Инна Соболева - Принцессы немецкие – судьбы русские
Когда-то, в ранней юности, он, как и все его сверстники, обожал Александра I. Царская семья казалась идеальной:
Прекрасная! Пускай восторгом насладится
В твоих объятиях российский полубог.
Что с участью твоей сравнится?
Весь мир у ног его – здесь у твоих он ног.
Это написано в 1816 году, вскоре после возвращения царя-победителя из Европы. В конце мая того же года по совету Карамзина Мария Федоровна посылает в лицей Георгия Александровича Нелединского-Мелецкого, которому поручено заказать лицеисту Пушкину стихи в честь принца Оранского. Через два часа стихотворение готово.
Шестого июня вдовствующая императрица устраивает в Павловске праздник для новобрачных, своей дочери Анны Павловны и принца Оранского. На праздник приглашены лицеисты. После представления – бал и ужин, во время которого хор поет немного измененное стихотворение Пушкина. В знак особого расположения Мария Федоровна преподносит юному поэту золотые часы с цепочкой. Он принимает подарок с благодарностью.
Но проходит всего два месяца, и Пушкин «нарочно, о каблук» разбивает часы, подаренные вдовствующей императрицей. Почему? Для тех, кто понимает, что значила для Пушкина Елизавета Алексеевна, ответ очевиден: он узнал, как относятся к ней император и его матушка. С тех пор его отношение к ним обоим резко меняется. Он не может защитить Елизавету Алексеевну. Но он может сказать, что думает о ее муже, который посмел пренебречь прекраснейшей из женщин. А поскольку он – Пушкин, язвительные стихи мгновенно запоминаются:
Ура! в Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель громко плачет,
А с ним и весь народ.
Или вот это:
Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал,
Зато был фрунтовый профессор!
Но фрунт герою надоел –
Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел!
И вот уже развенчан «вождь побед» (так сам Пушкин в юности восторженно называл Александра). Насмешки император не прощает. Словом ответить не может. Отвечает «делом» – ссылкой.
По счастью, Мария Федоровна не подозревает об отношении Пушкина к Елизавете (слухов-то нет: о неземной любви сплетничать неинтересно). Если бы знала, непременно придумала бы, как обернуть это против невестки.
Годы совместной жизни их не примирили. Если раньше хотя бы иногда истинное лицо Марии Федоровны проглядывало из-под маски, с годами маска так приросла к лицу, что отличить мнимое, так тщательно за долгие годы выпестованное, от подлинного было уже невозможно. На людях она всегда была доброжелательна, заботлива, благонравна. И нередко в глазах тех, кто мало знал обеих императриц, определено выигрывала в сравнении со сдержанной, немногословной, но ироничной невесткой. А вот того, что эти женщины – антиподы, не заметить было невозможно.
Между тем сходство Елизаветы с Екатериной Великой (не внешнее – внутреннее, глубинное) становилось все очевиднее. Екатерина ведь тоже долгие годы носила маску – иначе не выжила бы и уж наверняка не стала бы тем, кем стала. Но с годами она делалась все естественнее: императрице уже не нужно было скрывать свое подлинное лицо. Кому-то не нравится? Что ж, это его проблемы. Елизавета тоже не была исключением, ей тоже приходилось носить маску, скрывать свои чувства, отношения, обиды. Возможно, ей было даже труднее, чем другим императрицам: была от природы слишком искренна, открыта, откровенна. Но – и талантлива. Так что поначалу маска милой, безропотной супруги наследника престола казалась занятной игрой. Потом надоела. Потом сделалась отвратительна. И она все чаще позволяла себе оставаться самой собой. Сначала с людьми близкими. И они были еще больше очарованы. Со временем – вообще отбросила маску. Как когда-то Екатерина. Но та отвоевала себе право быть собой, у этой завоеваний не было – была только внутренняя свобода.
Вот эта внутренняя свобода и роднила этих, столь непохожих друг на друга женщин. Они обе не столько под давлением обстоятельств, сколько по велению сердца занялись изучением русского языка, сумели почувствовать его богатство, его неповторимую прелесть, и – только двое из немецких принцесс, ставших русскими царицами, – овладели им в совершенстве. А уж углубляться в изучение истории России, ее обычаев вообще не было необходимости – только собственное желание. Природа этого желания проста – любовь. Они обе полюбили Россию. Глубоко и навсегда. В Москве в Историческом музее хранится кружка Елизаветы Алексеевны с надписью: «Я русская и с русскими почию». Но Елизавета, в отличие от Екатерины, не переставала любить и Германию. Уже после победы над Наполеоном она навестила свое родовое гнездо, Баден-Баден. Писала оттуда: «Я нахожусь в одном из прекраснейших мест на земле. Единственный его недостаток то, что этот прекрасный уголок находится не в России».
