Вадим Каргалов - Полководцы XVII в
Таким вырисовывается образ воеводы Михаила Васильевича Скопина-Шуйского из воспоминаний современников, своих и иноземных. Таким он остался в исторической памяти.
К тому времени, когда царь Василий Шуйский послал его с ответственнейшим поручением в Новгород, «стебель царского рода, подлинный воевода» Михаил Скопин-Шуйский успел отличиться во многих сражениях.
Осенью 1606 года он остановил на реке Пахре, на кратчайшей дороге к Москве, армию Ивана Болотникова, которая до этого наносила царским воеводам поражение за поражением. По свидетельству разрядной книги, «посланы воеводы в осенний поход: стольник князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский да боярин Борис Петрович Татев… и князю Михаилу был бой с воровскими людьми на Пахре, и воровских людей побили». Сражение было упорным и продолжительным, но рать Скопина-Шуйского выстояла, Ивана Болотникова вынудили отступить и идти на Москву другой дорогой, более длинной. Пожалуй, это был первый и единственный успех царского войска на данном этапе крестьянской войны.
При осаде Москвы восставшими Михаил Скопин-Шуйский снова отличился. Он получил назначение «вылазным воеводой», то есть руководил активными военными действиями за пределами крепостных стен столицы. В разрядной книге за 1606 год записано: «На вылазке государь велел быть боярину князю Михаилу Васильевичу Скопину, а с боярами с князем Михаилом Васильевичем Скопиным с товарищами были стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы», то есть отборная часть царского войска, и «у боярина князя Михаила Васильевича Скопина с товарищами с теми ворами многие были бои во многих местах». Во время генерального сражения под Москвой в начале декабря 1606 года Скопин-Шуйский со своим полком наступал «от Серпуховских ворот» и «воров побили и живых многих поимали», а сам Иван Болотников «с достальными людьми побежал в Калугу».
Далее мы видим Михаила Скопина-Шуйского среди царских воевод, осаждавших Калугу: по записи разрядной книги, он стоял «в особом полку по другую сторону Калуги».
Возможно, именно успешные действия побудили царя поставить молодого Михаила Скопина-Шуйского во главе всего войска, направляющегося к Туле (туда перешел из Калуги Иван Болотников со своей армией). В 1607 году дьяк Разрядного приказа записал: «Послал царь Василий под Тулу бояр и воевод на три полка: в большом полку бояре, князь Михайло Васильевич Шуйский-Скопин да Иван Никитич Романов».
Вспомним, что боярину Михаилу тогда был двадцать один год…
Эти три полка составляли передовой отряд царского войска, которое стояло в Серпухове. Им было поручено блокировать Тулу с юга. В середине июня 1607 года на ближних подступах к Туле произошло крупное сражение.
Войска Болотникова заняли сильную позицию за речкой Вороньей, притоком реки Упы. Топкие берега представляли серьезную преграду для дворянской конницы, кроме того, позиции восставших усиливали засеки. Три дня атаковали полки Михаила Скопина-Шуйского, но конница оказалась бессильной против «воровских людей», засевших за укреплениями.
Исход сражения решили отряды стрельцов, которые «перебрели» речку и в нескольких местах разобрали засеку. Только тогда в лагерь восставших ворвались бояре и воеводы со всеми полками. Иван Болотников отступил и «сел в осаду» в Туле. Но победа далась дорогой ценой, «об речке воровские люди многое время бились», и если бы не отвага и настойчивость пеших воинов, стрельцов — неизвестно, чем бы закончилось сражение.
Это был урок воеводе, который не следовало забывать. За естественной преградой — речкой с топкими берегами, за нехитрыми деревянными укреплениями «воровские люди», кое-как вооруженные, не знавшие воинского строя, успешно отбивали атаки отборной дворянской конницы!
Впоследствии, в сражениях с панцирной польской конницей, буквально сметавшей все на своем пути длинными тяжелыми пиками, воевода Скопин-Шуйский будет широко использовать деревянные укрепления-острожки, за которыми пешие воины чувствуют себя неуязвимыми.
А тем временем к Туле стягивалось все царское войско, приехал сам Василий Шуйский. Началась затяжная осада, которая и позволила собраться с силами новому самозванцу — Лжедмитрию II. Осенью 1607 года, после падения Тулы, началась война с новым опасным врагом. Но разворачивалась она неторопливо, на далеком Северском рубеже, велась небольшими силами. Сам же Василий Шуйский возвратился в Москву.
Всю зиму провел в столице и Михаил Скопин-Шуйский — гордый недавно пожалованным боярским чином (многие ли были удостоены такой чести в ранней молодости?), обласканный царем. Михаил женился на Александре Васильевне Головиной, а вскоре, в январе 1608 года, когда состоялась свадьба самого царя Василия Шуйского, вся семья Скопиных-Шуйских приняла участие в свадебных торжествах, причем на самых почетных местах. Сам Михаил был одним из «дружек», его же на — свахой со стороны невесты, мать опять оказалась в числе «сидячих боярынь за большим столом».
