Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
Часто эти братства забывали о своей истинной цели. Подчеркнутая таинственность их обрядов, угнетение учеников их наставниками и постоянные войны или ссоры с соперниками, разумеется, мешали братьям оказывать помощь друг другу. Старый режим пытался запретить такие корпорации. Законодательное собрание подтвердило этот запрет в своем ограничительном законе 1791 г. Тем не менее корпоративная система глубоко укоренилась среди не слишком талантливой, но драчливой части работников, и в этой среде цеховые братства существовали еще долго.
В 1823 г. ученики восстали против своих мастеров и основали Общество независимых. В 1839 г. произошло еще одно восстание, в результате которого появилась новая, лучшая ассоциация ремесленников. Как раз в это время шла подготовка к экспедиции в Алжир, и потому в южном морском порту Тулоне собралось много рабочих. «Мать» цехового братства предложила, чтобы странствующие подмастерья позволили ученикам жить в одних с ними комнатах. Подмастерья отказались и были так оскорблены этим предложением, что ушли из дома «матери» и приказали учениками следовать за ними. Однако ученики в свою очередь ответили отказом, сняли с себя знаки своего подчиненного положения и основали Общество союза. У них уже не было ни знаков принадлежности к братству вроде тростей и лент, ни пароля, ни объединяющего клича, ни воинственных гимнов. У их общества была лишь одна цель – помощь друг другу и взаимовыручка. Это, конечно, была организация правильного типа. Именно такие общества в конце концов стали преобладать среди трудящихся, и в результате старая система цеховых братств постепенно перестала применяться.
В это время парижане начали замечать рост активности и богатства французского народа. Наполеон смог стимулировать этот рост, но для этого императору понадобилось ограбить весь мир ради собственной «славы». Теперь Париж быстро развивался. В 1816 г. в нем было 710 тысяч жителей[247]. В 1826 г. их было 800 тысяч, в 1836 г. их стало 909 тысяч, а в 1846 г. больше миллиона (1 миллион 53 тысячи).
При Реставрации были построены мост Инвалидов, мост Арколь и другие мосты через Сену. На площади Рояль (Королевской площади) была поставлена статуя Людовика XIII работы Корто и Дюпати, на площади Виктуар (площади Побед) – статуя Людовика XIV работы Бозио, была установлена бронзовая статуя Генриха IV работы Лемо, отлитая из статуй Наполеона и его генерала Дезе. В этот же период улицы были освещены газовыми фонарями, пассажиров стали обслуживать омнибусы и была организована эффективная полиция.
При Июльской монархии большой вклад в развитие Парижа внес Рамбюто, префект департамента Сена. Именно он построил в то время мост Луи-Филиппа и мост Карусель. Была проложена улица, которая теперь носит имя Рамбюто, и создан план площади Согласия с Луксорским обелиском и окружающими его восемью статуями – символами восьми главных городов Франции. Была также установлена колонна в честь Июльской монархии (Июльская колонна).
Была достроена арка на площади Звезды и реставрированы два чуда средневековой готической архитектуры – Нотр-Дам и Сент-Шапель. Среди других завершенных зданий можно назвать церковь Мадлен, Пантеон, Бурбонский дворец и дворец на набережной д’Орсе. Были также построены здания Школы изящных искусств, Медицинской школы и высшей нормальной школы на улице Ульм. Были заложены площади Лувуа и Сен-Сюльпис, вторая – с ее прекрасным фонтаном работы Висконти[248].
И наконец, Тьер и Гизо дали французской столице ту систему застав, которая окружает Париж, и построили (в 1841 г.) отдельно стоящие форты. Тогда оппозиционная пресса писала, что эти форты годятся быть только тюрьмами, а значит, деспотическое правительство вооружается против Парижа, но они принесли парижанам огромную пользу во время осады 1870 г.
В ту эпоху Париж выглядел далеко не так, как выглядит сегодня. Самыми крупными улицами центра столицы были так же, как сейчас, улицы Сен-Дени и Сен-Мартен. Проспект Оперы, бульвар Сен-Жермен, улица Школ и другие знаменитые артерии Парижа еще не были проложены. Богатые кварталы располагались вдоль бульваров Малерб, Осман и Перейр и проспектов Вилье и Курсель и вдоль широких улиц, которые расходятся лучами от Триумфальной арки. Переполненные людьми кварталы и трущобы, которые теперь тянутся вдоль северных и южных бульваров, тогда еще не существовали. В тогдашнем Париже было всего двенадцать округов. Сейчас их двадцать: еще восемь были образованы позже, когда в состав города включили пригородные коммуны. И когда в те годы водевильные актеры хотели посмеяться над внебрачными любовными связями, они называли такую связь «браком, заключенным в ратуше тринадцатого округа».
