Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Когда оба свирепых духа удалились от поэта, тот обратился к другим несчастным. Первый, к которому он обратился, болен водянкой, оттого раздут непомерно с головой. Похожий на лютню на коротких ножках, он от жажды широко разевает рот.
«O voi che sanz'alcuna pena siete,
e non so io perché, nel mondo gramo»,
diss'elli a noi, «guardate e attendete [60]
a la miseria del maestro Adamo;
io ebbi vivo assai di quel ch'i» volli,
e ora, lasso!, un gocciol d'acqua bramo. [63]
«Вы, почему-то здравыми вполне
Сошедшие в печальные овраги, —
Сказал он нам, – склоните взор ко мне! [60]
Вот казнь Адамо, мастера-бедняги!
Я утолял все прихоти свои,
А здесь я жажду хоть бы каплю влаги. [63]
Тень обращается к Данте и Вергилию, приветствуя их, как живых и представляется Адамо, мастером-беднягой. При жизни он был богат и ни в чём себе не отказывал, а здесь, в Аду он не может получить хотя бы каплю воды.
Li ruscelletti che d'i verdi colli
del Casentin discendon giuso in Arno,
faccendo i lor canali freddi e molli, [66]
sempre mi stanno innanzi, e non indarno,
ché l'imagine lor vie più m'asciuga
che «l male ond'io nel volto mi discarno. [69]
La rigida giustizia che mi fruga
tragge cagion del loco ov'io peccai
a metter più li miei sospiri in fuga. [72]
Ivi è Romena, là dov'io falsai
la lega suggellata del Batista;
per ch'io il corpo sù arso lasciai. [75]
Все время Казентинские ручьи,
С зеленых гор свергающие в Арно
По мягким руслам свежие струи, [66]
Передо мною блещут лучезарно.
И я в лице от этого иссох;
Моя болезнь, и та не так коварна. [69]
Там я грешил, там схвачен был врасплох,
И вот теперь – к местам, где я лукавил,
Я осужден стремить за вздохом вздох. [72]
Я там, в Ромене, примесью бесславил
Крестителем запечатленный сплав,
За что и тело на костре оставил. [75]
Перед Адамо постоянно, с зелёных гор Казентино, струятся свежие ручьи, а он не в силах до них дотянуться. Эта казнь страшнее, чем водянка. Крестителем запечатленный сплав – золотая флорентийская монета, флорин (fiorini). На лицевой ее стороне был изображен покровитель города – Иоанн Креститель, на оборотной – флорентийский герб, лилия (fiore – цветок, откуда и название монеты).
Ma s'io vedessi qui l'anima trista
di Guido o d'Alessandro o di lor frate,
per Fonte Branda non darei la vista. [78]
Dentro c» è l'una già, se l'arrabbiate
ombre che vanno intorno dicon vero;
ma che mi val, c'ho le membra legate? [81]
Чтоб здесь увидеть, за их гнусный нрав,
Тень Гвидо, Алессандро иль их братца,
Всю Бранду я отдам, возликовав. [78]
Один уж прибыл, если полагаться
На этих буйных, бегающих тут.
Да что мне в этом, раз нет сил подняться? [81]
Адамо готов отдать всю реку Бранда, чтобы увидеть тех, на кого он работал и за кого был осужден. Он перечисляет своих работодателей, сообщая о том, что они были из одной семьи, один из которых уже прибыл, к радости Джанни Скикки. Один из них, уже прибывший – бывший канцлер, князь Гаврила Головкин – Гвидо. Он имел двух сыновей, одного из которых звали Александр, другого Михаил.
Из академической статьи:
Граф Александр Гаврилович Головкин (1689 год, Москва – 4 ноября 1760 года, Гаага) – действительный тайный советник, сенатор, посол России в Пруссии, Франции и Голландии. После отзыва на родину остался навсегда в Голландии.
Родился в семье будущего канцлера Гавриила Ивановича Головкина и Домны Андреевны Дивовой.
19 ноября 1700 года сопровождал своего отца в битве при Нарве.
В 1704 году вместе со своим братом Иваном отправлен был под надзором Петра Васильевича Курбатова для обучения за границу. Пробыв около двух лет в Лейпциге и Берлине, в 1707 году посетили Париж и вернулись в Россию через Голландию, Вену, Венгрию и Валахию.
В 1708 году определён комнатным при царском дворе и часто, по приказанию Петра I ездил с депешами к русским послам и генералам. Кроме того, отвечал за переписку с русскими послами в Европе и занимался переводом на русский язык научных изданий.
В 1709 году сопровождал Петра I при встречах с польским королём Августом II и прусским Фридрихом I.
В 1710 году был назначен состоять вместе с князем Трубецким Ю. Ю. при цесаревиче Алексее Петровиче.
