Гвидо Мансуэлли - Цивилизации древней Европы
Таким образом, речь идет об элитарном искусстве; оно было народным лишь в той мере, в которой популяризировало понятия и способы выражения, упомянутые выше.
Одной из наиболее примечательных черт византийского искусства является отсутствие скульптуры. Его основные формы — архитектура и живопись. Зачастую они дополняли друг друга: большая часть шедевров византийской живописи представлена фресками и мозаиками, выполненными на стенах монументальных зданий: фигуры «на престоле» Пантократора или Богородицы, Богоматери, являются только в вышине небесного свода купола или в глубине апсиды, завершая вместе с тем архитектурные линии и ансамбль живописного декора. Интерьер здания ставит и в то же время решает проблемы пространства и цвета. С этой точки зрения византийское искусство развивает искусство Spatantike. Однако отказ от классической формы, склонность решать изобразительную задачу при помощи линии и цвета, фронтальность, наконец, столь же характерные для этого искусства, отражают преобладание восточных влияний. Впрочем, это лишь ясное свидетельство исторической ситуации.
В связи с византийским искусством часто говорят о наследии, или ренессансе, эллинизма, но, возможно, не всегда достаточно глубоко понимают значение собственно эллинистического искусства. Разумеется, искусство Византии является отчасти эллинистическим, но так же можно сказать, хотя и в разной степени, обо всех художественных проявлениях, последовавших за III в. до н. э. Эллинизм представляет собой общее достояние, которое принесло пользу всему миру, но не стоит связывать с эллинистическим ренессансом иконографическое наследие, которое восходит лишь к эпохе Антонинов, — в тот период изменилась фундаментальная концепция искусства.
Литературная деятельность, так же как искусство, оставалась привилегией меньшинства. Византийский двор явил многочисленные примеры, очень редкие в других странах, принцев и принцесс — писателей, ученых и поэтов. Наряду с тем, что можно было бы назвать культурой государства, довольно высокого уровня благодаря монастырям достигла религиозная культура. Именно византийским ученым принадлежит заслуга сохранения большей части античного литературного наследия Греции и эллинизма. Именно образованным кругам, интеллектуальной элите, принадлежат формы искусства, которые, по-видимому, заимствовались из эллинистических источников. Византийцы, особенно в области ремесла, широко использовали также опыт варварского мира, который, как мы видели, пробудил на Западе интерес к полихромной бижутерии и который уделял больше внимания богатству материала, чем художественной обработке, и декору — больше, чем образным изображениям. Со временем эти тенденции привели к чрезвычайному изяществу в технике, благодаря которому византийский ремесленник занял одно из первых мест в истории древних цивилизаций. Необходимо добавить, что, хотя Запад никогда полностью не примет византийские художественные формы, византийская ремесленная продукция, однако, очень широко распространится не только в славянском пространстве, которое сохранило это наследие до новых времен, но и во всей Европе.
На Балканском полуострове, как в Иллирии, так и в Болгарии, византийское искусство подарило нам наиболее значимые шедевры Средневековья. То же самое произошло на Руси. Византийские ремесленники в период иконоборческого кризиса внесли свой вклад в западное искусство и, более того, в искусство мусульманских государств. Влияние Византии ощущалось непрерывно, даже в период упадка, уже в названных областях и, более того, в мусульманской среде, так же как у коптов Верхнего Египта и Эфиопии.
Роль христианства среди таких же сложных проблем требует отдельного разговора. Миланский эдикт 313 г. устранил опасность раскола христианства, который, казалось, наметился раньше. Вне всякого сомнения, христианство, широко распространившись в менее развитых кругах, противопоставляло свой по существу демократический дух государственной организации империи, тогда как его культура, обращенная к массам, сталкивалась с аристократической языческой культурой. Христианская культура концентрировалась не на знаниях и формальном поиске, но на насущных проблемах. После 313 г. это оригинальное наследие отчасти исчерпалось. Отношения между государством и христианством, которые установил Миланский эдикт, уже не были отношениями гонителей и гонимых. Экономические аспекты этого длительного противостояния исчезли, а Церковь официально стала представлять собой экономическую силу и центр власти. Однако появились новые причины для оппозиции, которые касались взаимной автономии двух структур или, точнее, доминирования одной над другой. В сущности их контрастность была абсолютна, христианский идеал отличался от идеала империи, так же как духовная жизнь отличается от материальной, христианская универсальность не знала границ. Политический, культурный, экономический и религиозный разрывы между Востоком и Западом дополняли друг друга, соответствуя различным, но тесно связанным сторонам многогранника, объединяющим различные аспекты и причины упадка античного мира.
