Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?
Мир между Израилем и Египтом явился результатом понимания Садатом того, что он может обеспечить международно установленные границы Египта, положительно отреагировав на психологическую потребность Израиля в признании. Дипломатия с Сирией не была завершена даже после того, как Сирии дали понять, что Израиль готов фактически предложить ей такую же сделку, как и с Египтом, то есть вернуть все Голанские высоты. Она не сработала частично потому, что покойный сирийский президент Хафез Асад хотел сначала решить вопрос о своем преемнике, и, частично, потому, что Сирия продолжала рассматривать себя представителем арабского, а отсюда и палестинского, национализма. И после смерти Асада его сын Башар, ставший его преемником, посчитал внутреннюю консолидацию более высоким приоритетом, чем переговоры с Израилем.
На пути израильско-палестинских переговоров имеются уникальные препятствия. Границы Израиля 1967 года с Египтом, Сирией и Иорданией отражают, по сути, международно признанные границы британского мандата в Палестине. Однако разделительная линия на Западном берегу основана на военном перемирии, и после подписания соглашения оба народа должны продолжать жить вместе на повседневной основе на очень ограниченном пространстве. Со своими арабскими соседями Израиль имел дело с суверенными государствами, территориальные притязания которых не были увязаны с уничтожением израильского государства. Однако его переговоры с ООП имели в виду партнера, национальная хартия которого до 1998 года включала положение об уничтожении еврейского государства и пропаганда которого среди собственного народа с тех пор не прекращала подтверждать эту цель.
Несмотря на эти преграды, Израиль и ООП собрались вместе в Осло в 1993 году для подготовки промежуточного соглашения, предназначенного для того, чтобы заложить фундамент для итогового всеобъемлющего окончательного соглашения. Как израильский премьер-министр Ицхак Рабин, так и Арафат предпочли бы победу. Они довольствовались соглашением в Осло, потому что каждый из них пришел к пониманию того, что у него нет иного выбора. Израиль был слишком силен, чтобы его можно было победить военным путем, а ООП имела так много международных сторонников, чтобы ее можно было победить политически. Ни одна крупная иностранная страна не была в состоянии снабжать оружием арабские нападения на Израиль или поддерживать политику конфронтации дипломатическим путем. Ни одна арабская страна не была достаточно сильна, чтобы начать войну с Израилем и сохранять себя достаточно долго, спровоцировав вмешательство вовне. С другой стороны, Израиль очень сильно зависел от американской помощи, чтобы выдержать моральную и политическую изоляцию, устроив разборки.
Неспособность Израиля покончить с интифадой 1987–1988 годов на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа оставили Израилю только четыре возможности: этнические чистки; аннексию Западного берега и создание государства, разделенного по расовому принципу апартеида; включение арабского населения в состав еврейского государства, или некая форма согласованного разграничения двух сообществ – то есть смириться с созданием палестинского образования, которое непременно когда-нибудь получит форму государственности.
Этнические чистки и апартеид были несовместимы с моральными убеждениями и политическими потребностями Израиля. Не готов был Израиль и к инкорпорированию всех арабов Западного берега в Израиль, так как это разрушило бы еврейскую природу этого государства. Достигнутое путем переговоров сосуществование между Израилем и арабским населением Палестины превратилось в единственный практически осуществимый вариант. Незадолго до своего убийства Рабин так высказался на эту тему австралийскому министру иностранных дел Гарету Эвансу, поздравившему его за то, что он выбрал путь мирного процесса: «Не я выбрал, – ответил Рабин, – а меня обязали».
Точно так же Арафат сел за стол переговоров только после того, как стало ясно, что у него не осталось никаких военных решений с применением обычных вооружений. Развал Советского Союза прервал его главную линию военного снабжения; после войны в Заливе[7] Саудовская Аравия прекратила свою финансовую помощь, а Кувейт выгнал палестинцев, прекратив поток денежных переводов. Когда я встретился с Арафатом в Париже в июле 1994 года по случаю получения им Премии мира имени Феликса Уфуэ-Буаньи совместно с Рабином и Шимоном Пересом, я спросил его, почему израильтяне должны доверять ему. «Потому что саудиты отказали нам в поддержке, – ответил он. – Иорданцы пытаются нас ослабить, а сирийцы стараются доминировать над нами».
