Дэвид Тросби - Экономика и культура
Внутри такой широкой рамки развития способом соединения экономической и культурной проблематики является возвращение к базовому понятию создания ценностей, где поколения экономических и культурных ценностей могут рассматриваться в качестве результатов процесса развития, устанавливающего баланс между стремлением к материальным благам и услугам и более глубокими человеческими потребностями и стремлением к культурному признанию, выражению и самореализации.
Культура, развитие и устойчивость
Благодаря утверждению экономической и культурной ценности в качестве компонентов модели развития, а также признанию долгосрочной эволюционной природы экономического развития и культурных измерений идея устойчивости становится естественной системой координат, в которую вписывается анализ экономического и культурного развития. Более того, учитывая, что идею устойчивости чаще всего применяют к взаимоотношениям природной среды и экономических процессов и что существует сходство между природной и культурной средой и между природным и культурным капиталом, можно сразу указать на то, что интерпретации устойчивости в отношении природной среды будут иметь аналог в культурной сфере. Мы уже отмечали это, когда обращали внимание на параллели между тем, как экосистема поддерживает биосферу, и тем, как культурная инфраструктура поддерживает социальный мир; и та и другая, в свою очередь, оказывают существенную поддержку экономической жизни, разворачивающейся в соответствующих областях.
Принципы устойчивости, выдвинутые нами в гл. III при обсуждении культурного капитала, дают возможность шире поставить проблему роли культуры в экономическом развитии. Эти принципы позволяют определить «культурно устойчивый» тип или паттерн развития, точно так же, как в чем-то схожий набор критериев для природного мира дает формулу для определения экологически и природно устойчивого развития. Таким образом, мы можем принять принципы материального и нематериального движения вперед, межпоколенческого и внутрипоколенческого равенства, поддержания культурного разнообразия, принцип предосторожности и признание системной взаимозависимости в качестве точки отсчета для оценки процесса, стратегии или специфического проекта культурного развития. В общей схеме вещей требование культурно устойчивого развития будет дополнять требование экологически устойчивого развития[108].
Такого рода идеи начинают находить отражение в подходах к политике развития в международных сообществах. Например, на Межправительственной конференции по культурной политике для развития, проходившей в Стокгольме в апреле 1998 г., перед правительствами 150 представленных стран была поставлена первоочередная задача сделать культурную политику одним из ключевых компонентов стратегии развития. Правительствам было предложено учредить политические программы, признающие всепроникающую важность культуры для развития, «чтобы они [культурные программы] стали одним из ключевых компонентов эндогенного и устойчивого развития»[109].
Обращаясь к сфере практической помощи развитию, мы можем заметить, что роль культуры в устойчивом развитии становится здесь ведущей теоретической концепцией. Например, во Всемирном банке, который ежегодно выдает многомиллионные займы на развитие бедным странам, понятие устойчивого развития было введено приблизительно десять лет назад, благодаря чему открылась парадигма развития, учитывающая социальные проблемы и проблемы окружающей среды. Но сдвиг в сторону культуры – явление совсем недавнего времени, отчасти ставшее реакцией на трансформацию осмысления экономического развития, о которой мы говорили в предшествующем разделе[110]. Обратимся теперь к тому, как отныне рассматривается культура на международной арене двусторонней и многосторонней помощи развитию. Здесь можно указать на три аспекта.
Во-первых, если верно, что глобализация транслирует материалистические ценности и стандартизированную форму массовой популярной культуры, она может рассматриваться в качестве потенциальной угрозы местной культурной дифференциации, приводящей к отчуждению и дезориентации. Поэтому все более важная задача для поддержания развития в любом секторе – подпитывание и накопление местных культурных ценностей[111]. Во-вторых, при составлении конкретных программ и проектов следует уделять внимание тому, чтобы адаптировать подобное вмешательство к местным традициям и институтам, используя местное (экспертное и обычное) знание и делая акцент на взаимодействии внутри сообществ и между ними. С практической точки зрения это проявляется в поисках «идущих снизу вверх» процессов при создании и осуществлении стратегии. В-третьих, программам, специально ориентированным на неимущих, необходимо признать важность культурной легитимации, чтобы влить новую энергию в сообщества и повысить их самооценку. Следовательно, программы по борьбе с бедностью станут более эффективными, если будут специально направлены на культурные цели, поддержку культурного выражения и сознания как сопутствующих элементов улучшения материального положения.