Глава 16
ОТ АНТИЧНОСТИ К СРЕДНЕВЕКОВЬЮ
Начиная с Великого переселения народов история Европы, как мы видели, приобретает новый масштаб: ее географический горизонт расширился поразительным образом. Каждое событие, имеющее хоть какое-нибудь значение, отражалось во всех уголках континента, где факты, элементы, силы отныне оказывали взаимное влияние, несмотря на различия в интеллектуальном уровне и пестрое многообразие народов. Одна фраза Лукреция передает всю ситуацию: rerum concordia discors.[68] Эту сложность осознавали все: различные народы и страны получают непосредственные знания друг о друге, а политические программы должны теперь учитывать и сдерживать последствия, которые влекли за собой любую инициативу. Последующий динамизм миграций расширил также контакты между Европой и необъятными азиатскими территориями, которые по большей части утратили свою фантастичность. Константинополь долгое время оставался центром политической жизни Восточной Европы: это был мощный культурный очаг и заслон от натиска варваров. Их оттесняли контрударами или, чаще, переключали их внимание на другую цель в соответствии с древней тактикой, которая заключалась в противопоставлении, сталкивании друг с другом различных государств или племен; однако, с другой стороны, армия басилевса, «царя» римлян, принимала наемников любого происхождения. Нигде больше, кроме как в византийской столице, не было стольких возможностей для пересечения людей из Европы и Азии. Европейские силы были мобилизованы в Азии для защиты византийских позиций, тогда как азиатские играли ту же роль в отношении Европы. Но еще больше, чем политика Византии, вовлекла Азию в международные отношения арабская экспансия. Древние отсталые народы этой части света со своей стороны стали главными действующими лицами истории. При равных условиях эту арабскую экспансию можно сравнить с германскими или славянскими миграциями, с той лишь разницей, что арабы были носителями духовного наследия, во имя которого они и начали распространять свое влияние за пределами своих исконных территорий; тогда как европейские народы лишь стремились достичь единства за счет своих передвижений и интеграционного процесса, который после IV в. займет главное место в истории.
* * *Как следствие политики поздней Римской и Византийской империй, племена и племенные союзы оседают на определенных территориях и переходят от кочевой и племенной стадии к государственной и оседлой. Нужно отметить, что движение германцев и славян в III–IV вв. н. э. было вызвано той же необходимостью, что и у галлов в IV в. до н. э.: они нуждались в землях. Заселение и колонизация вновь занятых территорий были скорее результатом их собственных усилий, а не проявлением провиденциальной имперской власти. Варвары проделали путь от состояния зависимости от империи до положения завоевателей: готы в Италии и Испании, вандалы в Африке, бургунды и франки в Галлии стали владыками римского или романизированного населения.
Интеграция варваров в Европе была более или менее сложной в зависимости от того, на каких территориях она разворачивалась, соответствовали ли эти территории прежней империи Запада или входили в зону влияния Византии. На Западе можно увидеть некоторое единообразие в поведении германцев по отношению к римлянам: различным племенам повсеместно предоставлялось привилегированное правовое положение, тогда как римляне рассматривались как подчиненные. У готов и вандалов арианское вероучение установило дистанцию между завоевателями и покоренными католиками. На самом деле ни германские народы, ни их предводители не интересовались теологическими проблемами, но, возможно не осознавая этого, они стремились таким способом дистанцироваться от латинян. Они утверждали право силы, положение свободного человека было доступно только завоевателям. Эти народы игнорировали гражданское право, основанное на гуманистической и рациональной концепции общества; они сохранили сепаратистский ревнивый дух, выше которого смог подняться только римский гений, хотя и гораздо позже. Эгалитарные принципы христианской доктрины, и особенно католическая и римская традиция, противопоставлялись аристократической концепции, в которой привилегии базировались главным образом на военной силе. То же самое можно сказать о духе римских законов, которые в IV в. Юстиниан собрал в один монументальный труд.[69] Таким образом, политические образования варваров противопоставлялись западным по протоисторическому образу жизни; долгое время это были варварские войска, лагерями располагавшиеся на территориях, которые снабжали их продовольствием, и лишь позже они организовали территориальные государства. Внешняя политика новых королевств не брала в расчет покоренные народы: это была политика готов, вандалов, франков, бургундов, а не смешанных обществ, образованных в результате слияния или наложения разных народов. Если сказать более точно, это была персональная политика варварских королейконунгов. Долгая история германцев, славян и объединений, рожденных в процессе миграций, представляла собой лишь непрерывную серию альянсов и конфликтов, в которой нередко можно было увидеть, как один и тот же народ или племя с поразительной скоростью меняет свою политическую ориентацию.
