Гванета Бетанели - Гитарная бахиана
Действительно, безошибочно распознавать «кто есть кто или кто есть что…» — удел не для каждого! Ведь, «Не всем дано, что не может даться!» Потому, в виде короткой ремарки выскажусь, давно ношу в себе, что никак не должно представляться открытием Америки, где, при сопоставлении удачных переложений с неудачными, удельный вес первых значительно ниже уд. веса вторых. А в нашей вовсе небогатой культ-географии, т. е. в сети специальных учебных заведений самого разного уровня, обязанных обучать серьезно — глубоким навыкам музыцировения к сожалению обучения транскрипции не сыщешь (хотя, может где и гнездится исключение — авт.). Согласитесь, что архиважное для истинного профессионала дело пущено на обыкновенный самотек.[23]
Молодым коллегам предлагаю некоторые ремарки, выверенные принципы общего, неназойливого характера, вещающие о некоторых штрихах из судьбы классической гитары:
• к большому сожалению, во все времена на гитаре любого «покроя» бренчал кто мог, как мог и сколько мог. На пальцах одной руки можно было пересчитать продвинутых гитарных сочинителей, а тем более занятых «переложенческим трудом»!
• инструмент из-за всеобщей и легкой доступности, особой популярности, редко претерпевал серьезные технические эволюции, затяжно изыскивал свои окончательные классические формы, количество струн, строй, тембр, варианты перестроек, видения исполнений;
• имея редкие звукотембровые качества, незаурядные акустические «меха», бескрайние аккомпанирующие возможности, заядлые консерваторы еще долго считали классическую гитару лишь сопроводительным инструментом, что ощутимо тормозило признание истинного кредо;
• в мизере было число талантливых сочинителей классики для гитары, немало игралось по — памяти, без системных записей на нотоносце, из-за чего и другого подобного многое стоящее либо терялось, либо забывалось навсегда;
• редкие переложения (более из-за нерадивости — авт.) принимались «в штыки», чего делать не следовало, ибо, ведь те же произведения ради эксперимента, здорового соревновательного интереса… можно было «огитаривать» совершенно по-иному, в совершенно другом аспекте, в совершенно ином измерении, а то и без всякой зависти к более удачливому коллеге;
• незнание самых элементарных возможностей великого инструмента, излишнее увлечение эффектами балаганной игры, бренчание «на слух», с подбором легковесных песнопений… лишь бы угодить нанимателю… долго отторгали классическую гитару от рядов ведущих инструментов, которые были заняты серьезной музыкой, создаваемой очень серьезными людьми, кстати, к которым она всей душой и стремилась!
К главе допишу и полное отсутствие проффесиональной касты антрепренерских, ныне величаемых менеджерскими кадрами, острейшую нужду в которых давно испытывают как опытные, так и начинающие гитаристы. Их тоже никто специально не готовит, не предлагает, потому и концертантский дефицит все более чувствуем на каждом шаге…[24]
* * *Думаю будет небезынтересно если хоть поверхностно проследим более недавнюю историю репертуарного становления классической гитары. После, как вокруг «Малого оркестра» жизнь собрала в могучий организм талантливую, умную, расторопную молодежь, мечтающую о виртуозности, больших сценах, огромной славе… на инструмент натянули особые «августиновские», «дадариевские», «лабеловские» струны (ми, си, соль, ре, ля, ми) и начали истово тренироваться. Вскоре, сообразительные фанаты дела достигнув настоящих виртуозных вершин, стали гениально-популярными. Весь мир узнал такие славные имена, как (алфавитно): Мария Луиза Анидо, Эрнесто Битетти, Лео Брауэр, Джон Вильямс, Пако де Люсиа (Гомес), Мауро Джулиани, Фердинандо Карулли, Александр Иванов-Крамской, Маттео Каркасси, Эмилио Пухоль (Виларруби), Августин Барриос-Мангоре, Андрес Сеговия, Андрей Сихра, Фернандо Сор Франсиско Эшеа Таррега, многих других, являющихся украшением изысканного рыцарского «Круглого стола» гитарной музыки.
Все бы ладно, живи — не тужи, однако молодым исполнителям, к тому же и виртуозам, занявшим высочайшие подступы ведущие к олимпу гитарного мастерства на пути к покорению всеми мечтаемой Джомолунгмы, стало и тесновато, и скучновато. Естественно, классической гитаре захотелось новые мотивы, новые произведения с искрометными и неимоверными вариациями, доселе невиданными каскадами, чтобы инструмент дышал всеми своими 6-ю легкими и даже ханжу заставлял не только слушать, плясать, но и рыдать. В общем заиметь доселе неизведанные эмоциональные мощи (видимо и давно хранимые в ней — авт.), которые проявило ее величество время.
