Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
Особое направление территориально-политические интересы штауфеновского государя приобрели на южных и юго-западных рубежах Швабского герцогства. Крупную силу противодействия со стороны знати в этой зоне, без сомнения, представляли собой Церингены[579], против которых Барбаросса уже в середине 1140-х годов действовал при помощи вооруженной силы, но с которыми он достиг примирения еще до своего избрания королем. Перенос прав Империи на Бургундию в 1152 году предоставил в распоряжение церингенского герцога обширную, значимую область, которую уже в 1127 году подчинил своей власти Лотарь III. Тем самым Штауфены, разумеется, весьма искусно направили территориально-политические интересы этих своих конкурентов в швабском регионе на более удаленный регион, так что те в принципе перестали быть непосредственными противниками в Швабии. В результате бракосочетания императора с наследницей графства Бургундии Беатрисой в июне 1156 года по позициям Церингенов и в этой расположенной к юго-западу от Швабии области был нанесен тяжелый удар, последствия которого должны были проявиться только в течение будущих лет.
Как через Бургундию, так и через южношвабские земли проходил ряд важных магистралей к альпийским перевалам и, соответственно, в имперскую область, лежащую к югу от Альп. Это обстоятельство вызывало особый специфический интерес Штауфенов. Если рассмотреть в сравнении мероприятия имперских властей на этом обширном пространстве к северу и к югу от Альп, состоявшем из Ломбардии, Бургундии и герцогства Швабии, обратив внимание прежде всего на интенсивность и размах политикоадминистративной деятельности, на появление имперских легатов не только в Италии, но также и в Бургундии, как и на бросающееся в глаза свидетельство о назначении в семидесятые годы собственного прокуратора по делам королевских имуществ в Швабии, Дегенхарда фон Хелленштейна[580], то можно предположить, что Штауфен хотел конституировать здесь территориальное ядро своего непосредственного господства, фактически для себя самого[581]. Здесь, на юге германской области Империи и Швабии, приобрели большое значение контакты Барбароссы с графом Рудольфом фон Пфуллендорф-Брегенцем — контакты, в которых можно распознать подлинную дружбу[582]. После смерти сына графа, ставшего летом 1167 года одной из многочисленных жертв римской малярии, Рудольф постепенно уступил связанные со своим титулом обширные права императору, который сумел закрепить за собой фогтство над епископством Курским, а после смерти самого графа — около 1180 года — также и над Санкт-Галленом. Еще один графский род этой зоны — графы фон Ленцбурги — должен был приобрести подобное же значение для Штауфена. После вымирания этой фамилии Фридрих в середине зимы 1173 года лично отправился в родовой замок Ленцбургов и смог присвоить себе тогда права фогта над Райнау, Шенисом и Беромюнстером[583].
Таким же образом император впоследствии сумел преодолеть и даже использовать в целях своей территориальной политики кризис, пожалуй, наиболее тяжелый за весь период его правления — последствия катастрофы его войска под Римом в середине лета 1167 года. Тогда не только герцогство Швабия окончательно перешло в его прямое распоряжение, но он получил также значительные имущества и права тех представителей знати, которых под Римом погубила малярия. В южной Швабии в это время к нему перешли владения Вартхаузенов, Биберахенов и Швайнхаузенов, а из владений сеньоров фон Швабегг — фогтство над Аугсбургским и Урсбергским монастырями. Затем и в 1170-е годы ему довелось добиться дальнейшего крупного успеха в тех же областях. Его дядя Вельф VI, чей сын Вельф также стал жертвой римской малярии, передал императору свои обширные наследные владения в Швабии, которые сначала хотел предоставить своему племяннику Генриху Льву, ввиду отказа могущественного саксонского и баварского герцога заплатить за это предполагавшуюся сумму. Затем в январе 1179 года Вельф, после того как заключил договор о назначении Штауфена наследником, был пожалован своими аллодами и дополнительно выделенным имперским достоянием в качестве ленов. Тем самым было обеспечено будущее расширение сферы штауфеновского господства[584].