Такое сочетание несочетаемых мотивов привело к готовившемуся в Осло соглашению, которое объединило крупный прорыв с разгулом неопределенностей. Впервые Израиль принял ООП как партнера по переговорам (хотя и не как государство), а ООП приняло существование Израиля де-факто, не убрав из своей хартии требование о его уничтожении. Часть Западного берега, оккупированная в 1967 году Израилем, была разделена на три зоны. В частности, зона А, составляющая примерно 45 процентов Западного берега, в которой проживало большинство палестинского населения, и сектор Газа были немедленно поставлены под полный палестинский контроль и должны были получить палестинские полицейские силы до 30 тысяч личного состава. В зоне Б должна была быть установлена палестинская гражданская власть, но при осуществлении контроля безопасности со стороны Израиля. Зона В, включавшая еврейские поселения, оставалась под израильской властью. Более 90 процентов населения было закреплено в районах, контролируемых палестинцами. А в результате последовавших соглашений там теперь около 95 процентов палестинского населения. Переговоры об окончательном урегулировании должны были начаться через два года и закончиться через пять лет (к маю 1998 года). Во время этого процесса Израиль был обязан постепенно передать дополнительную территорию из зоны Б в зону А. В ответ палестинские власти, как предполагалось, должны были постепенно улучшить атмосферу для сосуществования, арестовав известных лидеров террористических группировок и прекратив антиизраильскую пропаганду.
Подписание в сентябре 1993 года на лужайке Белого дома подготовленного в Осло соглашения явилось одним из тех случаев, когда надежда перевешивает все сомнения. Никто из присутствовавших никогда не забудет мучительное нежелание, с каким Рабин здоровался за руку с Арафатом, или надежду, прозвучавшую в почти библейском высказывании обычно такого немногословного израильского премьер-министра. И вряд ли кого могла обмануть кульминация долгого и извилистого пути Арафата от террориста к признанию как национального лидера, находящегося на одном уровне с другими действующими лицами. Степенное председательство президента Клинтона на церемонии и минимальная роль российского министра иностранных дел также свидетельствовали в пользу непререкаемого глобального лидерства, которое на тот момент четко выпало Америке.
Только самые упорствующие могли отказываться разделить чувства в этом скачке веры, который предоставлял данный случай. Даже тогда, когда трезвая мысль должна была бы раскрыть тот факт, что соглашение в Осло не затрагивало почти все ключевые вопросы: окончательные границы, будущее Иерусалима, судьбу палестинских беженцев, суверенитет, права на воду и военный статус палестинских территорий. Все эти противоречия оставались отложенными на окончательную стадию переговоров, намеченную на период через два года после этого события. В то время я написал статью, в которой задал эти вопросы. Что конкретно признавалось каждой из сторон? С какими убеждениями станут палестинские полицейские силы преследовать террористов? Когда полицейские силы могут стать скорее проблемой, чем решением? Подстегнет ли эйфория, вызванная церемонией на лужайке Белого дома, дипломатию к новым шагам? Или все окажется препятствием, если появится разочарование, когда возникнут неразрешимые разногласия?33
Расхожая мудрость гласит, что процесс взаимных шагов до итоговых переговоров создаст доверие между сторонами. На деле же произошло все наоборот. Палестинские полицейские силы выросли почти вдвое по сравнению с объемом, разрешенным соглашением в Осло, и они все больше приобретают характеристики армии. Да и не помогают они каким-то значимым образом в борьбе с терроризмом. А палестинская пропаганда против Израиля не прекращается.
Факт в том, что через какое-то время после церемонии в Белом доме внутренняя политика обеих сторон разошлась с целями дипломатии по поводу окончательного статуса. Израиль начал переговоры с ООП, будучи глубоко расколотым на два лагеря. Израильские «голуби» отнеслись к переговорам как к эсхатологическому катарсису, своего рода очищению души перед концом света, который примирил бы стороны, предал бы забвению их взаимные подозрения и в подлинной атмосфере сотрудничества привел бы к тому, что точное расположение границы потеряло бы свою важность. Израильские «ястребы» отвергали это как несбыточные фантазии. Они возражали, что отгораживание даст Израилю возможность обеспечить безопасность в форме «автономии», которая сделает оккупацию более приемлемой без предоставления когда-либо в будущем государственности ООП.