Царь Василий словно демонстрировал единство родственного клана князей Шуйских, привечая племянника, «молодшего», уделом которого было верное и безропотное выполнение велений «старейшего». Именно этого он потребовал, когда в Москву после сокрушительного поражения под Волховом возвратился с жалкими остатками войска брат царя Дмитрий. Нужно было спасать положение, и навстречу самозванцу вышло войско во главе с Михаилом Скопиным-Шуйским. Он получил точные указания, где встретить интервентов — на Калужской дороге. Это решение было принято без предварительной разведки и оказалось неверным. Ненадежность войска, собранного наспех, из тех сил, которые оказались под рукой, сыграла роковую роль…
Стремительными маршами Михаил Скопин-Шуйский пошел на юг и остановился на речке Незнайке, за Окой. Только здесь он, организовав дальнюю разведку («начата посылать от себя посылки»), узнал, что прямо на Москву самозванец не двигается, он направился «не тою дорогою». Была еще возможность помешать противнику — Ударить по войску «царика» с фланга и с тыла, если действовать решительно и быстро. Но здесь в события вмешался еще один неожиданный фактор: ненадежность войска и нежелание части бояр и воевод сражаться с самозванцем. «В полках же начала быть шатость, — сообщает по этому поводу летописец, — хотели царю Василию изменить князь Иван Катырев да князь Юрий Трубецкой, да князь Иван Троекуров и иные с ними».
Михаил Скопин-Шуйский сумел справиться с «шатостью», арестовал и отправил под стражей заговорщиков в Москву. Князья-изменники были разосланы по тюрьмам в отдаленные города, соучастников заговора царь казнил. Но время было упущено, «царик» уже приближался к столице. Можно было и дальше действовать в тылах армии самозванца, перерезая дороги из Северской земли и из Литвы, но царь Василий Шуйский, испуганный очередной изменой, поспешил отозвать рать в Москву. «Князю Михаилу же Васильевичу с ратными людьми царь Василий повелел итти к Москве» — так подвел итоги этого эпизода войны русский летописец.
В Москве князь Михаил Скопин-Шуйский получил почетное назначение — воеводой большого полка, участвовал в летних боях на подступах к столице, но сколько-нибудь существенной роли не играл. Командование войсками оставил за собой царь Василий Шуйский’, он придерживался пассивной тактики — стоял укрепленными лагерями между Тушином и Москвой, вел оборонительные сражения с тушинцами, а потом заперся за стенами столицы. Тогда-то и был послан на север Михаил Скопин-Шуйский — выручать блокированного в Москве царя.
3
Посольство пробиралось на север по лесам, окольными дорогами, минуя города, — отряды тушинцев уже разошлись по стране, подчиняя «царю Дмитрию» уезд за уездом. Конечно, полторы сотни отборных всадников, охранявших посольство, могли справиться с шайками грабителей или сторожевыми заставами, но встреча с крупными отрядами интервентов или «тушинских воров» могла оказаться гибельной. Обстановка оставалась неясной. В чьих руках Тверь и Торжок, стоявшие на новгородской дороге? За кого будет Псков? Какова обстановка в самом Великом Новгороде? В Москву приходили вести, что крепко недовольны новгородцы государевым воеводой Михаилом Татищевым.
Тревожиться действительно было о чем. Не успел Михаил Скопин-Шуйский приехать в Новгород, как стало известно о псковской измене. Псковичи впустили в город тушинского воеводу Федора Плещеева и присягнули самозванцу. «Передался» самозванцу и Ивангород, неспокойно было в Орешке. Опасались мятежа в Новгороде. Новгородский воевода Михаил Татищев и дьяк Ефим Телепнев советовали Скопину-Шуйскому вместе с ними уйти из города. 8 сентября они тайно покинули Новгород и поехали к шведскому рубежу.
Этот вынужденный шаг оказался правильным. Волнения в Новгороде действительно начались, правда, борьба между сторонниками и противниками царя Василия Шуйского закончилась победой первых, и новгородское посольство отправилось вслед за Скопиным-Шуйским. Новгородские послы догнали его под Орешком и торжественно целовали от имени всего Новгорода крест на верность: «у них единодушно, что им всем помереть за православную христианскую веру и за крестное целование царя Василия». Скопин-Шуйский торжественно вернулся в Новгород — уже не незваным гостем, а по просьбе властей и «пятиконецких старост».[17] По свидетельству современника, его возвращению «возрадовались» не только власти, дворяне и «дети боярские», но и посадские люди, торгово-ремесленное население крупнейшего русского северного города.
