Джулия Кэмерон - Долгие прогулки. Практический подход к творчеству
Смысл в том, чтобы не переставать чувствовать единство жизни и крепость связей с людьми и до, и во время, и после творческого полета.
Возраст и время
У фотографа Ирвина Пенна, который снимал для Vogue юных цветущих моделей, есть замечательный фотоальбом, посвященный цветам. Это его камера запечатлела великолепную, словно оранжерейная орхидея, Сьюзи Паркер – ее мощная и изысканная красота была совершенна, как идеальный цветочный бутон. Возможно, реакцией на этот гибрид, созданный в оранжереях высокой моды, стало то, что Пенн обратился к миру цветов – готовящихся расцвести, цветущих и увядающих.
И настал день, когда риск остаться бутоном превысил риск цветения.
Анаис НинФотографии Пенна потрясают. Мы восторгаемся проявляющейся красотой бутонов. Мы восторгаемся мощью и энергией распустившихся цветов. Но главным открытием становится их красота на стадии перехода от зрелости к мягкому увяданию, движения от совершенства к тому, что Пенн увидел как совершенство иного рода. В почти утраченной красоте есть какая-то особенная сила и терпкость. Она хранит следы того, чем была прежде, и ее увядающее великолепие напоминает, что мы умираем лишь для того, чтобы снова родиться бутоном. Вновь становимся семечком в соответствии с божественным планом.
Ах, если бы наше отношение к старению было ближе к тому, как воспринимается в дикой природе! Какими заботливыми наставниками, какими мудрыми лидерами проявляют себя взрослые животные по отношению к молодым!
Я работала с режиссером Джоном Ньюлэндом, когда ему было за 70, а потом и за 80. Этот высокий седой человек с лицом, изрезанным величественными морщинами, и острым взглядом, от которого становилось не по себе интриганам и ханжам, был гораздо отважнее более молодых режиссеров, занявших его место. Он мог бы повторить вслед за Майлзом Дэвисом: «Не бойтесь ошибок. Их не бывает». Он вырезал неудачные сцены с безудержным весельем. Он приветствовал проявление сильных чувств, включая гнев и дерзость. Он отлично знал все тайные пружины человеческой души. Он ждал, что актеры задействуют все свои октавы, и никогда не удовлетворялся работой вполсилы.
Да, молодость проходит, но как же часто мы не замечаем то, что приобретаем; не замечаем, как расцветает наша красота как художников. Нет ни одной серебряной ноты в голосе, ни одного серебряного волоса на голове, которые не были бы прекрасны и совершенны. Но, конечно, трудно не грустить об угасании физической красоты и силы, грациозной ловкости и быстроты, об изящном повороте разговора и легком движении бедер, идеальных, как спелый персик, – естественно, нам недостает всего этого.
Хотел бы я, чтобы жизнь не растрачивали, а ценили, чтобы каждый день был как век и благоухал ароматами.
Ральф ЭмерсонНо мы выигрываем в красоте. Выигрываем в нежности. Выигрываем в силе желания и степени насыщения – не только и не столько в сексуальном или физическом, сколько в творческом плане.
В свои 54 я все еще готова учиться. Готова радоваться тому, что каждый, кто учится чему-то важному для него – будь то игра на фортепиано, как в моем случае, или умение понимать эмоциональное состояние любимого человека, – переживает ту же сложную гамму чувств, ту же смесь нежности и разочарования, надежды и подавленности. В результате очень растет самоуважение. Убедитесь сами.
Думаю, что одно из преимуществ активных занятий чем-то «в моем возрасте» заключается в том, что когда прожил уже достаточно долго, понимаешь, что «трудно» не значит «неправильно» или «невозможно». Это может значить просто «трудно». И я не думаю больше, что мое «трудно» хуже чьего-то другого. Думаю, все новички питают большие надежды и готовы раз за разом пытаться реализовать свои ожидания и мечты, пока не добьются своего, как волны, накатывающиеся на берег и разбивающиеся о скалы: да, снова и снова, как волны, может, только мягче. Вода способна разрушить скалу. Практика способна если и не довести навык до идеала, то улучшить. Возьмите хоть меня и мое пианино.
Ясно, что мозг и душу, как и мышцы, нужно тренировать.
Новичкам нужно учиться терпению (ненавижу это качество!) и регулярности: думаю, Бог одобрил бы ежедневные занятия. Да, встает солнце, и фортепиано меня уже ждет. Просто нужно убедить себя превратить занятия в привычку, а не играть время от времени. Восторгаться виртуозами, взлетающими к невозможным вершинам, но не падать духом, сравнивая себя с ними. Они показывают, на что способны исполнитель и инструмент. Даже само слово «пианино» образовано от «пиано» (piano), то есть «тихо», «спокойно».
