Чезаре Ломброзо - Политическая преступность
Страшная бедность рабочих в Бадене после разорения крупных фабрик была уменьшена эмиграцией до 12 тысяч человек в 1851–1858 годах.
Лорд Дерби сказал однажды следующее:
«Я всегда держался того мнения, что если наша страна была избавлена от бедствий, испытываемых другими, так это зависело от того, что мы можем сбывать за море избыток нашего населения и товаров, производимых нашими фабриками».
В самом деле, целые океаны, весь свет служит предохранительным клапаном для Англии; у Америки есть еще громадные, никем не заселенные пространства, а единственными ресурсами Италии служат лишь берега с их каботажем да колонии, куда мы стремимся в силу традиций или близкого соседства. Но вместо того чтобы оставлять эти ресурсы в руках бессовестных спекулянтов, дающих большую выгоду немногим к ущербу всех, нам следовало бы подумать о передаче дела эмиграции в руки торговых и филантропических ассоциаций и правительства, которое одно, при помощи своих консулов и флота, в состоянии вести это дело как следует.
Хорошо направленная и хорошо поставленная эмиграция могла бы обеспечить Италии спокойствие даже на время сельскохозяйственных кризисов, давая исход земледельческим рабочим, которые, будучи более невежественными и менее организованными, чем фабричные, апатично прозябают в деревнях, и хотя пока еще не бунтовали, но голод может толкнуть их и на восстание.
Еще лучше было бы, если бы вместо эмиграции за океан мы направили ее в глубь страны, где еще имеются тысячи гектаров необработанной земли, принадлежащей нескольким лицам, которые предпочитают держать ее впусте, причиняя тем ущерб богатству страны и сами не получая никакой выгоды.
Национальный интерес страны должен бы заставить государство отнять эти земли у невежественных владельцев и передать их новым колонистам. Оно принесло бы этим гораздо больше пользы, чем швырянием миллионов на постройку крепостей и военных судов да на заселение отдаленных стран.
17) Общественное призрение. Но всего этого недостаточно, однако же. Помимо рабочих, конечно, заслуживающих нашего внимания, есть еще лица, по многим причинам, частью личным, частью общественным, не находящие себе работы или к ней неспособные. Государство должно позаботиться и об них.
Когда мы видим, что Франция, например, тратит 151 миллион в год на общественное призрение, Англия содержит более миллиона бедных, а Америка в одном только Нью-Йорке тратит на это более 7 миллионов долларов, и все для того только, чтобы поощрять нищету, беззаботность и лень, то приходится признать, что призрение такого рода слишком убыточно и более вредно, чем полезно. Официальные учреждения, в которых проявляется общественное милосердие, – все эти больницы, приюты, ломбарды – следовало бы передать в руки ассоциаций взаимной помощи, с тем чтобы они помогали только честным и готовым работать беднякам, рекомендованным всем известными и уважаемыми лицами.
В Германии действует смешанная система общественного призрения и частной благотворительности, известная под именем Эльберфельдовской, уменьшившая количество нищих с одного на 12 обывателей до одного на 83. Эта система состоит в посещении бедняков на дому (в особенности тех, которые стыдятся просить милостыню), в снабжении их работой и в нравственном на них влиянии; одним словом, она представляет собой полную противоположность бюрократической организации благотворительности.
И уж конечно, частная помощь, несмотря на некоторые свои недостатки, гораздо предпочтительнее официальной, так как она совершается на добровольные пожертвования и в высшей степени гибка, то есть способна приноравливаться к обстоятельствам и исправлять замеченные ошибки, тогда как государство стремится всюду ввести однообразие, а на подробности не обращать внимания.
Нельзя и не должно требовать от бедных людей большей предусмотрительности, чем та, к которой они способны. Наши современники нисколько не хуже и не лучше, не невежественнее и не беззаботнее наших предков, только общественная машина стала теперь сложнее, на месте домашней экономии стоит теперь политическая, семья уже не может более довлеть сама себе. В общем, мы еще не вполне приспособились к новым условиям жизни, и на долю высших классов выпадают обязанность и честь ускорить такое приспособление.
Глава 4. Политическая профилактика (продолжение). Физические, политические и социальные факторы
1) Физические факторы. Среди причин политических преступлений наибольшее количество – климат, почва, раса, географическое положение и прочие – не может быть устранено человеком, но человек должен по крайней мере попробовать смягчить их действие.
