Вильфредо Парето - Трансформация демократии (сборник)
Примечательно, что в Греции и в Риме социальные вопросы, как правило, не получали решения, по крайней мере в том смысле, какой мы обычно придаем этому понятию. Они устранялись под действием внешних причин, каковыми к Греции было римское завоевание, а в Риме – основание империи. Во времена Цицерона аграрный вопрос еще является главным предметом беспокойства для государственных деятелей и приводит к волнениям. Через несколько лет, при Августе и Тиберии, он сходит со сцены и мы с трудом находим упоминания о нем в императорских эдиктах.
Сформулируем теперь соображение общего характера. История показывает, что социальные вопросы почти никогда не получают внутреннего разрешения с помощью способов, логически выведенных из анализа проблемы, а снимаются и преобразуются извне благодаря внешним силам и обстоятельствам.
Это соображение нуждается, однако, в дополнении. При ближайшем рассмотрении заметно, что под словом решение социальных вопросов понимаются разные вещи, которые можно классифицировать по крайней мере двояким образом. Существуют практические меры, изменяющие установившееся равновесие или восстанавливающие нарушенное равновесие, вызывающие резкий всплеск социальной эволюции, санкционирующие изменения, введенные обычаем в использование общих правил, мало или вовсе не влияющих априорно на сами правила, т. е. на принципиальные вопросы. Есть и другие меры – по правде говоря, больше теоретические, нежели практические, которые предлагаются для априорно продуманного и радикального обновления этих правил и этих принципов. В древности к первому роду принадлежали отмена долгов, перераспределение земель; во все времена – покушения на частную собственность, сам принцип которой, тем не менее, никогда не был отрицаем.
Проекты Гипподама Милетского[134], Фалея Халкедонского[135], Платона и их конкурентов в наши дни, ставящие перед собой задачу упразднения частной собственности, принадлежат ко второму роду. Именно к нему относится сформулированное нами соображение. Что касается первого рода, то эти меры широко применялись и применяются; более того, можно сказать, что частная собственность существует благодаря постоянным покушениям на нее[136].
Чувства и интересы преобразуются в теории, часто метафизические и псевдонаучные, иногда богословские, иногда внедряющиеся в область фантазии, утопии, приспосабливающие к общему классу термин, созданный для частного случая. Чувства и интересы составляют неизменную (лучше сказать; почти неизменную) часть этих феноменов, теории же – их преимущественно меняющуюся часть. Они возникают и воспроизводятся до тех пор, пока эти чувства и интересы сохраняются. Если одна из теорий отмирает, другая тотчас занимает ее место.
Не составит труда отыскать в Античности теории, аналогичные теориям современного социализма. Название они получили недавно, но их суть восходит к древности.
Из Греции до нас дошел целый ряд таких теорий. Существовали, возможно, и другие, до нас не дошедшие. По преимуществу практический дух римлян, по-видимому, не был привержен к этому литературному жанру. Наше время, напротив, весьма благосклонно к нему.
Начиная от Платона и до наших дней, выдающиеся мыслители пытались решить социальный вопрос, но не добились успеха. Если им не удалось даже немного продвинуться в этом направлении, следует допустить наряду с прочими предположениями, что они ищут то, чего нет. Если человеческое общество является совокупностью разнородных частей, для которых естественно противостоять друг другу ради добычи всевозможных благ, очевидно, что придется полностью изменить природу людей, чтобы искоренить это соперничество, и что поиск средств для достижения названной цели напоминает поиск эликсира долголетия.
II
Возможны и другие изыскания. Прежде всего такие, которые можно назвать, используя термины механики, виртуальными перемещениями и которые состоят в попытке установить, к каким последствиям приведут определенные изменения в общественном устройстве. Этого сложно добиться при современном состоянии науки, но сама по себе затея не заключает в себе ничего невозможного.
Возможны также исследования, которые имеют целью изучить предшествующую эволюцию и вероятное направление будущей, т. е. реальное движение.
Все эти изыскания, особенно первого типа, могут проходить по разряду социального вопроса. Но обычно они принимают форму утверждений, причем догматического толка, а не задач, нуждающихся в решении.
Можно выделить в них две цели, в зависимости от того, рассматривается преимущественно организация производства богатств или их распределение. Реформаторы редко прибегают к подобной классификации, потому что в своей самоуверенности не допускают, чтобы их проекты оказывались верными только отчасти.
