Николай Смирнов—Сокольский - Рассказы о книгах
Заметка эта кажется мне весьма интересной. На революционность и близость Пушкина к декабристам в те годы не часто намекали даже и в зарубежной печати. В силу редкости ваттемаровского альбома не убежден, что содержание этой заметки известно всем пушкинистам.
Помимо дважды выпущенного «Всемирного альбома», Александром Ваттемаром издан ряд работ на французском и английском языках. Эти работы посвящены главным образом системе международного обмена предметами искусства, литературы и науки.
В примечаниях к этому рассказу читатель найдет относительно полную библиографию работ Александра Ваттемара по вопросу о международном книгообмене, помогающую дорисовать облик этого интересного человека 14.
«Я ПОМНЮ ЧУДНОЕ МГНОВЕНЬЕ…»
Старейшая детская писательница М. В. Алтаева—Ямщикова (псевдоним Ал. Алтаев) выпустила в 1955 году интересную книгу воспоминаний 1. В главе «Однажды субботним вечером…» она рассказывает о далеких днях своего детства и об одной из «суббот» у ее отца, артиста и режиссера В. Д. Рокотова, потомка знаменитого русского портретиста 18 века Федора Рокотова. Семья Рокотовых по имению издавна соседствовала с семьей Пушкиных.
«Субботы отца писательницы были обычными артистическими вечеринками. Собирались близкие люди, артисты, писатели, художники. Между прочим, семью В. Д. Рокотова считал своей семьей крестный отец писательницы художник А. А. Агин, творец непревзойденных иллюстраций к гоголевским «Мертвым душам».
Гости и хозяева пели, читали, рисовали, шутили… Автор вспоминает момент, когда тенор Ф. П. Комиссаржевский, отец драматической актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской, встал к роялю и запел романс Глинки на слова Пушкина:
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты».
Несмотря на желание певца (ниже будет ясно, почему) придать несколько иронический характер своему исполнению, бессмертные слова и музыка захватили присутствующих.
Среди них, здесь же, где–то в уголке, сидела чуточку чудаковатая, немного смешная, старенькая женщина, и по морщинистым щекам ее текли слезы… Она не замечала иронически–подчеркнутого обращения к ней певца, не замечала вообще ничего. Слушала, восторженно улыбалась и плакала…
Это была Анна Петровна Керн, которой в 1825 году влюбленный в нее Пушкин посвятил свои гениальные строки: «Я помню чудное мгновенье…»
Об увлечении Пушкина Анной Петровной Керн написано много, и нет нужды подробно повторять общеизвестные факты. А. П. Керн родилась в 1800 году и умерла почти 80-летней старушкой. Жизнь ее сложилась невесело. Отданная родителями еще молодой девушкой замуж за старика–генерала Е. Ф. Керн, участника войны 1812 года, грубого и неумного солдафона, Анна Петровна возненавидела своего мужа. С Пушкиным она впервые встретилась у своих родичей Олениных в Петербурге в 1819 году. Молодой Пушкин влюбился в юную красавицу, но та на него не обратила никакого внимания. Вторая встреча произошла через шесть лет, в конце июня 1825 года, в Тригорском.
Об этом А. П. Керн в своих воспоминаниях рассказывает:
«Мы сидели за обедом и смеялись… вдруг вошел Пушкин с большой, толстой палкой в руках… Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила. Он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость была видна в его движениях. Я тоже не нашлась ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним вдруг сблизиться: он был очень неровен в обращении, — то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, — и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту»2.
Прошло три или четыре недели. Влюбленный поэт явно не нашел верного тона, и, несмотря на ответную заинтересованность Анны Петровны, решающего объяснения между ними не было.
Между тем, тетушка Анны Петровны — П. А. Осипова, с тревогой следившая за развитием романа, поспешила увезти «от греха» племянницу в Ригу. О расставании с Пушкиным Анна Петровна вспоминала: «Он (Пушкин) пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр 2‑й главы «Онегина», в неразрезанных листах, — между которыми я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:
«Я помню чудное мгновенье…»
Когда я собралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, — не знаю. Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих «Северных цветах». Мих. Ив. Глинка сделал на них прекрасную музыку и оставил их у себя» 3.
Увлечение Пушкина нашло свое отражение в переписке поэта с Анной Петровной. Переписка началась письмом поэта в Ригу от 25 июля того же 1825 года. Оно начинается словами: «Я имел слабость просить позволения писать к вам, а вы — легкомыслие или кокетство–дать мне это позволение»4.
