Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Какое отношение имел этот личный враг Петра II, среди деяний которого были организация «смерти» и «похорон» Петра II, отправление юного императора на учёбу в Европу, предательство своего покровителя, Петра I Великого, так неожиданно скончавшегося на папском престоле спустя месяц после избавления от Петра II, восковая копия которого ещё ожидала своих «похорон», и прочая, и прочая и прочая, к подделке металлов алхимией, будет ясно в следующей песне. Напоминаю, что начиная с похорон Петра I, останки императора России после смерти выставлялись для прощания, в открытом гробу, на 42 дня, и только после этого их хоронили в фамильной усыпальнице и провозглашали очередного императора.
Обращаю внимание Читателя, что Гаврила Головкин стал графом Священной Римской империи германской нации в 1707 году, а графство Российского царства (пока ещё не империи) получил только в 1710 году. Совершенно справедливо он представляется поэту латинянином.
А. XXIX. 1 Вид Звёздного Неба 24 марта 1743 года.
Убывающая Луна «плывёт» в созвездии Водолея.
INFERNO – Canto XXX. АД – Песня XXX
Круг восьмой – Десятый ров (окончание) – Поддельщики людей, денег и слов
Nel tempo che Iunone era crucciata
per Semelè contra «l sangue tebano,
come mostrò una e altra fïata, [3]
Atamante divenne tanto insano,
che veggendo la moglie con due figli
andar carcata da ciascuna mano, [6]
gridò: «Tendiam le reti, sì ch'io pigli
la leonessa e ' leoncini al varco»;
e poi distese i dispietati artigli, [9]
prendendo l'un ch'avea nome Learco,
e rotollo e percosselo ad un sasso;
e quella s'annegò con l'altro carco. [12]
В те дни, когда Юнона воспылала
Из-за Семелы гневом на фивян,
Как многократно это показала, – [3]
На разум Афаманта пал туман,
И, на руках увидев у царицы
Своих сынов, безумством обуян, [6]
Царь закричал: «Поставим сеть для львицы
Со львятами и путь им преградим!» —
И, простирая когти хищной птицы, [9]
Схватил Леарха, размахнулся им
И раздробил младенца о каменья;
Мать утопилась вместе со вторым. [12]
В греческой мифологии, Юнона воспылала гневом на фивян потому, что Юпитер полюбил Семелу, дочь фиванского царя Кадма. Приняв образ ее кормилицы, Юнона подала Семеле совет упросить Юпитера явиться ей во всей его славе, и это зрелище испепелило Семелу. Затем она обратила свою месть на Ино, сестру Семелы, вскормившую сына Семелы – Вакха. Она ввергла в безумие мужа Ино, орхоменского царя Афаманта и тот, приняв свою жену и сыновей за львицу и львят, размозжил о камень одного из них, Леарха. С другим младенцем, Меликертом, обезумевшая Ино бросилась в море (Метам., III, 259—317; IV, 416—529).
E quando la fortuna volse in basso
l'altezza de» Troian che tutto ardiva,
sì che «nsieme col regno il re fu casso, [15]
Ecuba trista, misera e cattiva,
poscia che vide Polissena morta,
e del suo Polidoro in su la riva [18]
del mar si fu la dolorosa accorta,
forsennata latrò sì come cane;
tanto il dolor le fé la mente torta. [21]
И в дни, когда с вершины дерзновенья
Фортуна Трою свергла в глубину
И сгинули владетель и владенья, [15]
Гекуба, в горе, в бедствиях, в плену,
Увидев Поликсену умерщвленной,
А там, где море в берег бьет волну, [18]
Труп Полидора, страшно искаженный,
Залаяла, как пес, от боли взвыв:
Не устоял рассудок потрясенный. [21]
Гекуба – вдова троянского царя Приама. После падения Трои, когда погиб и Приам, Гекубе, в плену у греков, довелось увидеть умерщвление своей дочери Поликсены, принесенной в жертву тени Ахилла, и найти на морском берегу труп своего последнего сына Полидора. Приам доверил Полидора фракийскому царю Полиместору, но тот убил его, чтобы завладеть привезенными им сокровищами. Гекуба вырвала Полиместору глаза, но от пережитых потрясений сошла с ума и залаяла, как пес (Метам., XIII, 404—575).
Ma né di Tebe furie né troiane
si vider mai in alcun tanto crude,
non punger bestie, nonché membra umane, [24]
quant'io vidi in due ombre smorte e nude,
che mordendo correvan di quel modo
che «l porco quando del porcil si schiude. [27]
Но ни троянский гнев, ни ярость Фив
Свирепей не являли исступлений,
Зверям иль людям тело изъязвив, [24]
Чем предо мной две бледных голых тени,
Которые, кусая всех кругом,
Неслись, как боров, поломавший сени. [27]
Но ни троянский гнев– гнев Гекубы, ни ярость Фив – ярость Афаманта не так свирепы, как только что увиденное поэтом. Две бледных голых тени, всё круша и ломая, неслись, кусая всех кругом. Две бледных голых тени – Джанни Скикки и Мирра, поддельщики людей, выдававшие себя за других.