Среди исследований, посвященных организации производства, есть разновидность, занимающая в сегодняшних дискуссиях важное место. Это изучение того, какими могут быть последствия разных способов управления производством, – очень важная задача в рамках той мешанины, которую в просторечии именуют социальным вопросом. Часто ее формулируют так: «Кто должен руководить производством – капитал или труд?»
Но эта формулировка некорректна. Не станем говорить о понятии «должен», которое по смыслу выводит нас за рамки опыта и направляет в сферу этики, оставляя в стороне более существенные предметы. Понятие «капитал» двусмысленно. Оно может означать две разные вещи: блага, служащие для производства на протяжении длительного срока, т. е. средства производства, а также (особенно в социалистической фразеологии) блага, находящиеся в частной собственности. В этом случае речь идет о капитализме, противопоставляемом состоянию, при котором капиталы находятся в собственности общества, государства, трудящихся, отдельных профсоюзов и т. д.
В нашем изложении речь идет лишь о двух вещах, хотя есть и третья – предприятие, совмещающее в себе обе формы; его значение трудно переоценить. Попытки покончить с ним до сих пор не имели успеха. Тот факт, что в нынешней организации предприниматель почти всегда является капиталистом, нисколько не придает прочности его положению.
Прежде всего нужно иметь в виду, что многие стали капиталистами именно благодаря предпринимательству: начав с нуля, они сколотили состояния. Далее, если вникнуть в это явление, можно заметить, что большинством акционерных обществ капитал (находящийся в собственности) управляет только внешне, а на деле ими руководят несколько предпринимателей, которым акционеры полностью доверяют – доверяют настолько, что самих акционеров бывает сложно созвать на ежегодные собрания, которые положено проводить каждому предприятию. Более того, некоторые фирмы прибегают к такой уловке: они выдают акционерам, посещающим ежегодные собрания, специальные жетоны.
Проблему, которую мы поставили, корректнее было бы сформулировать следующим образом: насколько производство зависит от способов, которыми выбираются предприниматели, т. е. от того, как частные лица и власти избирают доверенных лиц.
В последнее время перед нами стоит также вопрос о том, как осуществляется управление предприятием. Следует ли устанавливать над ним рабочий контроль? Нужно здесь нечто, подобное диктатуре, или парламентскому режиму?
Примечательно, что второй вариант предлагается в то самое время, когда вследствие технического развития все чаще раздаются голоса о беспомощности парламентской системы; это происходит после военных лет, на протяжении которых нам пришлось с целью повышения отдачи наделить правительства такими диктаторскими полномочиями, что они вмешиваются в самые незначительные вопросы общественной жизни. Впрочем, в этом нет ничего удивительного.
Это один из тех нередких случаев, когда реальный смысл замаскирован выдумками, подогревающими определенные чувства и интересы. Среди сторонников контроля есть небольшое число рабочих, привлеченных новой организацией, но основная часть их трезво смотрит на вещи и понимает, что это лишь способ достигнуть цели, которая заключается в том, чтобы завладеть фабриками, заводами, сельскохозяйственными угодьями. Капиталисты, вставшие на сторону контроля, видят в нем средство из ряда тех, что в изобилии использовались во все времена демагогической плутократией, чтобы уступить вершки и оставить себе корешки. Этот прием, отработанный в Древнем Риме, с успехом использовался на протяжении всего XIX в. Следовательно, можно надеяться, что он и дальше будет приносить плоды.
Политиканы относят контроль к тактическим вопросам: они предлагают и отстаивают меры, которые вызовут наименьшее сопротивление и получат наибольшую поддержку. Все это прикрывается сладкими речами и громкими фразами. Говорят о веяниях времени, о долге имущих классов прислушаться к ним, о подъеме рабочего движения, о неизбежном пришествии демократии, социализма, о диктатуре пролетариата. Есть даже те, кто полагают, что контроль приведет к росту производства, усовершенствует его; в общем, принесет потребителю одни блага. На самом деле они не могут назвать ни одного факта в подтверждение своего тезиса, который, впрочем, следует принимать на веру. Это неважно. Они не сомневаются, что выступают от имени опытной науки.
