Николай Либман - Творчество Н.С. Лескова 60-80-х годов XIX века
А вот культура, так называемая «дворянская культура», создавалась не дворянами, а той самой крестьянской крепостной интеллигенцией, которая пользовалась вкусами, запросами и представлениями дворянской среды. Вот здесь очень интересный стык. Технари допетровской эпохи не могли иметь такой вкус. Один источник, питавший наши художественные представления, - это Запад. Мы вообще обезьяны, любим повторять то, что на Западе. Но там больше плохого, чем хорошего, а способность отсеять дурное и взять хорошее - это удивительная способность молодой нации. Другой источник - народная жизнь, мифы, сказки, песни, предания. И третий, великий источник, о котором никогда нельзя забывать, - религиозный. Представления, которые получал человек почти от рождения, кодекс «Не убий. Не прелюбодействуй. Не укради»1 - он как тогда, так и сейчас не под силу людям, но привлекателен своей идеальностью. Впрочем, идеальность всегда стояла где-нибудь сбоку - и в XVIII, и в XIX реке.
Все, что сказано сейчас, относится к родителям Долинского, этим евангельским персонажам, которые пытаются жить в мире по другим законам, и самому главному герою. Здесь его генеалогия, психология, жизненный путь. Обратим внимание, что все они «ушиблены» искусством и в большей степени - литературой. Долинский - герой особый, по своей духовной и душевной организации. Он сын благочестивой помещицы, которая все раздавала. Дети этих блаженных - утописты. Его мать - это вариант Юлиании Лазаревской XIX века. Но «Юлиания», обогатив всех и свой собственный мир, пустила по миру своих детей, и только другие сердобольные люди, сострадательные и любящие правду жизни, позаботились об этих детях. Дали возможность Долинскому кончить гимназию с золотой медалью, университет. Он стал уездным учителем гимназии, а потом писателем. Отзывчивый на всякое горе, на беду, на всякую необеспеченность, доверчивый как ребенок и без жизненного опыта, он встречается с такими фактами, которые, в сущности говоря, могут его погубить. И первый - это его женитьба.
Здесь начинается другая линия - линия мелкопоместных разорившихся дворян, которые живут Христа ради, т. е. не в прямом смысле слова, не с протянутой рукой, не на паперти, а попрошайничают у знакомых, у покровителей - и тем, конечно, приятно какой-нибудь дворяночке дать куш, а если у дворяночки есть еще девочки - дочки, или готовые наложницы - это совсем хорошо. Одна из таких девочек, Юленька, очень хорошо это делает - выкачивает деньги из покровителя (ее маменька научила, как словечко сказать, ручку целовать, к коленочке прислониться, - школа не прошла даром). У нее самой никакого положения нет, а его необходимо создать, и она его создает, окрутив вислоухого шалопая - такая она страдающая. Долинский не может не обратить на нее внимания. Юленька его на себе женила. «Счастья он не ожидал, и его не последовало». Совсем впав в черную немощь, бедняга терпел-терпел и сбежал от жены в Петербург, а затем и за границу, в Париж. Русские люди любят убегать в Париж. Париж - самый дешевый и либеральный город в мире. И здесь он встречается с двумя русскими женщинами...
Вот это материал для целого романа, где можно написать о слабом сердце (ведь Долинский - безвольный человек). Здесь угадываются черты Достоевского. Герой живет самой худшей формой жизни, но другого ничего нет, он научился жить в новых условиях - благо за плечами университет, который всегда прокормит.
Все обойдены счастьем. Эта тема волнует Лескова. Долинский оказывается в западне случайности. Он «ли- берал-идеалист». Но жизнь предъявляет свои требования, а человек должен приспосабливаться.
Лесков в «Обойденных» берет самые пошлые ситуации, обыденные. Этот роман можно рассматривать как ключ к массовой беллетристике, где прекрасно представлена фактография русской жизни. Для массовой беллетристики характерны натурализм, эмпирика, интриги. Она необходима в литературном процессе: литературу создают не корифеи, они пользуются находками писателей-беллетристов, в их произведениях - объединение художественного опыта, собственного и чужого.