Так, для того чтобы смягчить влияние почвы, следует вырубить леса и позаботиться о путях сообщения, что, затрудняя восстания, даст правительству большую прочность[42].
Было бы, однако ж, очень ошибочным прилагать к жарким странам, где бунты так часты и безрезультатны, те же правила, что к странам холодным, где бунты редки и являются иногда симптомами революции.
2) Пища. В наше время голода нечего бояться, так как Америка и Дальний Восток запружают наши рынки хлебом, обусловливая даже значительное падение цен.
Вот поэтому-то покровительственные пошлины на хлеб могут быть теперь могущественным орудием в экономической борьбе и для стран плодородных будут очень полезны как средство повысить культуру земли. Но там, где, как в Италии, они обогащают нескольких лиц, спекулирующих предметами первой необходимости, покровительственные пошлины могут только вызвать беспорядки, особенно при неурожае.
Там, где, как в Испании и Италии, есть округа с различным климатом, искусно распоряжаясь культурами, можно устроить так, чтобы северные провинции в минуту нужды приходили на помощь южным и наоборот. Надо только следить за тем, чтобы культуры пищевых растений соответствовали климату и почве.
Следует также покровительствовать распространению тех мер, при которых современная политическая экономия советует понижать цены пищевых продуктов, как, например: экономические кухни; кооперативные деревенские очаги, которые приводят одновременно к трем выгодным результатам – сбережению, гигиеничности и взаимной помощи; наконец, кооперативные магазины, уничтожающие всякий след монополии.
Зная, что голодовки чаще всего бывают в странах, питающихся одним каким-нибудь хлебом, как, например: в Индии и Китае – рисом, в Ирландии – картофелем, в Венецианской области – маисом, и что пеллагра свирепствует там, где употребляют в пищу легко портящиеся от влаги продукты, как, например: рожь – в Германии, маис – в Италии, нужно советовать (приказания ни к чему не ведут) сеять другие сорта хлебов и приобретать сушилки.
3) Алкоголизм. К вопросу о питании близко примыкает вопрос о пьянстве, а мы видели, какое влияние оказывает это последнее на силу и направление бунтов. Значит, законодатель должен позаботиться об обуздании этого порока раньше, чем его обуздает улучшение экономической и нравственной обстановки низших классов народа.
С этой целью следовало бы внести некоторые стеснения для выделки и продажи алкоголя. Если такая мера и кажется с первого взгляда насилующей свободу торговли, то она по крайней мере вернет народ к потреблению вина, то есть самого безвредного из спиртных напитков, если оно только не поддельно. И это нисколько не идет вразрез с либеральным режимом – доказательством может служит штат Мэн, в котором не только виноторговцы отвечают за все убытки, причиненные пьяницами, но даже количество водки, покупаемое одним лицом, ограничено.
В некоторых государствах прибегают к строгим мерам против пьяниц. Так, в Ирландии актом 1861 года мировым судьям дано право отправлять их в исправительные дома; в Шотландии они наказываются штрафом в 40 шиллингов и 14 днями тюрьмы (закон 1862 года); в Англии всякий, найденный пьяным в публичном месте или в кабаке, платит штраф в 10, 20, 40 шиллингов, смотря по тому, в который раз попался.
Но эти репрессивные меры не дают заметных результатов. В Белфасте, например, одна женщина 240 раз сидела в тюрьме за пьянство; в Дублине другая женщина сидела 190 раз, а в Уотерфорде третья – 141 раз.
Поэтому в Англии теперь уже не арестовывают пьяниц, ведущих себя тихо. Там теперь сохранились только законы 1872 и 1874 годов, в силу которых воспрещается продажа спиртных напитков по воскресеньям, да и то в течение нескольких часов, так как билль 1884 года, предлагавший распространить запрещение на целый день, был отвергнут.
В Швейцарии, напротив того, эта самая мера введена была в 1853 году; в Ирландии (в нескольких городах) – в 1878 году, а в 1881 году – в Уэльсе.
В Швеции с 1855 года господствует так называемая готенбургская система, состоящая в том, что продажа спиртных напитков монополизирована в руках муниципальных учреждений. Вдохновившись этой системой, некоторые предлагают передать монополию торговли спиртными напитками в руки местных выборных комиссий.