Такого рода размышления начинают оказывать влияние на то, как организации и агентства по поддержке развития, неправительственные организации и другие игроки в этой области понимают свою роль и ведут дела. Например, Всемирный банк дал объяснение тому факту, что культура может вносить прямой вклад в достижение ключевых целей развития. Культура в контексте развития
• обеспечивает бедным сообществам новые возможности для дохода от их культурного знания и производства и выхода из нищеты;
• становится катализатором для развития на местном уровне через различные социальные, культурные, экономические и физические ресурсы, с которыми приходится работать сообществам;
• помогает сохранять и генерировать доходы от существующих [культурных] активов путем возрождения городских центров, сохранения социально значимых природных активов и создания устойчивого дохода от туризма;
• помогает укрепить социальный капитал – в частности, создать основу для того, чтобы бедные маргинализированные группы могли заниматься деятельностью, которая подняла бы их самоуважение и эффективность, а также укрепить уважение к многообразию и социальной включенности так, чтобы эти группы могли получить свою долю прибыли от экономического развития;
• помогает диверсифицировать стратегии развития человека и расширения его возможностей для динамических обществ, основанных на знании, например, через поддержку местного издательского дела, библиотечных и музейных услуг, в особенности тех, которые нацелены на маргинализированные сообщества и детей[112].
Всемирный банк реализует эти направления деятельности в своей оперативной работе, во-первых, через интеграцию культурных соображений в стратегии выдачи займов во всех секторах, в особенности в образовании; во-вторых, через продвижение культуры в работе по развитию низовых сообществ; в-третьих, через осуществление специфических культурных проектов в странах-заемщиках, в частности проектов, связанных с культурно-историческим наследием.
В последнем из упомянутых случаев, когда самостоятельные проекты предполагают реставрацию исторической недвижимости или инвестирование в сходных направлениях в странах-заемщиках, быстрый доход, который может принести проект, имеет особенное значение, поскольку заем и его выплата существуют в денежных единицах. Главным источником дохода во многих проектах по редевелопменту исторического наследия является туризм. Банк в своей разъяснительной деятельности всегда стремится подчеркивать, что туризм в развивающихся странах не должен наносить вред той культуре, которая привлекает туристов, и должен развиваться в духе уважения к местным традициям и культурным представлениям. Иными словами, он должен быть культурно и экологически устойчивым. Тем не менее акцент на экономическом обосновании проекта, связанного с культурным наследием, не учитывающий, что экономическая оценка не способна полностью охватить не утилитарные ценности и другие показатели уровня культурного уважения, может переориентировать проект в направлении, противоречащем созданию культурной ценности. Важно, чтобы в процессе принятия решений в таких проектах учитывалась двойная ценность, экономическая и культурная. Мы рассмотрим эти вопросы более подробно в гл. V и VII.
Выводы
Эта глава указала на сдвиг парадигмы осмысления природы экономического роста и развития. Безусловно, не все экономисты, занимающиеся экономикой развития, а еще меньше теоретики роста, сочтут этот сдвиг важным, а часть их вовсе откажется признать его существование. Тем не менее движение к признанию роли культуры в определении экономических показателей в малых и больших группах, и в частности, к признанию того факта, что культура обусловливает процессы экономического роста и изменения в развивающихся странах, постепенно становится более явным. Центральную роль в этом движении сыграло переориентирование теории развития c унифицированной модели развития, вращающейся вокруг товара, на плюралистическую модель, обращенную к человеку. Как ни странно, сдвиг в осмыслении развития более явственно проступает в практической области помощи развивающимся странам, чем в области теории, где обычно зарождаются подобные сдвиги. В этой главе мы указываем на то, что Всемирный банк и другие агентства по развитию признали очевидную роль культуры в развитии как свидетельство сдвига в парадигме. Мы полагаем, что различение культурной и экономической ценности поможет прояснить природу различных видов ценности, создаваемых процессами развития.
