной почки конечности. Подробным рассмотрением эволюционных модификаций программ развития мы займемся в последующих главах. Здесь же нас интересует только вопрос о том, существуют ли качественные различия между эволюционными процессами, приводящими к появлению структурных новшеств, и теми процессами, в результате которых происходят более скромные эволюционные изменения морфологии. Согласно нашему рабочему допущению, различий между ними нет. Во всех эволюционных изменениях морфогенеза участвуют сходные генетические факторы, контролирующие градиенты, становление плана строения (pattern formation), скорости клеточного деления, индукционные взаимодействия и другие процессы, которые обеспечивают развитие дифференцированной структуры во всех ее деталях. Палеонтологическая летопись дает нам сведения только о двух изменениях морфологии, которые возникают в результате эволюционного изменения генов, контролирующих эти процессы, и которые можно оценить количественно. Это изменения так называемых меристических признаков и изменения аллометрических соотношений.