В Париже по-прежнему было много запутанных лабиринтов узких улочек, где по обеим сторонам стояли старые дома. Разумеется, там было очень сыро, потому что солнечные лучи редко проникали туда. Именно эти ряды домов давали огромное преимущество тем, кто сражался на баррикадах во время многочисленных революций, потрясавших Париж в 1830 и 1848 гг., а также во время менее успешных восстаний. Один из самых знаменитых таких лабиринтов занимал место между Триумфальной аркой Карусель и старым Лувром.
На узких улицах этого квартала можно было увидеть лачуги, в которых устроили свои лавки торговцы попугаями и другими экзотическими птицами. Кажется, некоторые из этих лачуг находились у самой границы Тюильри.
В эпоху Реставрации очень мало парижских улиц имели тротуары. В 1830 г. во всей столице насчитывалось только 16 километров (ок. 10 миль) таких пешеходных дорожек. Июльская монархия сделала много для исправления этого дурного состояния улиц, и при ней суммарная длина парижских тротуаров увеличилась до 195 километров (ок. 140 мил). Но даже там, где тротуары существовали, они были узкими и неровными. Пешеходы могли защититься от проезжающего транспорта, только прижимаясь к стенам или взбираясь на ступени домов. Дома тоже обычно были маленькими и узкими, хотя часто насчитывали пять или шесть этажей, их черепичные крыши были очень крутыми и были оборудованы водосточными желобами, из которых на головы прохожим часто проливались целые потоки дождевой воды. Если улицы вообще были вымощены, то во многих случаях мостовая была сделана из известняковых блоков. Эти блоки были уложены неровно и очень непрочно, а потому во время восстаний служили готовым материалом для умелых строителей баррикад. Щебеночное покрытие, изобретенное шотландским инженером Джоном Лаудоном Макадамом, который умер в 1836 г., стало применяться в Париже лишь после 1849 г. Канализационная система тоже была совершенно недостаточной. В 1806 г. ее суммарная длина была всего 25 метров (ок. 75 футов). Правительство Луи-Филиппа, особенно в тот период, когда префектом был Рамбюто, увеличило эту длину до 79 метров (ок. 240 футов). Однако основная часть подземного Парижа была построена при Второй империи[249]. Туалеты в парижских домах до 1848 г. были точно такие же, как сейчас во французских деревенских коммунах. Неудивительно, что эпидемия холеры в 1832 г. унесла столько жизней!
Улицы не были приподняты в центре для стока воды, как сейчас; наоборот, в центре улицы делали борозду, по которой вода стекала, как по желобу. Поэтому после сильной грозы перейти улицу было все равно что перейти вброд ручей. В таких случаях предприимчивые люди клали поперек желоба доску и за плату в 1 су помогали пешеходам перейти на другую сторону, не замочив ног. Карл Верне изобразил широко распространенную сцену на одной из своих гравюр и назвал ее: «Проходите, платите». Кроме того, посередине улицы, через одинаковые промежутки, были люки, которые вели в канализационные трубы. Правда, они были накрыты железными решетками, но громоздкие телеги и кареты часто разбивали эти решетки, чем наносили большой вред товарам или пассажирам.
Население столицы было так скучепно, что в ней не было ни одного сквера, куда люди могли бы прийти и даже в летнюю жару глотнуть свежего воздуха. Стоит упомянуть и еще об одном неудобстве. Вода Сены почти никогда не была пригодна для питья, но те, кто приезжал в столицу из провинции, не так ясно осознавали это, как парижане. Поэтому приезжие часто не принимали достаточно мер предосторожности и расплачивались за это всевозможными болезнями, в том числе эпидемическими. Водопровод, подающий воду в дом, люди того времени так же не могли себе представить, как газ, поступающий по трубам на каждый этаж. Воду брали из колодцев или из колонок, или же ее доставляли в дом водоносы. Некоторые из наиболее преуспевающих водоносов имели двухколесную телегу, которую везла лошадь, и ходили от двери к двери. Все парижане, жившие в то время, видели их и потом могли вспомнить, как эти здоровяки «овернцы»[250] (прозванные так потому, что первоначально почти все они были из Оверни и других регионов Центральной Франции) каждое утро взбирались по лестнице, неся на плечах два ведра воды на коромысле и наливая из этих ведер воду своим клиентам. Ведро воды стоило 1 су или даже больше. Ничто не удивляло приезжих в Париже больше, чем то, что в этом городе за воду надо было платить, как за все остальное.
