Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?
6. Визит южнокорейского президента Ким Дэ Чжуна в Пхеньян и заигрывание Вашингтона с северокорейской столицей открыло новую фазу на Корейском полуострове. Все это едва ли было бы возможно без согласия Китая, если даже не поощрения, тут требовалось также еще и понимание со стороны Японии, и ее поддержка. А теперь, когда процесс пошел, он может двинуться в пока еще непредвиденных направлениях, что потребует величайшей степени координации политики между Вашингтоном, Пекином, Москвой и, что самое главное, Сеулом, как было сказано в начале книги.
7. У Соединенных Штатов есть национальный интерес, состоящий в том, чтобы не допустить или по крайней мере ограничить дальнейшее распространение ядерного оружия и включить страны Азии в сферу своей деятельности на этом направлении. Китай уже присоединился к ряду международных соглашений, направленных на запрещение распространения ядерной и ракетной технологии. Он согласился прекратить ядерное и ракетное сотрудничество с Ираном. Необходимы дальнейшие шаги, в частности, двусторонние соглашения между Индией и Пакистаном, с целью установления более строгого контроля над экспортом ядерных, химических и биологических материалов.
8. Мировой порядок – или азиатский порядок – не может образоваться из одной только стратегии баланса сил. Но его невозможно добиться и без него. А поддержание баланса сил в Азии требует согласованного взгляда на будущее региона. Соединенным Штатам следует маневрировать среди разной совокупности возникающих в Азии факторов, делая это умело и настойчиво, имея четкую долгосрочную перспективу. Они должны присутствовать, но без признаков доминирования. И они должны играть главную роль при возникновении опасностей, не превращаясь в главное лицо каждой конфронтации.
Любой серьезный диалог с азиатскими странами не должен исключать тему прав человека. Даже самая «реалистичная» американская администрация должна стремиться к таким целям, но не как к средствам травли, а как к проявлению глубочайших ценностей и потребностей Америки. Администрация, которой не удастся учитывать эту реальность, рискует не удержать поддержку со стороны общественности. Американский президент говорит от имени всех американцев, когда, отдав должное национальной гордости других обществ, он подтверждает эти озабоченности. Ни одна понимающая их интересы азиатская страна не станет их игнорировать.
Глава 5
Ближний Восток и Африка. Переходный период
В конфликтах на Ближнем Востоке эмоциональные побудительные мотивы проистекают из сил, сравнимых с теми, которые существовали в Европе XVII века. Расколы, возникающие либо по религиозным, либо по идейным соображениям, раздирают регион на части. Самым заметным является арабо-израильский конфликт. Однако трещины в самом исламском мире не менее сильны, хотя и не так заметны. Соединенные Штаты предприняли много дипломатических усилий в регионе для урегулирования арабо-израильской напряженности. И все же проблемы в Заливе и появление фундаменталистского Ирана – достаточно этих двух примеров – представляют огромную прямую угрозу американской безопасности и процветанию, а в перспективе, возможно, и самую большую угрозу.
Ирония американской роли в арабо-израильском конфликте состоит в том, что попытка администрации Клинтона в последний год своего пребывания у власти урегулировать его раз и навсегда вывела конфликт из разряда трудных в разряд неразрешимых. Израиль добивается признания территории страны, расположенной на упомянутых в Библии землях, и символического окончания преследовавших еврейский народ два тысячелетия гонений, кульминацией которых стал холокост. Для арабов – особенно палестинцев – цели Израиля представляются как требование признания и согласия на ампутацию своего культурного, религиозного и территориального отечества.
Конфликт, представленный таким образом, редко становится предметом компромиссов – по крайней мере, не за короткий период времени года американских выборов. На деле он обычно завершается затуханием, либо физическим, либо психологическим. Вряд ли такой конфликт может быть решен окончательно путем соглашения (даже если и должно быть таковое). Самым реалистичным предложением является предложение к сосуществованию. Стремиться идти дальше – значит подталкивать к насилию, как это имело место в Кемп-Дэвиде в июле 2000 года после встречи на высшем уровне в составе президента Клинтона, израильского премьер-министра Эхуда Барака и председателя Организации освобождения Палестины (ООП) Ясира Арафата. Проблема сейчас в том, будет ли сосуществование внесено путем переговоров или оно возникнет в силу дальнейших проб силы такого масштаба, который в аналогичный период в Европе привел к Тридцатилетней войне.