Творчество Лескова периода грани, исторической и художественной. «Смех и горе»
Произведения, о которых мы говорили, - произведения Лескова, сложившегося художника, но не сложившегося мыслителя. Сегодня мы обращаемся к произведению того периода творчества Лескова, который можно назвать периодом грани - грани хронологической и идейной. До сих пор мы имели дело с произведениями, которые критически рассматривали и оценивали события до 1861 года, причем, как всегда у Лескова, в них изображались не исторические переживания, потрясения, происшествия, трагедии, а рассматривался вписанный в исторические события человек. Именно о человеке идет речь, и все происходящее с ним делается предметом социально- исторического анализа. После реформы 1861 года в творчестве Лескова начинается очень важный период - происходит переоценка ценностей. В дальнейших произведениях речь пойдет о мире рациональном, мире расчета, торговли, предприимчивости, голи. Какой характер примут все эти черты? Как все это будет осуществляться? Лесков не может рассуждать легко и спокойно, его гражданская позиция обостряется, когда он изображает капиталистический мир. Приходит другая жизнь, энергичная, приходят новые представления. Это новое Лесков изображает в цикле произведений, где все показано через быт. Но быт самый разнообразный, так что критики иногда не понимали, зачем он так делает. А он делает это для того, чтобы через быт разоблачить строй, уклад, всю жизнь русского общества после реформы. Как и многие, Лесков надеялся, что новые условия освобождают человека (капиталистический мир свободы), а свободы нет - то же притеснение и поругание человеческой личности.
Наиболее интересна в этом отношении сатирическая хроника «Смех и горе» (1871). Само ее название симптоматично: в ней очень много смешного, но смешного-пе- чального, - и горя, самого настоящего, которое можно назвать историческим. Лесков переживал, что «читатели увидели только смех и не увидели, что смех мой - не смех злорадства, а смех скорби...»
Как всегда, автор не изображает исторические происшествия, а рассматривает человека, анализирует его и все сущее. Анализ дается через цепь курьезов, скверных сюрпризов, анекдотических происшествий, приключающихся с героем. Главное действующее лицо, он же и рассказчик, - Орест Маркович. Как всегда у Лескова, рассказ в рассказе. Начинается обычно, в чисто бытовом плане: собрались добрые знакомые у друзей. Идет спор об обычае дарить вербу в Вербное воскресенье. Все радуются: какая хорошая традиция! Ребенок просыпается, а над его кроваткой висит купидон с вербой. Как это лирично и как это хорошо! Ничего, что потом жизнь будет не всегда приятна. Но в детстве, в младенчестве как можно лишить ребенка этой радости, этого удовольствия - никогда! Все на этом сходятся. Но один из гостей, Орест Маркович, считает, что это очень плохой обычай. Потому что никаких «купидонов» жизнь нам не приносит. Ребенку нужны не купидоны, а березовые веники, чтобы он знал, что жизнь нас подстерегает на каждом шагу, и с самого детства помнил о неприятностях. «Я расскажу о купидоне и о том, почему я против всяких подарков». И далее рассказ представляет собой цепь анекдотических и трагических приключений Ореста Марковича, которые доказывают правоту его суждений. Надо вам сказать, что здесь между Лесковым и Толстым идет самая настоящая полемика.
Вы вспомнили, конечно, тему детства у Толстого. «Неповторимый аромат» детства, прелесть этого времени. Прислуга в повести - как у Толстого, Тургенева: близкие отношения с ребенком. Лакей Борис носит на руках маленького Ореста, и он видит себя в сказке на сером волке.
Идиллические отношения, любовь и сердечность, чаепитие с самоваром. Лесков в этом отношении отчасти следует традиции дворянской литературы. После «Детства» Толстого было написано очень много таких произведений: «Детство Темы» Гарина-Михайловского, «Детство» Горького. Настолько была актуальна эта тема. Какое детство у Ореста? Отец умер, осталась матушка и состояние. И теперь они переезжают из одного города в другой. Орест Маркович жизнь стал узнавать в пути. Его гимназии - постоялые дворы.
Мы видим ряд прекрасно написанных пестрых картин, где представлены разные социальные слои. Везде смута, умственный и нравственный хаос, окружающий Россию. Перед нами целая галерея «героев». Вот генеральша, которая торгуется из-за индюка: «С тех пор при виде земного величия я спрашиваю себя: как бы оно держалось перед индюком? » А у героя было такое идиллическое представление о генеральше... Еще один персонаж - доктор, не верящий в медицину, генерал Перлов с его повествованием - картина, мастерски написанная сатирическими живыми и правдивыми красками. Вот сибарит-чиновник, значительный с виду (он взяток не берет - ему казна даром дает), провинция с людьми на местах. Здесь гениальные страницы как будто списаны у Щедрина - мир людей, сопоставленных с рыбами и животными (или это Щедрин списал у Лескова?). Но у Щедрина есть известная монотонность, скука из-за изощрений в сатирических изображениях. А «безмерный Лесков» обладал удивительным чувством меры.