L'una giunse a Capocchio, e in sul nodo
del collo l'assannò, sì che, tirando,
grattar li fece il ventre al fondo sodo. [30]
E l'Aretin che rimase, tremando
mi disse: «Quel folletto è Gianni Schicchi,
e va rabbioso altrui così conciando». [33]
Одна Капоккьо в шею вгрызлась ртом
И с ним помчалась; испуская крики,
Он скреб о жесткий камень животом. [30]
Дрожа всем телом: «Это Джанни Скикки, —
Промолвил аретинец. – Всем постыл,
Он донимает всех, такой вот дикий». [33]
Тень вгрызлась в шею Капоккьо и несла его в зубах, волоча по камням. Несущую Капоккьо тень, аретинец называет Джанни Скикки, который всех донимает своей дикостью. Schicchi переводится, как писарь.
«Oh!», diss'io lui, «se l'altro non ti ficchi
li denti a dosso, non ti sia fatica
a dir chi è, pria che di qui si spicchi». [36]
«О, чтоб другой тебя не укусил!
Пока он здесь, дай мне ответ нетрудный,
Скажи, кто он», – его я попросил. [36]
Данте, прекрасно зная первую пару и не боясь её, предостерегает Аретинца, чтобы другой, которого он не знает, того не укусил, и понимая, что тому будет нетрудно дать ответ, спрашивает: – «Кто он, этот второй?»
Ed elli a me: «Quell» è l'anima antica
di Mirra scellerata, che divenne
al padre, fuor del dritto amore, amica. [39]
Questa a peccar con esso così venne,
falsificando sé in altrui forma,
come l'altro che là sen va, sostenne, [42]
per guadagnar la donna de la torma,
falsificare in sé Buoso Donati,
testando e dando al testamento norma». [45]
Он молвил: «Это Мирры безрассудной
Старинный дух, той, что плотских утех
С родным отцом искала в страсти блудной, [39]
Она такой же с ним свершила грех,
Себя подделав и обману рада,
Как тот, кто там бежит, терзая всех, [42]
Который, пожелав хозяйку стада,
Подделал старого Буозо, лег
И завещанье совершил, как надо». [45]
Мирра, дочь Кинира, кипрского царя, воспылала грешной любовью к своему отцу и, пользуясь чужим именем и темнотой, утоляла свою страсть. Отец, раскрыв обман, хотел ее убить, но Мирре удалось бежать. Боги, по ее просьбе, превратили ее в мирровое дерево (Метам., XV 298—524).
Как тот, кто там бежит – Джанни Скикки, в переводе, «Ванька Писарь».
А вот это уже сюжет, современный Данте. Речь идёт о подложном завещании, и такое завещание действительно присутствует в истории «смерти» Петра II. Здесь, «Buoso Donati» – «Басилевсом рожденный и умерший» – сам император Пётр II. М. Л. Лозинский вольно перевёл это, как «старый Буозо», решив, что раз речь идёт о завещании, значит, умер старик. К сожалению, умирают не только старики, но и юные властелины огромных империй.
Из академической статьи:
Иван Алексеевич Долгоруков (Долгорукий; 1708 год (1708), Варшава – 8 ноября 1739 года, Новгород) – князь, придворный, фаворит императора Петра II; сын А. Г. Долгорукова, дед И. М. Долгорукова.
Из древнего княжеского рода. Родился в Варшаве, жил у деда Г. Ф. Долгорукова, затем у дяди С. Г. Долгорукова. В 1723 году приехал в Россию.
Начав службу гоф-юнкером великого князя Петра Алексеевича (будущего императора Петра II) (1725 год), стал вскоре его фаворитом. Был генералом от инфантерии (1728 год), обер-камергером (1728 год), майором лейб-гвардии Преображенского полка (1730 год). Получил титул «светлости» (1729 год).
Накануне смерти Петра II принял активное участие в составлении подложного завещания, оставлявшего престол наречённой невесте императора княжне Е. А. Долгоруковой (сестре Долгорукова) и лично подделал императорскую подпись. Указом Анны Иоанновны от 9 апреля 1730 года вместе с семейством отца и молодой женой Натальей Борисовной сослан в Берёзов.
В 1737 году в Санкт-Петербург поступил донос тобольского подьячего О. Тишина о том, что сосланный фаворит ведет вольный образ жизни, не скован материально и предается кутежам, во время которых много рассказывает о столичном житье, нравах высшего света, говорит «важные злодейственные непристойные слова» об императрице Анне Ивановне и Э. И. Бироне.
В 1738 году было начато следствие. Долгорукова вывезли в Тобольск, затем в Шлиссельбург. На допросах под пытками он рассказал о подложном завещании и роли в его составлении своих родственников.
По обвинению в государственной измене 8 ноября 1739 года на Красном поле в Новгороде он был казнён (колесован) вместе с двумя родными дядями (С. Г. Долгоруковым и И. Г. Долгоруковым) и одним двоюродным (В. Л. Долгоруковым).