Из-за всего этого, немногого иного, истинные рыцари гитары ринулись перекладывать модные и сложнейшие, многим инструментам недоступные мировые шедевры (алфавитно): Исаака Альбениса, Энрике Гранадоса, Мануэля де Фалья, Никколо Паганини, а так же неугомонные творения Сергея Прокофьева, Петра Чайковского, Дмитрия Шостаковича, других именитых грандов разного времени и разного человеческого племени. После чего, славная классическая смело зашагала семимильными шагами.
Однако, значимая истина, мол «день сменятся ночью», все процветала. Отцвело и другое гуманное: «Что в мире есть вечного?» с рифмованным отзывом: «Ничего кроме вечного!». Вот так, следуя незыблемым канонам мироздания, для классической гитары вместо уже наобретенных «золотых денечков», вновь замаячили «неприятные сумерки!»
Интрига и в том, что всеувеличивающаяся аудитория почитателей классической гитары постепенно перенасытилась искрометными, отдающим эдаким «конкискадорством», шпагой и стилетом эффектными, испанскими мотивами и танцами, иными виртуозными произведениями, засим, гитара вновь стала осознавать, что время бесповоротно убегает, безжалостно и стремительно проносит ее мимо недавно обнаруженной, уже всемерно поощряемой, набирающей энергию крутяще-светящейся полифонической карусели. А это значило, что без ощутимых усилий по «приобретению» дополнительных дивидендов к личной популярности, без «добавок» к привычной славе новых разномастных фундаментштрихов, ничегошеньки не станется, не будет. Значит, образно говоря, следовало безотлагательно начинать искать совершенно иные, верными «болельщиками» еще не изведанные, но, в отдалении уже слышимые невообразимые набатные звуковые слоганы…
Вот и стало вдомек служителям культа классического инструмента, что настали времена, когда следует серьезно задуматься о будущем и решительно начать действовать, дабы не только удержать гитару в шеренге ведущих струнных инструментов мира, но и выдвинуть в самый ее авангард. Тогда-то классическая гитара сходу ринулась вновь догонять упущенное времечко, заставляя своих виртуозов и продвинутых не откладывать в долгий ящик освоение сложнейшей баховской целины, повторюсь, как бы специально созданной не только для «негитарных» струнных, но и для не самой.
Представьте, весьма заинтригованный инструмент вплотную приступил к серьезной фрахтовке своего позолоченного кресла в канторовской ложе для особоизбранных. Видные гитаристы, взяв за личный призыв известное изречение «тертых калачей» — инструменталистов, мол «Кто работает над сонатами, партитами и сюитами великого Баха, того не испугают ни Лало, ни Чайковский!», за короткое для истории время из богатейшего баховского наследия сумели переложить немало сложных и интересных шедевров, о которых беседа ниже.
Забегая вперед, отмечу, что виртуозы инструмента, с помощью транскрипции произведений великого кантора, стали шлифовать гитаре доселе еще невиданные грани славы. Повторю и то, что многое из баховского наследия было переложено блестяще, другое — хорошо, иное — худо. Как всегда и везде, худое уносилось вместе с промывочной водой, а золотишко крупинками оседало на дне лотка старателей. Вот, — это самое высокопробное золото классическая гитара сегодня и исполняет.
* * *Что же сама гитара? Исходя из парадоксальной аксиомы жизни, мол «враги помогают, когда не мешают» или «недруги заставляют меньше спать, больше думать»… стала наблюдать и размышлять над тем, как, каким образом в ее обществе наплодились фигурища, которые на деньги своих родителей наприобрели себе дюжинокомнатные квартиры, модные машины и сейфы без зеркал. Почему? Чтобы постоянно не зреть свои, даже себе неприятно-уродливые лица, не портить настроение постоянными видениями собственных «квазиемодовских» харии. Они еще вдобавок набрались наглости и с высоты «шальных денег» затараторили: «…братаны, суште, гитара-то несамоиграющая, его даже в оркестрах не пускают, клевой музыки не поручают, не имеет даже палки с волосами. Надо — ксивушку в ментушку заслать, пусть пообразуют чукчу. На сценах ей место лишь в задних рядах у параши, а то и на цыгановских сходках с нашими „очами черными и страшна черными…“»