В ноябре 1710 года по поручению Петра I ездил в Брауншвейг с предложением о супружестве царевича Алексея с принцессой Брауншвейг-Вольфенбюттельской.
В 1711 году определён полномочным министром (послом) к прусскому двору с пожалованием в камергеры. Целью его назначения была попытка склонить Пруссию к вступлению в Северную войну на стороне России. Успеха не имел. В том же году в Торгау присутствовал на свадьбе Алексея и Шарлотты-Христины-Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской.
В 1714 году ездил из Берлина в Дрезден с выговором польскому королю Августу II от Петра I за роспуск тем саксонских войск.
В 1715 году под Стральзундом подписал русско-прусский договор о скорейшем изгнании общими силами шведов из Германии.
В 1717 году встречал в Бранденбурге ехавшего из Амстердама Петра I с Екатериной Алексеевной.
В 1719 году, когда появилась опасность выхода Пруссии из союза с Россией и заключения тайного прусско-шведского соглашения, проявил нерасторопность, в связи с этим в Берлин был послан более решительный дипломат П. А. Толстой. В 1721 году в Берлине была подписана дружественная русско-прусская декларация.
В том же 1721 году должен был принимать участие в несостоявшемся Брауншвейгском конгрессе по результатам Северной войны.
В 1723 году был в торжественной обстановке встречен в Санкт-Петербурге Петром I и произведен в тайные советники и сенаторы (числился неприсутствующим сенатором до 1730 года). В том же году отправлен обратно послом в Берлин, взяв с собой соглашение о заключении брака Анны Иоанновны с марьегером бранденбургским.
В 1727 году пожалован Петром II в действительные тайные советники. В том же году вместе с князем Б. И. Куракиным назначен полномочным представителем на конгресс в Камбре.
В 1729—31 годах принимал участие в работе Суассонского конгресса (который был продолжением конгресса в Камбре). Его задачами на конгрессе было признание за Россией титула Империи, а также возвращение Шлезвига герцогу Гольштейнскому. Успеха на конгрессе не имел. В эти же годы исполнял обязанности русского посланника во Франции. Проживал в Париже, выезжая в Суассон лишь на заседания конгресса.
В 1731 году был переведён на должность посланника в Голландию. В этом назначении ему способствовал его брат Михаил, пользовавшийся у вступившей на престол Анне Иоанновне «особым благоговением».
В 1740 году при восшествии на престол Анны Леопольдовны (при которой влияние его брата Михаила усилилось) награждён орденами Александра Невского и Андрея Первозванного.
В 1741 году после восшествия на престол Елизаветы Петровны и опалы своего брата Михаила сохранил за собой должность посланника в Голландии и награды, полученные в предыдущее царствование.
Но в 1743 году после «дела Лопухиных», к которому оказалась причастна и его сестра Анна Гавриловна Бестужева-Рюмина, к нему уменьшилось доверие императрицы, и Головкин хоть и оставался в прежней должности посла в Голландии больше не был удостоен наградами, несмотря на покровительство канцлера А. П. Бестужева-Рюмина.
В 1748 году был назначен на Аахенский конгресс (англ.), но позже назначение было отменено.
После ссылки в 1758 году канцлера А. П. Бестужева-Рюмина Головкину в Голландию была направлена отзывная грамота. Вернуться в Россию отказался.
Умер 4 ноября 1760 года в Гааге, приняв протестантство.
Из академической статьи:
Граф Михаил Гаврилович Головкин (1699 (1699) год-1754 год, Ярмонг, Якутия) – кабинет-министр, сын Г. И. Головкина.
В 1712 году был отправлен за границу для обучения. Исполнял обязанности посла в Берлине в 1722 году.
При Анне Иоанновне сенатор, надзирал за Монетным двором и канцелярией.
В 1740 году – вице-канцлер, пользовался большим доверием Анны Леопольдовны, советовал ей объявить себя императрицей.
Граф М. Головкин был истинный патриот и искусный министр, ненавидел Бирона и Остермана, имел хорошее образование, отличался прямотой, добрым сердцем и большим гостеприимством, но любил предаваться лени и неге и иногда не был чужд гордости, упрямства, настойчивости и злости.
В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года арестован. Предан суду, признан виновным в измене, приговорён к смерти. Елизавета Петровна заменила Головкину смертный приговор вечной ссылкой в Германг (иначе Ярмонг). Жена, Екатерина Ивановна, была признана невиновной, ей разрешалось жить, где она пожелает, но верная супруга выбрала ссылку с мужем. Михаил Гаврилович провёл в ссылке около 13 лет. Имел право выйти из дома только в сопровождении двух вооружённых солдат. Каждое воскресенье являлся в приходскую церковь. Раз в год был обязан выслушивать «какую-то бумагу, а за ней увещевание священника».