Одновременно исламский мир раздирается своими внутренними распрями. Некоторые из них являются продолжением исторического конфликта между цивилизациями Нила и Месопотамии; другие – между радикальными светскими режимами, такими, как в Ираке, и умеренными светскими режимами, как в Египте. В их числе также распри между фундаменталистами, из которых самым важным является правительство Ирана, и светскими режимами, как в Сирии, между полуфеодальными правительствами, такими, как в Саудовской Аравии или государствах Залива, и алчными более современными соседями, между арабами и персами, между суннитами и шиитами, представляющими секты ислама.
За последние три десятилетия между мусульманскими странами произошло больше войн, и гораздо более кровопролитных, чем между Израилем и исламским миром. Каждый из этих внутримусульманских конфликтов имел свои собственные внутренние градации и напряженности. Время от времени фундаменталистский Иран представлял собой бедствие для государств Залива и Саудовской Аравии (даже если страх государств Залива так велик, что не позволяет им этого признать). С другой стороны, Иран чувствует для себя угрозу в светском Ираке и со стороны фундаментализма талибанов в Афганистане – более мощного, чем даже его собственный, – который угрожает иранской безопасности как с севера, так и все сильнее с востока через Пакистан. Для Запада важной страной является Турция, сильнейшая военная держава в регионе, союзная Западу, дружественная Израилю и в силу своего географического положения важная для всех соперничающих сторон.
В таком океане страстей Соединенные Штаты стараются найти для себя какие-то определенные ориентиры. Не многие из их традиционных навигационных инструментов могут тут пригодиться. Конфликты в регионе не затрагивают вопросы демократии, потому что, за исключением Израиля, ни один из соперников не является демократией, что заставляет Америку сотрудничать с рядом государств на основе общих озабоченностей по вопросам безопасности. Факт заключается в том, что, совершенно просто, индустриально развитые демократии не могут допустить перекрытия для них доступа к нефти Залива или молчаливо согласиться с тем, что какая-то страна или группа стран, враждебно настроенных по отношению к их благополучию, будут доминировать в районе Залива.
И действительно, концепция «враждебности» сама по себе находится в постоянном изменении, как и сам этот регион. До конца 1970-х годов Иран был основой американской политики безопасности в Заливе; внутренняя революция, которую Соединенные Штаты не могли ни предотвратить, ни повести за собой, превратила страну в главную угрозу безопасности в этом районе. Задача защиты западных интересов в Заливе осложнилась еще больше из-за Ирака, второй по величине страны региона, также превращенной в противника после окончания ее войны с Ираном в 1988 году. Таким образом, безопасность Залива должна перестать зависеть от двух сильнейших стран, которые вступают в конфликт с более слабыми и ненадежно расположившимися странами, – работа, которой не позавидуешь.
Арабо-израильский конфликт
К 2000 году мир настолько привык к так называемому мирному процессу на Ближнем Востоке, что он практически почти не заметил, какой мучительной и горькой была история возникновения всего этого. В обстоятельствах, когда все чаяния народа, восстанавливающего древнюю родину, сталкиваются с сопротивлением тех, кто жил там в этом промежутке времени, трудно находить общие основы для диалога, и он становится только все более и более недостижимым по мере того, как делаются попытки приспособиться к верованиям предков.
Арабо-израильские переговоры, так или иначе, должны соединять территориальные и стратегические вопросы – то есть вопросы дипломатии – вместе с вопросами идеологии, религии и законности, – то есть вопросы теологии. Арабские страны просят Израиль уступить захваченную территорию, что практически осуществимо и носит материальный характер, в обмен на признание права на его собственное существование со стороны арабских государств, что вполне может быть и отменено. Отправная точка большинства переговоров – признание легитимного существования сторон переговоров – предопределяет неопределенный исход арабо-израильской мирной дипломатии.