Еще мне довелось работать с прекрасным актером Максом Шоуолтером, когда ему было 82 года. Он прилетел в Таос преподавать в творческом лагере, который я организовала. Макс лихо управлялся с фортепиано и просто очаровал всех: мы несколько часов завороженно слушали его воспоминания о 80 годах его жизни и 70 из них – в искусстве. «Нужно быть позитивным. Нужно помнить, что жизнь хороша, и ценить все ее проявления», – говорил Макс. И он жил полной жизнью и ценил все ее проявления: когда в 1970-х мы познакомились, он возделывал в Голливуде роскошный сад на территории размером с половину футбольного поля, а спустя 30 лет у него был не менее роскошный сад такой же величины, только уже в Коннектикуте. У нас есть фотографии обоих садов, на которых запечатлены и мы, и наше отношение к жизни. На первой я – цветущая молодая женщина, на последней мои волосы отливают серебром. Гуляя по его саду, мы говорили о талантах, которых также взрастил Макс со своими друзьями в музыкальном театре Goodspeed и в рамках многочисленных местных постановок, знакомивших юные таланты с его классической версией театра: «Это место, которое дает возможность всем нам стать больше, чем жизнь. Нет! Такими же большими, как жизнь, этого уже довольно!»
ЗАДАНИЕ. Месса всех святых
Хотелось ли вам когда-нибудь попросить помощи у своих творческих святых, то есть художников прошлого, вызывающих ваше восхищение? Это личная религиозная, но не еретическая, практика, основанная на духовности любого творчества. Наши предшественники в искусстве – источники вдохновения благодаря не только работам, но и творческому духу. Обращаясь к ним напрямую, мы воздаем должное их влиянию на нашу жизнь, и это часто приносит отличные творческие плоды. Чувствуете ли вы внутреннее сопротивление этой идее?
Наша культура делает нас довольно примитивными и заносчивыми, когда мы не уважаем наследие предков и не хотим признавать, какое значение оно для нас имеет.
Проведите эксперимент: выберите художника, которого уже нет в живых. Попросите его о помощи и опишите проблему, с которой столкнулись. Пишите очень быстро, фиксируя то, что слышите. Гайдн, к примеру, мог бы посоветовать использовать для хранения музыкальных композиций правильные папки и лучше организовать свое рабочее пространство.
Подумайте вот над чем: что если «первородный грех» не славит, а отрицает вашу оригинальность? У каждого из нас есть совершенный, исключительный дар – возможность своей жизнью выражать на Земле божественное. Воздавая должное этому дару, мы помогаем создавать наш мир заново.
Сара Бан БретначОдин молодой композитор привык в повседневной жизни руководствоваться указаниями свыше: «Остановись у этого музыкального магазина» или «Позвони своему старому преподавателю» и т. д. Поскольку эти указания явно приносили творческие плоды, мысль обратиться за вдохновением к давно ушедшим художникам показалась ему если не разумной, то интересной. Поскольку классическую музыку наш юный композитор изучал очень глубоко и имел как минимум некоторые представления о темпераменте и обстоятельствах жизни композиторов прошлого, он начал обращаться к ним за помощью по конкретным поводам. Оказалось, что Гайдн резок и очень умен, Моцарт глуповат, но умеет вдохновлять, Бетховен добр, сфокусирован и увлечен, и что благодаря им уровень сочинений нашего героя резко вырос. Обращаясь за вдохновением, он его действительно чувствовал.
Как-то раз он писал утренние страницы и задался вопросом, не было ли это вдохновение лишь плодом его воображения. И немедленно услышал ответ: «Здесь очень много душ, которым очень интересно то, что сделали мы и что делаешь ты. Мы рады помочь всем, чем можем».
Служение
В прошлом творчеством занимались во славу Бога. Если смотреть на карьеру в искусстве в таком свете, она представляется служением, а не самовлюбленностью. Об этом всем следует помнить.
Посвящение нашей работы более высоким целям, чем удовлетворение собственных амбиций, освобождает ее от налета манерности. Она начинает отражать не то, насколько мы хороши, а то, насколько хорошими мы можем быть, если беззаветно служим чему-то большему, чем собственное «эго». Иногда можно посвятить книгу человеку, до уровня которого мы хотели бы дотянуться. Рильке, например, писал письма одному молодому поэту, черпая вдохновение из собственного внутреннего источника мудрости и щедрости.