Летопись Цистерцианского монастыря в Лихтентале под Баден-Баденом сохранила подробности того визита Елизаветы на родину:
В июне 1814 года под звон колоколов и грохот орудий в Баден-Баден въехали императрица России Елизавета, сестры великого герцога Карла и их мать маркграфиня Амалия… Их приветствовала нескончаемыми криками «Виват!» собравшаяся толпа горожан от школьников до стариков. Двенадцать молодых девушек тут же окружили княжескую карету; две из них передали Ее императорскому величеству нижеследующие строфы, которые она благосклонно приняла.
Тебя приветствует Отчизна,
И мы приветствуем Тебя,
Взошедшая на трон великая княгиня!
Твой облик в глубинах сердца сохраняя,
Тебя прислал Великий из великих,
С Невы, сестры морей, далеких берегов…
Что поднести Тебе? Пусть будет дар не нов,
Подарок малый любовью возвратится:
Наш дар любви – венок цветов с родных лугов,
И знаем мы, Твой разум светлый
К природе из дворцов сойти готов…
Стихи, надо признать, далеки от совершенства. А может быть, перевод не слишком хорош. Зато очевидно: жители Бадена понимали свою принцессу. Она писала:
…Не хватит и целого года, чтобы по-настоящему узнать все красоты этой местности. Я была рада жить в старом замке (сейчас этот замок официально именуется Новым, хотя строили его не так уж недавно: с XV по XVII век. – И. С.), все этажи которого украшены семейными портретами. Замок стоит на горе, а над нашими головами, на горе еще выше, видны руины другого замка (построенного в XI веке и именуемого теперь Старым. – И. С.). Это настоящая колыбель моей семьи, окруженная скалами и древними дубами! У наших ног, в долине, как в амфитеатре, лежит небольшой городок Баден, а мы плывем на парах его горячих источников и тех, которые создают для отдыхающего общества легкую жизнь…
Кстати, при том что нет никаких оснований усомниться в правдивости записи в летописи Цистерцианского монастыря, будто «монастырь в Лихтентале интересовал Елизавету гораздо больше, чем курортная жизнь», именно с ее приезда, с лета 1814 года, Баден стал общепризнанной летней столицей Европы. Особенно его полюбили русские. Бывали здесь великие князья Николай Павлович (будущий император Николай I) и Михаил Павлович, Александр Николаевич (будущий император Александр II), великие княгини Елена Павловна и Ольга Николаевна. Райским местом считали Баден последний канцлер Российской империи Горчаков и (позднее) великий князь Николай Михайлович.
Из писателей первым в Бадене побывал Жуковский, за ним – те, кто, в отличие от Пушкина, имел право уезжать из России: Тургенев, Гончаров, Достоевский, Лев Толстой, Гоголь, Вяземский, Владимир Соллогуб.
Любили отдыхать в Бадене прославленные генералы Отечественной войны: Барклай-де-Толли, Милорадович, Теттенборн. Забавно, что сюда же приезжали генералы, которые воевали против русских в коалиционных войнах. И те, кто только что были злейшими врагами, наслаждались ничем не омраченной жизнью курортного городка. Встречались на Лихтентальской аллее, в игорном доме, жили в одном отеле.
Русские аристократы – Гагарины, Голицыны, Муравьевы, Львовы, Лобановы-Ростовские, Долгоруковы – покупали и строили здесь роскошные виллы. С легкой руки Елизаветы Алексеевны Баден-Баден все более становился русским городом. Ежедневная газета «Бадеблатт» писала:
Летом в Бадене русские играют важную роль, и им надо отдать должное: большинство из них отличают изящные манеры и благородный характер. Ни одна нация не может сравниться с ними касательно вежливости, хорошего вкуса, элегантности и либеральных взглядов. Видя и слыша их, отбрасываешь привычные предрассудки. Нам хотят представить этот народ варварами, ставшими такими под гнетом тиранов. Баден реабилитирует русских и поет славу царю России.