Начавшееся тогда же выступление Барбароссы против Генриха Льва, которое привело к смещению этого могущественного герцога и к радикальному обновлению политической обстановки в Империи, также принесло императору, с приобретением фогтства над Райхенау, новый выигрыш в его южношвабской территориальной политике. На севере Германии, который отныне вновь был открыт для влияния Империи, мероприятия Штауфена выглядели иначе. О распространении штауфеновских территориальных интересов в подлинном смысле слова здесь думать не приходилось. Император понимал это, применив для осуществления своих притязаний на этот регион средства имперской политики, разделив саксонское герцогство между архиепископством Кёльнским и домом Асканиев, но также вступив и на путь целенаправленной политики в отношении городов — здесь можно привести в подтверждение грамоты, изданные для Любека, Гамбурга и Бремена.
Набросанная здесь лишь очень грубо и обобщенно картина штауфеновской территориальной политики может произвести впечатление, будто отношения государя с княжеским и знатным окружением полностью управлялись столкновениями территориальных интересов различных династов, включая и самого главу Империи. Хотя им, без сомнения, и следует отвести центральную роль, подобная картина была бы, однако, неполной и искажающей факты. Разумеется, основополагающее значение приобретал имевший всеобщее признание королевский ранг, явно не в последнюю очередь касаясь участия в военном ополчении, равно как и обсуждения на советах и принятия политических решений во время хофтагов и имперских собраний. Поэтому следует порекомендовать глубже заняться вопросом о том, что же вообще представляли собой средства «княжеской политики», чтобы исчерпать всю сложность этих отношений. Здесь, несомненно, первым делом нужно еще раз указать на ленно-правовые связи, образовывающие само строение Империи. Однако помимо них император пользовался в особенности и такими средствами, как похвала и порицание, награждение и наказание.
Многочисленны свидетельства того, как Штауфен — не отличаясь в этом от своих предшественников на троне — за выдающиеся заслуги перед Империей, в значительной степени по поводу обширных военных предприятий эпохи его правления, удостаивал экстраординарными привилегиями или выдавал диплом награждаемым, которые обычно слабо были связаны с Империей. Так, например, князь Владислав Богемский в январе 1158 года получил королевский титул во исполнение заключенного с императором в июне 1156 года тайного договора о будущей поддержке им государя в действиях против Милана и об активной военной помощи против Польши летом 1157 года. Подобные факты повышения в ранге или наделения чрезвычайным правооснованием с самого начала правления Барбароссы могут быть многократно подтверждены свидетельствами. Можно, например, назвать возведение Австрии в ранг герцогства (сентябрь 1156 года), признание герцогства Сполето, маркграфства Тосканы, княжества Сардинии и прав герцога Вельфа VI на родовые владения Матильды в 1152 году или — спустя два года — передачу Генриху Льву права инвеституры в епископствах Ольденбургском, Мекленбургском и Ратцебургском, так же как и во всех епископствах, учреждаемых в будущем за Эльбой.
Летом 1167 года, вскоре после катастрофы, постигшей императорскую армию под Римом, когда вспышка малярии вызвала тяжелые потери среди князей и в войсках Штауфена, император принес свою благодарность происходившим с северо-запада Тосканы сеньорам Буджиано и Маона за помощь, оказанную в крайне опасный и тяжелый кризисный период, выдав диплом с подтверждением их владений и прав[585]. Таким образом, были отмечены представители местной знати, которые в обычных обстоятельствах едва ли удостоились бы контакта с императором.
Впрочем, авторитет императора гораздо отчетливее проявлялся в связи с порицаниями и наказаниями. Именно успешное разрешение конфликтов между князьями в существенной мере содействовало укреплению престижа верховной власти в Империи. Характерным примером этого является развитие отношений с Церингенами[586], которые в результате распространения штауфеновской власти на Бургундию вынуждены были смириться с тяжелым ущербом, нанесенным интересам их собственного господства. Хотя Фридрих после своего бракосочетания с Беатрисой Бургундской как бы в порядке компенсации передал им права на инвеституру в епископствах Лозаннском, Женевском и Сьонском (Зиттенском), Церингены могли осуществлять их лишь частично, и к тому же в 1162 году по приговору князей были лишены этих прав в отношении Женевы. Хотя здесь не может быть речи ни о порицании, ни о наказании в собственном смысле слова, неотвратимым результатом все-таки стал тяжелый кризис в церингенско-штауфеновских отношениях, который дополнительно обострился из-за отклонения кандидатуры Рудольфа фон Церингена на майнцский архиепископский престол (1160 год). Его урегулирование было достигнуто лишь с течением времени.
