Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»
Эта догма специфичности "символического языка" соматических расстройств являлась, однако, одним из фундаментальных положений, выдвинутых создателями американской психосоматики Dunbar. Alexander... Я счастлив напомнить, что начиная с 1951 г. Michaux настаивал на "meiopragie d’appel", понимая под этим термином тенденцию психосоматических процессов локализоваться в соответствии с врожденной или приобретенной функциональной недостаточностью того или лругого органа, и констатировать, что г-н Wittkower из Монреаля пишет в своем интересном нрдавнем обзоре "Двадцать лет психосоматической медицины в Северной Америке": «В разных местах обнаруживается тенденция критиковать ранее принятые понятия: представление о психогенезе, поскольку оно затрагивает психосоматичрские болезни, было "разрушено", были разбиты вдребезги представления о "специфичности". Таким образом, в Америке даже психоанализ отступает в вопросе о специфическом отношении органических расстройств к расстройствам психогенным, Это отступление показательно, ибо затрагивается одно из наиболее важных положений теории психогенеза.
Присутствуя при этом отступлении, мы в то же время видим, как каждый день приносит подтверждения особого значения нервной системы в контроле основных регуляций... Вследствие этого невозможно в настоящее время заниматься психосоматической медициной, пренебрегая важностью "нервизма", т.е. концепции которая подчеркивает доминирование центральной нервной системы в контроле соматических феноменов. В этом плане работы русской школы дали очень ценные результаты.
Повторяю еще раз, наша задача не заключается в том, чтобы спорить по поводу сравнительных достоинств психоанализа и кортиковисцеральной физиологии... Актуально проводить в нашей повседневной психосоматической практике тщательное изучение соматических феноменов, пытаясь уточнить, какие из них психогенны и имеют символическое значение и кякие— нейрогенны и имеют значение физиологическое. И если только будущее может окончательно выяснить удельный вес каждой из обоих этих категорий явлений, то пока все, что нам известно о наследственности и о преморбидной предрасположенности, заставляет думать о превалирующем значении состояний второй категории...
Резюмируя, можно сказать, что в основном критика Ф. В. Бассина затрагивает вопрос о чрезмерном значении, которое придается, по его мнению, психоанализу в теоретическом обосновании нашего «Revue» и нашей психосоматической медицины.
На это Smirnoff не ответил. Он только защищал психоанализ как таковой и гений Freud в частности. Не в этом, однако, заключается поставленная проблема. Как мы уже отметили выше, подобные споры нам представляются устаревшими. Для нас главная задача — точно определить место психоанализа в понимании и лечении психосоматических заболеваний. Если его применение, по моему убеждению, существенно при невротических состояниях любого типа, то его роль при соматических заболеваниях (даже если допустить, что последние носят психосоматический характер, т. е. даже если эти болезни провоцируются или поддерживаются факторами психологического характера), мне представляется ограниченной...»
Ответ д-ру Smirnoff.
В связи с появлением на страницах «Revue de medicine psychosomatique» статьи д-ра Smirnoff, содержащей критику некоторых моих высказываний по поводу психосоматического направления и фрейдизма, я хотел бы ответить моему уважаемому оппоненту.
Прежде всего я хотел бы выразить удовлетворение, которое вызывает живой отклик французской печати на публикации «Журнала невропатологии и психиатрии имени С. С. Корсакова». При всем отличии наших принципиальных позиций от идей, воодушевляющих французских сторонников психосоматической медицины, мы связаны с нашими французскими коллегами общностью практических задач, и прежде всего общим стремлением к уменьшению страданий больного человека. Мы не должны поэтому жалеть усилий, чтобы устранять из наших разногласий то, что принципиально устранимо, и отчетливо устанавливать, почему другие элементы концепций остаются все же несовместимыми.
Вместе с тем мы должны быть откровенны в наших спорах и стремиться к таким формам дискуссий, которые способствуют углублению научных представлений. В этой связи я хотел бы, прежде чем перейти к обсуждению существа наших разногласий, сделать несколько замечаний по поводу формы полемики.
Обмен мнениями между сторонниками разных научных направлений становится интересным и полезным, если в результате его уточняется, в чем именно заключаются расхождения, и выделяется главное в споре. Напротив, полемика становится малоинтересной, если предметом критики оказывается не подлинная мысль оппонента, а ее неправильное толкование.
Я напоминаю эти банальные положения потому, что, к сожалению, аргументация д-ра Smirnoff (пусть он меня извинит) в некоторых случаях опровергает построения, которые им же самим создаются. Такого рода неправильности особенно досадны, если те, кто желает разобраться в сущности спора, не могут обратиться к первоисточникам из-за языковых трудностей. А ведь именно так обстоит дело на этот раз, поскольку мои возражения проф. Musatti, которые являются главным предметом анализа д-ра Smirnoff, на французском языке опубликованы не были.
Другой момент, который уменьшает полезность научной дискуссии, это излишняя резкость выражений. Ничего не доказывая и не говоря даже о подлинной страстности убеждения, такая резкость лишь привносит в полемику эмоциональный тон, индуцирующий противоположную сторону на аналогичные резкости. Легко представить, как неблагоприятно может отозваться на научном уровне дискуссий подобная взволнованность. К сожалению, и об этом обстоятельстве пришлось вспомнить, читая некоторые строки, написанные д-ром Smirnoff. Перехожу к существу ответа.
Первая часть статьи д-ра Smirnoff содержит два критических довода. Один из них затрагивает вопрос о критериях истинности научного знания. Другой связан с проблемой экспериментального обоснования психосоматических представлений. Остановимся на каждом из этих доводов последовательно.
Д-р Smirnoff обсуждает, что по моему мнению является критерием истины. Он приходит к выводу, что «хочет ли Ф. В. Бассин того или нет, конечный критерий истинности (курсив наш.— Ф.Б.) теории дается для него социальным прогрессом» (а не соответствием теории объективной действительности.— Ф.Б.). Сделав такой вывод, д-р Smirnoff обобщает: «становится ясным, что проводимая Ф. В. Бассиным критика психоанализа, заключающаяся в утверждении, что только теория, ведущая к социальному прогрессу, может быть истинной (курсив наш.— Ф. Б.), устанавливает план дискуссии, в котором может применяться только догматическое утверждение или отрицание».
По поводу этих замечаний д-ра Smirnoff я должен сказать следующее. Если я действительно когда-либо утверждал, что критерием истинности теории является степень ее содействия социальному прогрессу, то д-р Smirnoff прав, заявляя, что опираясь на такое прагматическое понимание, ни к чему, кроме догматических суждений, прийти нельзя. И второе. Когда я упомянул выше, что аргументация д-ра Smirnoff опровергает построения, которое им самим же создаются, я имел в виду именно этот спор о «критериях истины».
Действительно, прав ли д-р Smirnoff утверждая, что, по моему мнению, «существуют два разных способа для суждения о правильности (курсив наш.— Ф.Б.) научной теории. С одной стороны, это ее достоверность, а с другой — роль, которую теория играет в эволюции цивилизации и общества»? Я вынужден решительным образом отклонить такое превратное толкование.