Анна Петровна незамедлила ответом, который вызвал новое письмо Пушкина. Всего поэт написал шесть или семь писем. Судьба одного из них Б. Л. Модзалевским, посвятившим отношениям Пушкина с Керн отдельную работу, не совсем ясно определена. Помимо этих шести или семи писем было еще одно «коллективное» письмо, в котором находилась восхитительная приписка Пушкина в адрес Керн, подписанная «Яблочный пирог». На этом, собственно, вся переписка поэта с пленившей его Керн закончилась, если не считать позднейших трех или четырех полуделовых записок, не имеющих существенного значения. Переписка оборвалась 8 декабря 1825 года, и главнейшей причиной надо считать последовавшее вскоре восстание декабристов, причинившее немалые волнения поэту.
После Пушкин неоднократно встречался с Керн, между ними возникли и более близкие отношения, но подлинная весна любви уже окончилась. Немногим позже их пути разошлись совершенно.
Анна Петровна Керн долго хранила письма поэта. В 1859 году она решилась опубликовать их вместе со своими воспоминаниями в журнале «Библиотека для чтения»5.
А. П. Керн была в дружественных отношениях с поэтами А. А. Дельвигом, Д. В. Веневитиновым, с братом Пушкина Львом и многими другими знакомыми и друзьями Александра Сергеевича. Из «Воспоминаний» ясно, что еще до встречи в Тригорском Пушкин и Керн уже хорошо знали друг друга по переписке Керн с А. Н. Вульф, которой пользовались Керн и Пушкин для выражения своих взаимных симпатий, а также по переписке Пушкина с А. Г. Родзянкой, — и здесь на первом плане опять–таки стояла Керн.
Этим, конечно, и объясняется то, что уже первые личные письма к Анне Петровне, написанные поэтом после свидания в Тригорском, полны очаровательной фривольности, остроумных шуток и блестящих сравнений.
Если мы обязаны Анне Петровне Керн как женщине, вдохновившей Пушкина на одно из самых замечательных своих лирических стихотворений «Я помню чудное мгновенье», то ей же мы обязаны и сохранением писем к ней великого поэта, являющихся едва ли не самыми блестящими образцами его эпистолярного наследия.
Б. Л. Модзалевский в своей работе «Анна Петровна Керн» приводит такой отзыв о посвященном ей стихотворении Пушкина:
«Я помню чудное мгновенье» — одно из гениальнейших стихотворений Пушкина, изумительно прекрасное по музыкальности стиха, по изяществу формы, по глубине содержания, возвышенности и искренности чувства… «Я помню чудное мгновенье» может выдержать любое сравнение. Это такой дивный гимн в честь возрождающего и облагораживающего влияния одухотворенной красоты, которым могла бы гордиться любая литература.
Своим «Посланием к А. П. Керн» Пушкин обессмертил ее так же, как Петрарка обессмертил Лауру, а Данте — Беатриче»6.
О письмах Пушкина к А. П. Керн Б. Л. Модзалевский цитирует высказывание В. Я. Стоюнина: «Прочитав его письма, каждый скажет, что их пишет не только влюбленный до безумия человек, но и человек необыкновенный. Тут раскрывается вся душа его, как и у всякого в порыве страсти. Все вообще его приятельские письма отличаются необыкновенным остроумием, неожиданными оборотами речи, шутливым тоном, даже и тогда, когда кажется совсем бы не до шуток; но в письмах к любимой женщине все это еще усиливается, а между тем здесь слышатся и бешеная любовь, и нежность, и опасения, и подозрения, и ревность, — и ничего нет натянутого, фальшивого, придуманного».
Не будем анализировать, почему любовь Пушкина к Керн оказалась всего лишь «чудным мгновеньем», о чем он пророчески провозгласил в посвященных ей стихах. Была ли повинна в этом сама Анна Петровна, виноват ли поэт или какие–то внешние обстоятельства–всему этому, повторяю, отведено не мало строк в специальных исследованиях.
Темой настоящего рассказа служит судьба писем Пушкина к Керн, которые она опубликовала в своих воспоминаниях. Проследим за ними поподробнее.
Опубликовав находящиеся у нее шесть писем поэта и одно коллективное, с припиской к ней Пушкина (подпись «Яблочный пирог»), Анна Петровна в 1870 году, уже в возрасте семидесяти лет, продала их редактору журнала «Русская старина» М. И. Семевскому.
